— Она замерзла.
— Это нормально. Температура снижается. Сколько сейчас?
— Тридцать восемь и два...
— Вы хорошо постарались.
Врач приступил к осмотру. Но пока он прослушивал, простукивал, разглядывал, температура снова поднялась.
— Сейчас я сделаю жаропонижающее.
Ира даже не почувствовала укол. А врач, нахмурившись, всмотрелся в её лицо:
— Ей в больницу надо. Похоже на гайморит, видите, припухлость? Без отоларинголога не обойтись.
— В больницу — так в больницу.
Денис прикинул, сколько придется потратить, но оставить человека в таком состоянии без помощи не мог.
— Тогда... — врач достал телефон.
— Никуда я не поеду.
Голос звучал, как из могилы — гнусаво и глухо. Ира едва могла раскрыть глаза, но уже пыталась сесть, подтягивая к груди одеяло — все-таки нашла!
— Поедешь! — рявкнул Денис.
Злость сочилась из всех щелей. Он и так возился с этой... дурой столько времени! А теперь она не желает ехать в больницу! Чем, вообще, думает? Мозги есть? И, подбирая слова, позавидовал хладнокровию врача. Тот отложил телефон и повернулся к пациентке:
— Я рад, что вам лучше. И будь это банальной простудой — никуда бы не направлял. Но с гайморитом шутки плохи! Понимаете, ваши носовые пазухи сейчас заполнены гноем. А ему ничего не стоит расплавить тонкую костную перегородку и добраться до мозга. Вы же не хотите получить еще и менингит?
Ира упрямо помотала головой:
— Слышала я ваши страшилки! Ничего не случиться. Попью с недельку антибиотик, да промывание почаще. Все само пройдет!
Врач переглянулся с Денисом и снова повернулся к несговорчивой пациентке:
— Вы думаете, я просто пугаю?
Он разговаривал с Ирой, как с неразумным ребенком, используя те же интонации, и Денис вдруг понял, почему этого человека больные передают из рук в руки, холят, берегут и лелеют. Он на самом деле любил и знал свою работу. И не считал зазорным потратить время на уговоры. Правда, при этом сумма оплаты возрастала в геометрической прогрессии:
— Я терапевт, а не психолог, — комментировал свои расценки и совсем не боялся остаться без работы.
Но против Иры даже он оказался бессилен.
Наконец, Денису все надоело:
— Достало! Собирайся, живо! Мне еще тут менингитного трупа не хватало!
— Сам не отпустил, — прогнусавила Ирина. И добавила: — Может, выйдете?
— Чего я там не видел! — не удержался, запустил шпильку. И получил в ответ только злой взгляд.
Ей на самом деле плохо! Понимание обожгло, заставило кулаки сжаться. Иначе бы запустила подушкой, или еще чем... Характер своей гостьи Денис помнил еще по школе. А теперь она тихонько выползала в коридор, держась одной рукой за стенку, а другой сжимая ручки своей клетчатой сумки.
— Ну куда... — простонал Денис, отбирая вещи. — Зачем она тебе?
— Я... домой...
Больше Денис не слушал. Сграбастал в охапку и, не обращая внимания ни на боль в спине, ни на вялое сопротивление, поволок в машину. Его дом — его правила. Ирке еще за него замуж выходить. И до того момента умереть она не имеет права!
7
Больница походила на научную лабораторию. Точно такую, как показывают по телевизору: белый кафель на полу, светлые стены, чистые двери с блестящими ручками. Ира растерялась. Это совсем не походило на привычную поликлинику. Там тоже старались поддерживать чистоту, и даже недавно сделали ремонт, но...
— Идем!
Ира вздрогнула и торопливо поднялась навстречу Денису. Тот подходил от окошка регистрации. Странно, там совсем не было очереди!
— Не скачи! — успел он раньше, чем Ира упала обратно на удобный стул. — Совсем плохо? Да?
От сочувствия в его голосе хотелось разрыдаться. Но Ира сдержалась:
— Все нормально. А, может... не надо?
— Тебе еще не надоело?
Она ныла всю дорогу, упрашивая Дениса отвезти ей домой. Бесполезно. Он даже головы не повернул, пока не остановился возле сверкающего белоснежными новенькими панелями и стеклом здания. Ира знала, что это — частная больница. Поговаривали, что за единственный прием в ней нужно отдать столько же, сколько стоила путевка в Турцию.
Ноги подкашивались. То ли от температуры, то ли от страха. Голова кружилась а лицо по обеим сторонам носа противно ныло, как больной зуб. И нечем было дышать. Действительно, гайморит. Но зачем его в этой клинике-то лечить? Дома, травками и простым антибиотиком самое то. Дешево и сердито.
Думать, сколько она будет должна настырному однокласснику, не хотелось. Да и сил не осталось. Не упасть — и то хорошо.
— А ну-ка...
Сильные руки обхватили за плечи, помогли сесть. Кресло-каталка?
— Я не инвалид!
Но её, как обычно, не слушали. А протестовать сил не осталось.
Кабинет отоларинголога напоминал космический корабль. Врач долго светил фонариком в рот и нос, а потом велел:
— Нужно сделать рентген! — и протянул направление.
— З-з-зачем? Я и так знаю, что у меня гайморит.
