з тяжелых условий, и казалось, что выход один — расширить свое индивидуальное хозяйство, стать зажиточным, разбогатеть. Сейчас же психология меняется, сейчас уже уральский рабочий говорит: «Мы так полагаем, что индивидуальное хозяйство больше не годится». Действительно, передовое крестьянство начинает думать о том, что по-старому хозяйничать нельзя.
У Владимира Ильича мысль забегала вперед, у него бывало так, что часто то, что еще впереди, он уже ощущает как факт. Он говорил в 1920 г.: «Крестьянин видит, что по-старому жить нельзя». Может быть, в 1920 г. крестьянин в своей массе этого еще не видел, видел это небольшой актив, который пошел тогда в коммуны, но сейчас это движение уже гораздо шире: в более массовом масштабе идет вопрос о реконструкции сельского хозяйства.
Что эта реконструкция будет означать? Она будет означать очень глубокое экономическое сближение между городом и деревней. Когда мы говорили о смычке рабочих и крестьян, то мы говорили о том, что это в их интересах, что в нашей Конституции заложена эта смычка, но не было смычки между экономикой города и деревни.
На XI съезде партии Владимир Ильич говорил: настоящего фундамента для социалистической экономики у нас нет. Этот настоящий фундамент, с одной стороны, покоится на развитии крупной промышленности, с другой стороны — в реконструкции на коллективистических началах сельского хозяйства.
И вот сейчас, когда эта мысль из кабинетов перешла в деревню, когда она по-своему, очень своеобразно обсуждается там, то это, по-моему, огромное завоевание. Тот факт, что деревня интересуется коллективным хозяйством, представляет собой огромный поворот — это такая революция в отношениях людей, что нам надо подумать вновь и вновь со всей серьезностью, как в этой новой обстановке строить нам нашу школу. Об этом мы подробно будем говорить, вероятно, на следующей сессии ГУСа, когда поставим вопрос о пятилетке, как она должна влиять на нашу программу, на всю нашу установку, но сейчас этот вопрос имеет прямое отношение к вопросу о политехнизме.
Параллельно с хозяйственным планом должна быть рассмотрена и социальная проблема пятилетки. В отношении социальной проблемы у нас дело несколько хромает. Я просмотрела книгу Струмилина, и мне показалось, что он говорит не совсем о том, о чем надо. И в литературе мало говорится о социальных проблемах пятилетки.
Когда думаешь о политехническом образовании, перечитываешь у Маркса и Энгельса то, что они говорили о производстве в переходный период, то тут особенно бросается в глаза этот недочет, что у нас вопросы социальной проблемы пятилетки еще недостаточно проработаны. Над этим должны работать и хозяйственники и специалисты по технике. Политехническое образование ближе всего соприкасается с областью организации труда. Тов. Гастев в статье о политехнизме говорит об определенной политехнической эпохе. Встает вопрос: техническая эпоха капитализма, техническая эпоха переходного периода — одно и то же или нет? Перечитываешь вновь первый том «Капитала», хорошо знакомые цитаты. Пришлось обратить внимание особенно на следующую цитату: «Экономические эпохи различаются не тем, что производится, а тем, как производится, какими средствами труда. Средства труда не только мерило развития человеческой рабочей силы, но и показатель тех общественных отношений, при которых совершается труд (курсив в этой цитате везде мой. — Н. К.). Из числа самих средств труда механические средства труда, совокупность которых можно назвать костной и мускульной системой производства, составляют характерные отличительные признаки определенной эпохи общественного производства гораздо больше, чем такие средства труда, которые служат только для хранения предметов труда…»[29]
Костно-мускульная система, которую мы будем строить в нашу пятилетку, как она будет выглядеть? Будет ли это простой слепок с передовой крупной промышленности или нечто другое?
У Энгельса в «Анти-Дюринге» есть прямое указание на то, что изменения, которые должны происходить в переходный период, должны идти по линии разделения труда. И вопрос о разделении труда, несомненно, становится в центре всех вопросов. А причем тут наше политехническое образование? Политехническое образование является тоже средством того переворота в производстве и разделении труда, о котором говорит Маркс. Вот опять знакомая цитата: «Но точно так же не подлежит никакому сомнению, что капиталистическая форма производства и соответствующие ей экономические отношения рабочих стоят в полном противоречии с такими ферментами переворота (речь идет о соединении обучения с производительным трудом в школах. — Н. К.) и с их целью — уничтожением старого разделения труда (курсив мой. — И. К..). Однако развитие противоречий известной исторической формы производства есть единственный исторический путь ее разложения и образования новой»[30].
Таким образом, наша политехническая школа, если она будет правильно построена, будет способствовать тому перевороту, который необходим в деле изменения прежнего общественного разделения труда. В этом отношении особенно ценны указания Энгельса. Он говорит, что Фурье и Оуэн уже говорили о неправильности, которая существует в области разделения труда и которая идет в первую голову по линии разделения труда между городом и деревней.
