Как обстоит дело не с физической, а с духовной пищей? Задайте себе подобные вопросы, например, о тексте, который читаете. Проскальзываете ли вы взглядом трудные абзацы или прорабатываете их? Или вы любите только легкое чтение, то, что можно проглотить без активной реакции? Или вы принуждаете себя читать только «трудную» литературу, хотя ваши усилия доставляют вам мало радости? А как с кинофильмами? Не впадаете ли вы в своего рода транс, при котором вы как бы тонете в сценах? Рассмотрите это как случай слияния.
Жуйте, жуйте… Каждый раз во время еды один кусок – только один! – разжевывайте полностью до измельчения; не дайте ни одному кусочку проскользнуть непережеванным; проверьте языком во рту, все ли вы тщательно измельчили, и только потом глотайте.
В качестве функционального соответствия жеванию одного куска найдите себе такую же работу в интеллектуальной сфере. Например, возьмите одно трудное предложение в книге, которое кажется крепким орешком, и тщательно его проанализируйте, разложите на части. Найдите точное значение каждого слова. Определите, ясно или смутно, истинно или ложно предложение в целом. Уясните его смысл или выделите часть, которую не понимаете. Может быть, это не ваше понимание затруднено, а предложение непонятное. Решите это для себя.
Еще один полезный эксперимент, использующий функциональную тождественность между съеданием физической пищи и «перевариванием» межличностной ситуации, таков: когда вы пребываете в неспокойном настроении (сердиты, подавлены, обвиняете кого-то, то есть склонны к «проглатыванию») – произвольно примените свою агрессию, набрасываясь на реальную пищу. Возьмите яблоко или кусок черствого хлеба и обрушьте на них свое возмездие. В соответствии со своим состоянием жуйте так нетерпеливо, поспешно, злобно, жестоко, как только можете. Но кусайте и жуйте, а не глотайте!
В паре
Возмущение и признательность. Сядьте с партнером, с которым вам трудно, лицом к лицу. Глядя ему в глаза, выразите все претензии, начинающиеся словами: «Я возмущен…». Ясно и точно указывайте, чем вы недовольны. Партнер молча выслушивает вас, потом вы меняетесь ролями. Во втором круге игры повторите обе свои фразы, но начинайте их со слов: «Я тебе признателен…». В конце обменяйтесь впечатлениями.
Разговор с язвой. То же самое, но партнер отвечает со скрытой издевкой. Во втором круге игры он признается в саботаже, начиная каждую фразу словами: «Я досаждаю тебе тем, что…».
Ожидания и требования. Такая же игра, но фразы начинаются со слов: «Я ожидаю, что ты…» или «Я хочу, чтобы ты…».
Заключение
Человечные люди являются меньшинством. Но именно поэтому каждый из нас чувствует вызов присоединиться к этому меньшинству.
Незажившую душевную рану можно сравнить с гнойником, покрытым бесчувственным струпом. Мне предстоит ее очистить (древняя заповедь хирургов: Ubi pus, ibi incisio – «Где гной, там разрез»). Очищенная душевная рана быстрее заживает в тепле. Тут нужно и мне самому быть солнышком, но еще важнее освободить из крокодильей пасти невроза солнышко самого клиента. Мое-то греет только 45 минут, а его – все время. И самое главное: наконец он не торгует своей жизненной энергией, а с удовольствием греет и себя, и других.
Мои пациенты боятся, что не переживут новой душевной боли. Сопротивление терапии использует этот страх, чтобы уберечь болевые точки от грубого вмешательства. Пациенты не доверяют своим возможностям, до конца терапии фиксируются на неприятностях и их ожидании, а улучшение приписывают мне или непонятно чему.
Пациент обычно боится моего контроля, но и боится открыто контролировать меня из-за страха наказания. Он ведет себя со мной хорошо по своим понятиям, приписывает мне не то, по-своему объясняет мое поведение или скрывает от меня свои опасения и обиды. Пациент забывает об оплате, не договаривается о следующей сессии. Без объяснений пропускает или учащает сессии. Опаздывает и затягивает сессию или, наоборот, спешит закончить ее. Не упоминает о важных для него людях или обо мне. Или вовсе не замечает моих человеческих проявлений, или бестактно интересуется моими вещами, одеждой, внешностью. На группе или на парной сессии обращается только ко мне или подчеркнуто игнорирует.
Перекошенный фундамент личности закладывается у невротика в детстве. Незажившая душевная рана проявляется потом в форме символических симптомов и повторяющихся снов. В психоанализе – в виде свободных ассоциаций и невроза переноса. Многие мои пациенты вначале идеализируют или демонизируют своих родителей: они самые лучшие или, напротив, все плохое в жизни происходит только из-за них. В неврозе переноса я становлюсь как бы родительской фигурой. Невротик употребляет мои выражения, забывает у меня вещи или делает подарки, видит меня во сне.