— Мне нужно видеть, что происходит в гайморовых пазухах. И понимать, помогла ли терапия. Иногда только клинических улучшений недостаточно, чтобы с уверенностью говорить об излечении.
Пришлось подчиниться.
Но после больницы Денис снова повез её к себе:
— Ир, давай договоримся: все разговоры — когда поправишься. Лады? А то у меня и так дел по горло, еще и о твоих выкрутасах думать.
Ира только кивала — действие лекарства заканчивалось, боль усиливалась, а вместе с ней и температура.
— Сейчас ляжешь, выпьешь таблетки и отдыхай!
Денис помог добраться до кровати. Принес лекарства, поставил на тумбочку стакан с соком и бутылку минералки.
— Будет плохо — зови, — нажал кнопку радионяни.
Сил хватило — только платье снять. Денис тактично вышел, оставив гостью одну. Ира завернулась в одеяло — начинался озноб. Дышать получалось только ртом, губы тут же пересыхали. Но, проваливаясь в наполненное душной ватой забытье, она поймала себя на мысли, что ей нравиться забота Дениса. Это оказалось чертовски приятно, когда кто-то думает вместо тебя и самостоятельно решает проблемы. О расплате размышлять не хотелось. И Ира отогнала нехорошие мысли — пока достаточно и болезни. А думать надо о чем-то добром. Например, вспомнить сказку о Золушке. Да, враки. Но можно же иногда, чуть-чуть... капельку... помечтать?
Сквозь сон пробился шорох. Возле кровати стоял Денис. Шум от пластиковых пакетов и разбудил Ирину.
— Что-то случилось?
Голова по-прежнему болела, голос гундел, но, в общем, стало легче. Настолько, что появилось любопытство.
— Нет, спи пока. Просто купил тебе кое-что. Не могу видеть эти твои тряпки!
— Денис! — Ира приподнялась на локтях, готовая спорить до потери сознания.
— Потом ругаться будешь!
Он совершенно не обращал внимания на её недовольство. Доставал какие-то свертки, раскладывал на кровати. Один кинул Ире на колени:
— Переоденься! Должно подойти!
Ночная рубашка. Длинная, просторная, из тонкого хлопка, чем-то похожая на платье. И с ценников.
— Охренеть!
Денис тут же отобрал обновку и сорвал злосчастную бумажку.
— На это не обращай внимания. Вещи простенькие, недорогие.
— Угум... — Ира понемногу приходила в себя. — Половину моей зарплаты за ночнушку!
— Как будто у тебя зарплата, а не милостыня! — хмыкнул Денис. — И не надо так на меня смотреть! Это не благотворительность. Просто ты вечно носишь синтетику. При высокой температуре это... не полезно. Кстати, что за странная любовь?
— Дешево. Не мнется. Легко стирается, — спокойно перечислила Ира. — На работе, знаешь, как угваздываешься! Думаешь, упаковки перед привозом кто-то протирает? Хренушки. Так и привозят — с толстым-толстым слоем... шоколада.
— Понятно. Но сейчас у меня задача — как можно скорее поставить тебя на ноги. Так что не привередничай, пожалуйста. И переодевайся. Кстати, здесь еще пижама есть, если они тебе больше нравятся!
Ира сидела в окружении свертков и не знала, что делать. В этой жизни она привыкла надеяться только на себя, запретив видеть в окружающих добрые порывы. Так было легче пережить вечную нищету, долги и постоянное давление Пираньи. Она до сих пор не понимала, почему он не отправил её расплачиваться натурой. Что бывает с его должницами, Ира знала очень хорошо.
И вот в броне, которую она так долго выстраивала, появилась трещина. Пока тоненькая, едва заметная, но...
— Ты за тряпки продалась? — попробовала она осадить саму себя.
И не смогла. Потому что понимала: подарки, рестораны, эти встречи после работы — не главная причина. Денис не требовал ничего. Он просто помогал.
Слезы покатились из глаз. Комок поднялся в горле, и боль от него перекрыла неприятные ощущения от болезни. Он рвался наружу горькими рыданиями, и чтобы никто не услышал, Ира быстро ударила по кнопке радио няни. А потом плакала, уткнувшись лицом новую пижаму. Плакала больно, навзрыд, сдерживая всхлипы — она ни на минуту не забывала, что не одна в доме.
От плача стало хуже — голова теперь не просто гудела — она звенела. Комната кружилась, как будто стены затеяли карусель. Пришлось ждать, когда все устаканится.
Но многолетняя привычка не желала отпускать. Ира переоделась в пижму, накинула сверху подходящий по цвету халатик и вышла из комнаты.
Она уже забыла, что в доме два этажа. И долго стояла у лестницы, не решаясь шагнуть на первую ступеньку. Но откладывать разговор тоже не могла. И, обеими руками опираясь в стену, начала спуск.
К тому времени, как она добралась до гостиной, ноги мелко дрожали. Ира с облегчением упала на диван. Подушки мягко спружинили, подстраиваясь под её тело. Уютная спинка позволила удобно устроить гудящую голову.
Придя в себя, Ирина огляделась. Впервые она рассматривала жилье Дениса так пристально.
Чисто и пусто. Никакой мишуры, ничего мещанского. Ни ковров, ни статуэток на полках, разве что пара ваз из зеленоватого, похожего на толщу воды стекла. Но и они — без цветов. Ира понимала цену этой благородной «простоты». Дорого. Очень дорого. И неуютно.