Купца Велеса он знал, встречался с ним три раза, когда тот вместе с торговыми караванами стал на торг приезжать. Слишком видным был этот купец – высокий, статный, крепкий, больше похожий на ратника, чем на торгового человека, настоящий русский богатырь. Никогда не обманывал и не давал обманывать себя. На Борисовском торжище у Велеса был свой большой торговый двор с жилыми домами и схронами. Он никогда не пустовал, люди Велеса привозили на продажу ценные и нужные товары.
Нравился этот мужчина Твердиславу своей основательностью, честью, правдой и когда от него пришли сваты, чтобы сосватать его дочь Ждану, боярин без раздумий ответил согласием. А еще на его решение повлияли богатые дары, которые передал Велес для Жданы и отца ее. Чувствовал Твердислав, что этот купец не последний человек в княжестве и много он выиграет, если породниться с ним. Да и более выгодного мужа не найти для своей любимой дочери, такой долгожданной.
Они со своей женой Ладушкой уже и не ожидали рождения дочери, когда Родима сжалилась над супругами и послала им в утешение доченьку. Старший сын Будислав встретил уже свою десятую зиму, когда боярыня подарила Твердиславу крохотную девочку, которую назвали Жданой. Росла она избалованная в родительской любви, ни в чем не знала отказа. Своего сына Будислава боярин готовил принять все дела после своего ухода, поэтому спуску ему не давал, обучал наукам и ратному делу. А Ждану любил своим отцовским сердцем и желал ей самого лучшего, стараясь оградить от этого сурового мира. Вот только его любимая жена не дожила до того дня, когда доченьке исполнилось пятнадцать зим, сгорела в лихоманке, которая прокатилась по многих землям, собирая свой страшный урожай. Многих тогда унесла эта страшная болезнь, не обошла стороной и его торжище. И вот уже два года, как Твердислав сам воспитывал свою дочь. Приходили к нему разные сваты от торговых и знатных людей, да всем он отказывал. Никто не радовал его в качестве будущего мужа Жданы. Но вот когда седьмицу назад пришли сваты от Велеса с богатыми дарами, принял их Твердислав в своем тереме, накрыл столы богатые, ответил согласием. Вот только сама Ждана отказалась сидеть с гостями за столом, убежала в свою горницу, когда узнала, зачем эти люди вошли в их терем. Когда уехали сваты, Твердислав вызвал дочь к себе. Несмотря на ее слезы, он сообщил дочери, что она выйдет замуж за знатного купца и в скором времени поедет к нему. Дочь закрылась в своей горнице, но Твердислав уже принял решение и слово его твердо.
Вот уже который день собирали приданое дочери, чтобы отправить ее к жениху, который будет ждать ее в княжестве Дубравном, как полагается. Отбытие предстояло через три дня. И тут этот Тогой-хан со своим желанием встретиться с Твердиславом.
***
Твердислав с прищуром наблюдал, как Тогой-хан, разодетый в черный халат, вышитый серебром, соскакивает со своей невысокой кобылки и напряженно думал, с какой целью тот явился к нему на двор. Вместе с Тогой-ханом приехало еще человек десять, среди которых боярин узнал сына Тогоя. Тулун-бек старался не выделяться среди остальных, держался в общей толпе, одежда на нем была добротная, но простая, не такая нарядная, как у Тогоя.
- Светлого дня, Тогой-хан, - приветствовал гостя Твердислав. – Какими судьбами?
- Светлого дня, боярин Твердислав, - Тогой сделал легкий поклон в знак приветствия. – Встречай гостей, предлагай пройти в дом твой. Такие вопросы на пороге не решаются.
Твердислав рукой сделал приглашающий жест и сделал шаг в сторону, давая дорогу Тогою. Тот кивнул головой, скривил один уголок своих тонких губ и поспешил по ступеням на высокое крыльцо терема. Через короткое время гости дошли до гостевой горницы, где их уже ожидали накрытые к трапезе столы. Твердислав снова рукой указал Тогою на место, которое предлагал занять за столом.
- Прошу, гость дорогой. Не ждали мы тебя сегодня. Извини за недостойный пир в твою честь.
Тогой-хан снова улыбнулся одним уголком своих узких губ, обглядывая столы, ломящиеся от обильных закусок. Потом он повернулся к своим людям, показал им рукой на дальний от центрального места край стола, а сына позвал с собой. Через пару минут все расселись по местам. Тут же возле столов засуетились слуги, помогая гостям накладывать угощения в серебряные тарелки и наливая им меды и взвары. Какое-то время были слышны звуки пира. Тогой старался попробовать каждое блюдо, которое было на столе, довольно кивал головой и сыто щерился. Когда первый голод был утолен, Твердислав начал разговор.
- Гость дорогой, не расскажешь, чем вызван твой приезд ко мне?
- Обязательно расскажу, - сыто улыбнулся Тогой и снова хитро прищурился так, что и без того узкие глаза стали словно узкие щелочки. Казалось, что он вообще закрыл глаза. Он выждал какое-то время, потом продолжил. – Дорогой друг мой, я решил женить своего сына. Вырос он у меня, подошло время жену в шатер привести.
Твердислав сжал челюсть, понимая, к чему ведет этот хитрый лис, но сидел спокойно, стараясь не выдать своего недовольства, только головой кивнул. Никогда он не думал заключить такой брачный договор со степным народом, хватит договора о мире. Да и был у него повод отказать Тогой-хану – его Ждана уже сосватана купцу Велесу и через три дня отправляется к будущему мужу. Он успокоился и посмотрел на степняка, который с довольным лицом откинулся на высокую резную спинку стула.