Вопрос о разделении труда между городом и деревней, отрицательное значение которого не понимал Дюринг, Энгельс особенно подчеркивал. Он подробно развивает точку зрения на разделение труда. Я извиняюсь за длинные цитаты, но мы всегда, когда встает новый вопрос, лезем в «Анти-Дюринг», в «Капитал» и там находим часто неожиданно для себя новые перспективы. Я помню, что Владимир Ильич в момент острых общественных кризисов всегда, бывало, вновь перечитывал разные вещи Маркса и Энгельса, их переписку и пр. Когда встает новая какая-нибудь проблема, то особенно чувствуешь, как велико было научное предвидение у Маркса и у Энгельса. Перечитывая их, каждый раз удивляешься глубине их мысли. Поэтому я извиняюсь за обилие цитат, но ничего не поделаешь.
Возражая Дюрингу, Энгельс пишет: «Овладев всеми средствами производства, чтобы общественно-планомерно распоряжаться ими, общество должно уничтожить господствовавшее до сих пор порабощение людей их собственными средствами производства. Само собою разумеется, такое самоосвобождение общества не может совершиться без того, чтобы не освободился и каждый отдельный член его»[31].
Эта последняя фраза Энгельса имеет прямое отношение к переходному периоду. Он считает, что разделение труда может быть изжито переводом на другие рельсы только при том условии, что каждый отдельный член общества освобожден от пут капитализма. Конечно, он не индивидуально будет освобождаться, поэтому эта фраза имеет прямое отношение к тому, что является действительностью, относится непосредственно к переходному периоду: «Ввиду этого старый способ производства должен быть изменен до основания, а следовательно, должно исчезнуть и старое разделение труда, угнетающее как псе общество, так и каждого отдельного его члена»[32].
В нашей отсталой стране мы должны употребить огромные усилия для достижения общетехнического подъема, потому что если технический базис есть в Англии и Америке, то у нас этого базиса еще нет, нам надо еще создавать крупную промышленность, но, создавая ее, мы должны строить ее таким образом, чтобы не пришлось ее перестраивать. Иногда в докладе хозяйственников слышишь, что мы вот восстанавливали такие-то заводы, а теперь все перестраивать надо. Но они это говорят с технической точки зрения, а надо продумать все эти вопросы и с точки зрения социалистического строительства.
И дальше Энгельс ссылается на Маркса, который говорит, что крупная промышленность постоянно революционизирует все свои средства производства и требует от рабочих постоянной перемены функций и самой различной подготовки, умения приспосабливаться к новым машинам и пр.
Все это заставляет задуматься над тем, что мы должны сделать для того, чтобы помочь созданию нового разделения труда. Мы видим, что сейчас город и деревня экономически сближаются, что техника дает возможность сближению между городом и деревней еще помимо всего общего направления хозяйства. Возьмем такой факт, как радио. Главное его значение в том, что оно сглаживает разницу между городом и деревней, вырывает деревню из ее обособленности, когда ни одна мысль деревенского жителя не перелетает через околицу. Это придает радио огромное революционизирующее значение.
Конечно, не безразлично, что говорится по радио. Я пришла как-то раз с собрания женотдела, где мы разговаривали о парандже, о раскрепощении женщины от религиозных пут, и вдруг слышу, как по радио читается «Бахчисарайский фонтан» Пушкина и рассказывается — без всякого предисловия — деревне, как нежная Мария попала на небо и какими улыбками ее ангелы встретили, а дальше говорится о гареме как об «убежище страсти нежной». С одной стороны, чувствуешь ценность радио, а с другой стороны — как мы горстями бросаем мусор деревне, мусор, уже отживший. Конечно, странно говорить о произведении Пушкина в таких невежливых выражениях, но приходится смотреть на то, что мы даем деревне. Но все это легко исправимо, так или иначе радио — могучее орудие, которое уничтожает разделение между городом и деревней.
В Главполитпросвет приезжали как-то из Центрально-Черноземной области избач и библиотекарь и рассказывали о хлебозаготовках, о том, как они организовали «красные обозы», как они при этом использовали радио, слушание его, как у них даже пастухи узнают по радио о всех изменениях в ценах на хлеб, — все мы почувствовали, какая колоссальная сила радио и как мы все еще недостаточно его используем.
Затем вопрос о кино, о живом показе, который тоже сближает город и деревню. Сейчас создаются новые формы сближения города с деревней. Возьмем хотя бы поездки рабочих бригад. Раньше наше шефство было ни на что не похоже. Шефы благодетельствовали деревню разными подачками, а крестьяне смотрели на шефов как на толстый карман, из которого что-то можно выудить, а настоящей пролетарской помощи со стороны города деревне не было. Сейчас на почве хозяйственного сближения между городом и деревней мы видим, что в лице рабочих бригад, которые едут в деревню помогать чинить там тракторы и пр., создаются новые формы сближения между городом и деревней.