Вскрик девушки он забрал своими губами, прижимая любимую к своему телу. Он стал единым с Жданой, ее первым, ее мужем перед духами дубравы, озера, перед луной, которая светила им серебряным светом. Тихомира трясло, как от лихорадки, но он наслаждался моментом и шептал девушке нежные слова. Она отвечала ему со всей страстью, уже не замечая первой боли. Они стали едины, мужем и женой. Она подарила ему свою кровь, а он ей свое семя.
- Теперь ты мой мужчина, - тихо произнесла Ждана, опуская свою голову ему на грудь и слушая, как бьется его сердце.
- Да, - тихо ответил он, прижимая ее к своей груди и боясь отпустить, - а ты моя жена. Пусть это озеро, эта дубрава, это небо, эта луна станут нашими свидетелями, что ты моя.
Когда они разгоряченные замерли посреди озера, не в силах отдышаться от нахлынувших на них чувств, услышали какой-то сильный всплеск где-то в стороне от них, словно большая рыба хвостом своим по воде шлепнула.
- Пора возвращаться, - сказала Ждана, начиная замерзать в воде озера.
- Да, пора, - ответил Тихомир, подхватил девушку на руки и понес на берег.
Скоро они вернулись в лагерь, разошлись по своим шатрам.
***
Еще дважды Ждане удавалось быть с Тихомиром, когда приходилось на ночь останавливаться где-нибудь в дубравах. Она в вечерний напиток щедро сыпала сонную траву и потом всю ночь проводила со своим Тишей, который жарко целовал ее и обещал сделать все, что она захочет.
- Тиша, если я попрошу этого купчишку оставить тебя возле меня, ты согласишься? – спросила Ждана, когда до стольного города Дубравного княжества оставалось чуть меньше двух дней пути.
- Люба моя, я останусь с тобой, - ответил молодец, жарко целуя ее губы. – Только надо будет убедить Будислава, что я необходим возле тебя.
Не стал он говорить Ждане, что задумал, не одобрит она его, наругает, да и проговориться может брату.
- Не переживай за это. Я найду, что сказать братцу, - улыбнулась девушка, уже придумывая, как она будет ночи проводить со своим Тихомиром.
***
Когда до княжеского двора оставалась только ночь и утро, их встретил большой отряд воев. Они поклонились Ждане и Будиславу.
- Князь наш приказал встретить невесту и проводить на княжий двор, - произнес дядька, суровый с виду вой, старший отряда.
Старший вой был высоким крепким мужчиной с темно-русыми волосами, в которых уже мелькала седина. Он оглядел долгим внимательным взглядом Ждану и нахмурился чему-то, но говорить ничего не стал.
- Князь? – переспросил Будислав.
- Да, князь наш, Велеслав. Ждет он невесту утром в тереме своем. Для встречи уже все готово, - ответит дядька, хмурясь еще больше, не сводя взгляда со Жданы. – На ночь вы встанете в доме знатного боярина Добрана, а утром отправимся на княжий двор.
Ничего не понимающие гости переглянулись и проследовали за дядькой, который назвался Боеславом.
Терем боярина был большой, но не сравнится с теремом Твердислава. Им отвели светлые горенки, накрыли ужин. Сам боярин Добран вместе со своей семьей встречал дорогих гостей. Ждана сидела на почетном месте и ничего не понимала, откуда такой почет, неужели этот купец Велес такой знатный, что даже сам князь заботится об их приеме? Спросить у кого-нибудь она побоялась, чтобы не выглядеть совсем дурочкой, принимала поздравления и только кивала в ответ. Да и этот дядька Боеслав смотрел на нее с каким-то укором, словно подозревал в чем-то. Она старалась держаться от него подальше, не смотреть в его глаза, которые прожигали ее почище костровых головешек. После ужина ее отвели в комнаты, уложили на пуховые перины. Ждана думала, что не сможет заснуть из-за волнения, но усталость взяла свое и уже скоро погрузилась в сон.
Сон был какой-то тревожный, тяжелый. Ей снилось, что она попала в сильную бурю, которая неистовала и пыталась прибить Ждану к земле сильным холодным ветром и потоками холодного дождя. Откуда-то сверху слышался грозный голос, похожий на голос Боеслава: «Как ты могла так поступить с князем? Как ты сможешь стать женой его?», от которого у нее по телу бежали мурашки, а горло сжимал страх.
Девушка проснулась утром с тяжелой головой и никак не могла понять, почему ее называли невестой князя? И почему этот кто-то был так зол на нее?
Няня приготовила для Жданы белую рубаху, вышитую красной нитью, нарядный красный сарафан с вышивкой золотой нитью, помогла умыться, одеться, заплести косу, повязать на голову украшенную дорогой вышивкой ленту, которую позднее должен заменить венец невесты. Потом их снова накормили разносолами. Ждана смотрела на тех, кто встречал ее и не понимала, что происходит, почему все говорят о князе. Тихомира она не видела, воев оставили на ночь где-то отдельно от Жданы, няни и девок.
Пришло время выдвигаться к жениху. Вместо их возка во дворе Ждану и Будислава ожидал другой, такой красивый, что Ждане непременно захотелось получить его, чтобы ездить по улицам княжьего города. Пусть все видят, какой ей муж достался – богатый. В него посадили Ждану, к ней сели Будислав и Боеслав, который был мрачен, словно грозовая туча. Но он молчал и Ждане было не приятно, она даже прижалась ближе к брату, который с удивлением посмотрел на сестру, но тоже промолчал.