- Жениться – хорошее дело. Ты прав, твой сын уже вырос, можно и о жене подумать.
- Ты правильно понимаешь меня, - еще шире улыбнулся Тогой-хан. – Значит и договориться мы сможем.
- О чем ты говоришь? – спросил Твердислав, делая вид, что до сих пор не понимает, о чем Тогой хочет сказать.
- Я говорю, что сыну моему пора жену в свой шатер привести. И этой женой я хотел бы видеть твою дочь Ждану. Ты же понимаешь, что это будет хороший союз, крепкий, да и моему улусу и твоему торжищу выгода.
Сам «жених» сидел по правую руку от отца с непроницаемым лицом, что-то ел с тарелки, стоящей перед ним, словно не о нем речь шла. Когда старшие начали свой разговор, он даже бровью не повел. Жениться на Ждане он не хотел, у него был свой любимый цветок в становище, на своей Айлюль он собирался женится и ввести в свой шатер женой. Ради нее он даже отказался от подаренных отцом женщин, которые так и проживали в сером шатре на краю становища. Пусть и безродная она была, но кроме Айлюль ему никто не нужен. Когда отец сообщил ему, что будет сватать Ждану, дочь боярина, Тулун ответил, что такой жены ему не надо. Но тут же получил от отца кулаком в лицо.
- А ну замолчи, мальчишка. Никто не мешает тебе потом жениться на свой девке безродной, ввести в свой шатер. Ты сам знаешь, что можешь иметь столько жен, сколько сможешь прокормить. Но вот на Ждане ты женишься. Это важно для нас, для всего улуса, это откроет столько возможностей на торжище Борисовом. Ты же знаешь, сколько приходится нам платить за то, чтобы только иметь там свою палатку. И потом какие налоги мы платим за проданные товары, ты помнишь? Твердислав стал слишком жадным, каждый раз поднимает налог. Да и это укрепит наш союз против наших врагов. Ты же знаешь, что Алик-хан из Северного улуса так и хочет истребить нас, земли наши забрать. И если он пойдет на нас, не оставит никого в живых – ни тебя, ни меня. Это не Всеволод, который убил только деда твоего и то за дело. Я бы этого старого борова своими руками задушил, сколько из-за него наш род бед принял. Вот и Алик-хан тоже такой же, как твой дед. Он ни перед чем не остановится. Разве что спасет наш род союз с более сильным родом. У Велеслава дочерей нет, он даже не женат еще, у князя Лугового только сыновья. И ты знаешь, что дочь есть только у боярина Твердислава и он единственный, кто может стать нам защитой. У него одна из самых сильных дружин. Если ты женишься на его дочери, Алик-хан побоится идти на нас. Так что мы едем к Твердиславу и будем сватать его дочь. Никто тебя не заставляет любить ее. Достаточно привести в свой шатер женой, можешь даже не ждать от нее наследника, а потом можешь со своей девкой миловаться. Даже разрешу назвать ее второй женой.
Тулун-бек прекрасно понимал, что в этом отец прав. Этот Алик-хан стал слишком опасным, слишком часто происходили стычки между их родами на границе улусов. В одной такой стычке погиб его лучший друг, с которым он рос с учился держаться в седле. Тулун увидел Ждану год назад, когда отец брал его с собой на торг, чтобы показать дорогу, познакомить с людьми. Готовил его в свои наследники. Ждана тогда пришла на торг со своими няньками, чтобы купить себе мягкие сапожки. Мастер Севастьян, которого в свое время дед Тулуна также привез пленным откуда-то из далекого похода, шил изумительной красоты обувь. И они возили ее на торг вместе с другими изделиями из кожи. Вот и увидел он тогда Ждану – молодую девчонку, краснощекую, с длинной светло-русой косой до пояса, в нарядном малиновом сарафане, расшитом каменьями да золотым шитьем. На лицо она понравилась ему, мила была девица. Но вот как она кривила свои коралловые губки, когда их продавец показывал сапожки, как обращалась со своими няньками и с другим народом, Тулуну совершенно не понравилось. Не тронула она его сердце и даже говорить с ней не захотелось. Слишком напыщенной она была, злой, всех ниже себя видела. Даже с его отцом – ханом улуса, который был выше по положению ее отца, и то говорила, как с каким-то отбросом. На Тулуна тогда только взглянули и тут же отвернулась с недовольным лицом, словно что-то неприятное увидела. Тогда еще Тулун подумал про себя, что не дай Верный* (прим.-божество степных народов) такая жена кому-то попадется. Никогда она не нравилась Тулуну.
И вот сейчас Тулун-бек сидел за столом и пытался успокоить себя мыслью, что этот брак выгоден для их улуса, чтобы одолеть их главного врага, а любить будет свою Айлюль, от которой и детей ждать будет. Для Жданы он отдельный шатер поставил, куда будет редко заходить только для того, чтобы отец не ругался на него.
Увидеть в этот раз Ждану ему не удалось. За стол, где сидели мужчины, женщин не пускали. На крыльце при встрече тоже не было никаких женщин. Тулун уже мирился со своей судьбой – жениться на девушке, которая совершенно не нравилась ему, как Верный сжалился над ним.