Он ждет от меня всемогущей и самоотверженной родительской любви. Не дождавшись, по-детски разочаровывается и обижается. Собирается назло мне бросить ходить, а пока что устраивает суд (мол, это я довел его до такого состояния и должен искупить свою вину). Агрессия, которая с родителей была перенаправлена на себя, теперь обрушивается на меня, а он радуется своей неожиданной безнаказанности. Теперь он всемогущий, а я самоотверженный. Пройдут месяцы, пока он убедится, что сражался с ветряными мельницами, и начнет строить реальные отношения со мной и с другими…
Вначале мы с пациентом заключаем рабочий договор, определяющий права и обязанности каждого из нас. Я беру на себя следующие обязательства.
Соблюдать конфиденциальность пациента, если она не связана с угрозой чьей-то жизни. Провести диагностическое обследование пациента и обсудить с ним свое диагностическое заключение. Ознакомить пациента с современными методами психологической помощи. Своевременно проинформировать его о необходимости консультации другого специалиста.
Составить вместе с пациентом план работы, в котором указать: цель работы; задачи, необходимые для достижения цели; средства, имеющиеся у пациента для решения этих задач (психологические и материальные возможности, время, поддержка близких людей); форму психологической помощи с учетом вышеупомянутых пунктов; распределение ответственности.
Пациент обязуется правдиво, без утайки рассказывать о своих делах, взаимоотношениях и чувствах, в том числе чувствах, испытываемых ко мне. Принимать важные решения в личной и профессиональной сфере после обсуждения со мной. Обсуждать со мной необходимость в консультациях других специалистов и их результаты. Разделять со мной ответственность за эффективность совместной работы. Принимать решение о частоте встреч, прерывании или прекращении работы после обсуждения со мной. Встречаться со мной с оговоренной частотой в течение оговоренного времени.
Работа начинается с нескольких диагностических сессий, на которых устанавливается связь симптомов с непроработанными травмами, определяются ресурсы личности и вырабатывается мотивация к пересмотру жизненных установок и тренингу недостающих навыков адаптации. Диагностика клиента включает момент взаимодействия – важно, чтобы наши личности подходили друг другу для психологической работы. Неминуема моя самодиагностика: какие проблемы развития своей личности я сейчас решаю, какие партнеры нужны мне для совместной работы.
После окончания диагностического периода мы переходим к пробной терапии. В течение нескольких сессий уточняются цель и задачи терапии, ее методика и примерные сроки. В дальнейшем план терапии может измениться с учетом выявленных новых обстоятельств или неожиданного изменения ситуации. В процессе терапии я периодически оцениваю эффективность применяемых методов работы на основании практических изменений в жизни клиента.
Я применяю в основном техники психоанализа, трансактного анализа и экзистенциальной терапии, гештальттерапии, ролевого и коммуникативного тренинга. Индивидуальную терапию обычно сочетаю с супружеской (партнерской) или групповой.
Невротическая личность приходит к конфликту из-за своей индивидуалистичности. Для освобождения от невротических симптомов надо научиться выражать их понятно для других. Изучить человека можно лишь внутри его естественной группы. В терапевтической группе индивидуальные нарушения можно проследить в процессе межличностных взаимодействий. При этом пациент активно участвует в общегрупповом процессе, добиваясь понимания другими и одновременно пытаясь понять их. Постепенно вырабатываются более честные способы коммуникации.
Невротик воплощает свой эдипов конфликт в трехсторонних отношениях, в которых так или иначе могут участвовать терапевт и другие участники группы. Часто эдипов треугольник образуется между пациентом, остальной частью группы и мной. Группу он воспринимает как Мать – большую, теплую, желанную и соблазнительную. Меня наделяет качествами Отца – могущественного, угрожающего, мстительного и наказывающего.
Негативный перенос на терапевта проявляется в форме группового сопротивления. Основанием для сопротивления обычно являются чувства унижения, стыда, страха наказания. Сопротивление может проявляться в форме вытеснения негативных чувств с их соматизацией и ожиданием от меня медицинской помощи. У истероидных женщин могут развиться такие защитные реакции, как сексуализация и отрицание травмирующих переживаний.
Группа нередко разделяется по полу на две враждующие подгруппы. Женщины нападают на меня и других мужчин, перенося на нас бессознательную злость к отцу, мужу и т. п. Наряду с этим возникают и эротические чувства, вызывающие ревность и соперничество, оживляются эдиповы конфликты. Сегодняшняя группа становится вчерашней семьей.
Группа помогает, потому что в целом является эталоном нормы, от которого каждый член группы в отдельности отклоняется. Цель терапии – помочь невротику с помощью группы освободиться от фиксации на псевдодиадных отношениях, в результате чего пациент сможет включить в подлинное общение третье лицо и, следовательно, будет способен строить отношения как в паре, так и втроем.