Дорога от боярского двора до княжьего городища была усыпана белыми лепестками, по краям дороги стояли радостные жители и махали им вслед березовыми ветвями, осыпали возок зерном. На удивленный взгляд Жданы Боеслав, который сейчас ехал вместе с ней и Будиславом в возке, сказал:
- Люд града княжьего встречают свою будущую хозяйку. Они рады тебе, Ждана, желают легкой дороги, здоровья, чтобы родить много деток мужу своему и богатства.
Ждана смотрела в окошко и кусала губу, так и не понимая, что происходит. Причем тут князь, когда ее сватал купец. Да и голос дядьки этого был какое-то не слишком радостный.
Наконец показался большой княжий двор, огороженный высоким частоколом. Широкие резные ворота были распахнуты, в глубине двора виднелся богатый терем, с украшенной золотом крышей, которая ярко горела на солнце. Белые ажурные наличники окон делали терем воздушным. Большой двор был полон народу, который толпился по обе стороны от застеленной дорогим красным сукном дорожки, ведущей к высокому крыльцу терема. Их возок остановился с одного края дорожки, первым из него вышел Боеслав, помог Ждане выйти следом за ним. Потом Будислав выпрыгнул на землю и стал оглядываться. Боеслав протянул руку, ладонью вверх, предлагая Ждане положить на нее свою. При этом он внимательно вглядывался в лицо девицы, словно хотел увидеть ее мысли или ожидая от нее чего-то. Она не стала заставлять себя ждать и вложила свою ладонь в его, подняла голову выше и повернулась лицом к терему. На другом конце дорожки, в трех десятках шагов, стоял мужчина, в которого с какой-то жадностью стала вглядываться Ждана.
Боеслав сделал шаг, Ждана не заставила себя ждать и пошла рядом с ним. Чем ближе она подходила к тому мужчине, тем явственнее видела его. Высокий, красивый, властный. Такими всегда ей представлялись богатыри, о которых рассказывали былины. В его руках она заметила женский золотой венец, украшенные драгоценными каменьями. На голове мужчины был такой же мужской, что указывало, что это и есть ее будущий муж. За его спиной на расстеленных на земле белых рушниках стояли сундуки с богатыми дарами – дорогими тканями, мехами, кожаными сапожками, головными уборами, украшенными каменьями да жемчугом. Отдельно рядом с правой ногой мужчины стоял небольшой сундук, до верху наполненный драгоценными каменьями и украшениями, милыми любой девице. Она никогда не видела такого богатства и ее сердце в предвкушении замирало, что в скором времени все это будет ее. Она уже мысленно примеряла все это на себя. Будущая жизнь ей начинала нравиться. Она даже не видела, как Тихомир попытался пройти следом за ней, как его остановили вои жениха, уводя куда-то в сторону. Тихомир сейчас ее совершенно не интересовал.
Ждана вглядывалась в лицо ожидающего его на другом конце дорожки мужчины и понимала, что красивее него никого не видела. Даже облик Тихомира мерк рядом с ним, да она уже и не думала о своем случайном любовнике. Сейчас она начала жалеть, что так поступила в дороге, она бы с радостью отдала бы этому мужчине свою честь, но уже ничего исправить нельзя. Останется только что-то придумать, чтобы ее муж не понял, что Ждана уже не чиста. Она от досады прикусила губу. Боеслав словно что-то почувствовал и сжал с силой ее ладонь, от чего она вздрогнула и заставила себя убрать эти мысли из головы, выше подняла нос.
Ее жених был красив, одет в богатые одежды, силен, на что указывала его мощная фигура, сильные руки. Его русые волнистые волосы были зачесаны назад и закреплены золотым венцом, какими венчают только князей. И тут Ждана поняла, что ее жених никто иной, как сам князь Велеслав. Ее сердце затрепетало от счастья, она уже не сердилась на своего отца и в ее голове носились приятные мысли, как она будет жить рядом с князем, как ее будут называть княгиней, как она будет наряжаться в те наряды, которые ожидали ее в открытых сундуках, носить самые красивые украшения. Она даже сможет полюбить его и стать ему хорошей женой. Мужчина смотрел на нее такими глазами, словно она была самой желанной для него, словно он всю жизнь ждал именно ее, словно она была самой большой ценностью во всем белом свете и улыбался счастливой улыбкой. Он с трудом удерживал себя на месте, стараясь не сорваться навстречу своей желанной. Ждана даже зажмурилась на миг и сбилась с шага. На ее лице появилась счастливая торжествующая улыбка и она открыла глаза, чтобы еще раз посмотреть на своего будущего мужа. Даже захотелось оглянуться на брата, чтобы он позавидовал ей. А Тихомир? А что Тихомир! Он поедет обратно домой. Он больше ей не люб и видеть его Ждана больше не желает, словно не сохла она по нему последние два года, не цвела красным маком в его быстрых и жарких объятиях, не отдала ему свою честь в водах лесного озера.
Когда Ждане оставалось сделать еще шагов десять до того, кто посватал ее, прямо из воздуха перед князем появился старец – сухонькой старик с совершенно седыми длинными волосами, убранными в косицу, в белоснежных одеждах, что казалось, они сияли в солнечных лучах. Этот старик вдруг тряхнул своим длинным посохом, стукнул им об землю и раздался звон двух медных бубенцов и серебряного колокольца, закрепленных на вершине посоха. Царящий до этого гул голосов на площади тут же стих. Ждана только успела поймать чей-то вскрик: «Посланник! Посланник Начальных!» и наступила тишина такая, что было слышно, как на дальнем дворе кудахчут куры и брешет пес в конур, да еще гул голосов тех, кто остался за оградой двора. Откуда-то из-за частокола раздался детский плач, который почти сразу же прекратился. В звенящей тишине раздался довольно громкий и сильный голос Посланника, который обращался к жениху, но был слышен всем вокруг: