Ездили мы однажды с ним в Кашино, недалеко от Волоколамска, на открытие электростанции. Помню, как Владимир Ильич тогда выступал и как он слушал речи крестьян, которые тогда выступали. Выступил один крестьянин и говорит: «У нас в деревне засветился свет неестественный». По этому поводу Владимир Ильич говорил, что крестьянам, которые в темноте жили, свет показался неестественным, нам же неестественным кажется, что столько лет крестьяне жили в такой темноте; настало время, когда должна быть освещена вся эта темнота, настало время, когда все должно быть по-новому. На VIII съезде Советов Владимир Ильич сказал горячую речь о том, как надо каждую электростанцию превратить в своеобразный агитпункт. Он говорил о том, что надо обратить внимание на «электрическое», как он выразился, воспитание масс. Под этим он разумел, чтобы на электростанциях читались лекции и чтобы показывался ряд опытов, разъяснялось, что такое электричество, чтобы вместе со всем населением обсуждался вопрос, как надо всю страну осветить электричеством, как надо электричество поставить на службу промышленности. В Кашино он горячо говорил с крестьянами по этому поводу. Сегодня утром мне пришлось выступать на конференции школ колхозной молодежи и сельхозуча[65]. В числе приехавших на эту конференцию был один из заведующих роно, который был учеником третьей группы в то время, когда Владимир Ильич был в Кашино и оттуда проехал в Ярополец. Он вспомнил этот разговор с Владимиром Ильичем.
В связи с этим Владимир Ильич говорил о том, что надо использовать каждый наш совхоз, каждую электростанцию, каждую фабрику для того, чтобы поднять техническое сознание масс, чтобы расширить технический кругозор масс, или, как он выражался, «политехнический кругозор масс». В это же время, я помню, в 1920 г. (он жил тогда зимой в Горках), он толковал с горкинскими крестьянами о том, что надо использовать совхозы, надо использовать электростанции и т. д. Я помню этот вечер. Один из крестьян выступил и говорит: «Это бы хорошо было, если бы был какой-нибудь показ, как надо, а это что, какой же это показ». Надо сказать, что тогда совхоз «Горки» находился в самом разваленном состоянии. Крестьянин говорит: «Что ж, вы весной подвешиваете скот, он от слабости не может стоять, его надо подвешивать. Чему ж тут учиться? Учиться нечему». Конечно, так было в 1920 г. И тогда Владимир Ильич особенно напирал — и на съезде комсомола он об этом говорил — на необходимость, с одной стороны, ликвидации неграмотности, с другой стороны, говорил о работе комсомола по огородам. Тогда говорить о технике в том смысле, как мы сейчас говорим, было, конечно, трудно, потому что в то время наше производство было развалено. В это же время поставил Владимир Ильич вопрос о производственной пропаганде, в это же время он говорил точно также о политехнизации.
1920–1921 годы — это были годы, когда внимание Владимира Ильича было больше чем когда-либо направлено на производственную пропаганду и на политехническую школу. Тогда он требовал от нас, от работников Наркомпроса, чтобы мы писали все свои соображения по поводу политехнизации, составляли тезисы. В числе этих работников и я написала тезисы, на которых Владимир Ильич сделал ряд замечаний[66]. Эти замечания Владимира Ильича дают ясную картину того, как он мыслил себе политехническую школу, как он говорил о необходимости широкого общего образования, которое было бы теснейшим образом связано с приобретением разных технических навыков. Он говорил не только о детях, он говорил также и о взрослых рабочих. Нам, говорит, сейчас нужны столяры, нужны токари, но вместе с тем нам надо ширить политехнический кругозор. Это было в 1920 г.
Наша школа называется трудовой школой, но она трудовой, может быть, была до сих нор лишь в том смысле, что в курсах, в программах обращалось большое внимание на вопросы труда и потому что школа вела общественно полезную работу. Но настоящего труда, настоящего овладения техникой наша школа не давала до последнего времени. Какой сейчас наступил момент? Вы знаете, что сейчас в области промышленности мы имеем крупнейшие успехи, знаете, что строятся новые фабрики и заводы. Все мы являемся свидетелями этого. Мы знаем, что в деревне идет широкая коллективизация и механизация сельского хозяйства и эта механизация совершенно изменяет формы хозяйства. Все это поставило вопрос об овладении техникой гораздо острее, чем этот вопрос стоял раньше. Тов. Сталин, бросив лозунг о необходимости овладеть техникой, выразил то, что чувствуют сейчас широчайшие массы. Каждый- колхозник, каждая колхозница, каждый рабочий и работница чувствуют необходимость овладеть техникой, чувствуют необходимость работать по-новому, растет сознательное отношение к труду. Почему важно развернувшееся соцсоревнование и ударничество? Оно важно не только потому, что повышает производительность труда, но и потому, что оно растит в рабочих массах сознательное отношение к труду.
Как-то недавно Горький прислал письмо. В этом письме он вспоминает о своих разговорах с Владимиром Ильичей. И вот он рассказывает, как в 1919 или 1920 г. он был в Горках и жаловался Владимиру Ильичу, рассказывал, что приходилось наблюдать ему в Ленинграде. Тогда было постановление сносить маленькие деревянные дома и употреблять на топливо. Рабочие ломали такие дома, чтобы было чем топить, потому что топлива тогда не было. Горький говорил, что сами рабочие живут в помещениях, где нет стекол, крыша протекает, а когда они ломают эти маленькие домишки, то они заодно и стекла бьют и железо с крыш бросают в мусор, не берегут общественное добро. Горький был этим очень расстроен. Владимир Ильич помолчал сначала, ничего не сказал, а потом, когда они пошли с Горьким гулять, он сказал: «Это, конечно, не мелочь. Это очень большой вопрос — сознательное отношение к общественному имуществу. В старое время зря портили что попало, потому что не свое. Сознательное отношение к труду, сознательное отношение к общественному имуществу воспитывается не сразу — для этого нужны годы. Когда будет сознательное отношение к труду и к общественному имуществу, тогда у рабочих уже будет социалистическое сознание, они уже по-коммунистически будут относиться к общественному имуществу и труду».
Мы сейчас видим, с каким воодушевлением рабочие на заводах борются за промфинплан, борются за то, чтобы лучше наладить производство. Мы видим, что это сознательное отношение к труду растет, крепнет. Конечно, нельзя сказать, чтобы уже все рабочие были сознательными, передовыми. Но передовой отряд уже сознателен, часть еще отстает, ее приходится подтягивать. Но сейчас создался такой момент, когда, с одной стороны, внимание к технике громадно, а с другой стороны, растет сознательное отношение к труду. Это создает возможность превращения нашей школы в подлинно трудовую, в политехническую школу. Поэтому не случайно, что сейчас у нас политехнизация оказалась протащенной в жизнь. Прошлой весной мне приходилось выступать на одном заводе в Замоскворецком районе. Председательница собрания, она же председательница фабкома, говорила: «Надежда Константиновна будет читать доклад о политическом воспитании». Вместо «политехнического» сказала «политического» — даже слово «политехнический» было мало известно. Если мы сейчас возьмем тот же самый район (он теперь зовется Ленинским), так там была зимой конференция рабочих по вопросу о политехнизации, и с каким интересом, с каким энтузиазмом говорили о политехнизации рабочие, присутствовавшие на этой конференции[67]. Теперь идут массовые рабочие конференции по всей стране, которые касаются вопросов политехнизации подростков. Ребята точно так же собираются и говорят об этом. Все это показывает, что политехнизация уже протащена в жизнь.
Громадную роль сыграло то, что школы прикрепили к предприятиям. В деревне пока у нас прикрепление к совхозам и к МТС идет более медленными темпами.
Нельзя сказать, что это дело повсеместно проведено, но если говорить про Москву, про Ленинград, про крупные центры, то можно сказать, что прикрепление школ прошло и политехнизация начинает проводиться.
Очень интересны те конференции, которые сейчас у нас проходят. Тут проводилась конференция по школам ФЗС металлообрабатывающей промышленности[68]. Эта конференция застенографирована. У нас в Обществе педагогов-марксистов был смотр ФЗС — насколько они политехнизированы. Правда, надо сказать, что слово «смотр» — слишком громкое. Было всего четыре школы: ленинградская школа завода «Электрик», затем две школы с Урала и одна школа из Нижнего Новгорода — из Канавина. Смотр был скромный. Были заведующие школами, рабочие, выдвиженцы с предприятий, которые к школам прикреплены, педагоги, потом рабочие с этих заводов и учащиеся. Выставка, которая была на этом смотре, была еще довольно первобытной: одни привезли модели, другие — вязаные сумочки, третьи — молоточки, четвертые — удостоверения о проделанной работе. Но вот когда стали выступать, то очень характерны были выступления рабочих, выступления заведующих из рабочих. Они говорили с чрезвычайным увлечением о смычке школы с заводом. Заведующие школами рассказывали о том, какое влияние завод оказывает на школу, как ребята начинают иначе относиться ко всему, как ребята стремятся на завод, охотно работают на заводе и приходят оттуда с запасом всяких новых впечатлений.
Но говорили еще и о другом — говорили о том, как школа влияет на завод. Интересно рассказывали ленинградцы. У них по «расейской» привычке машины оставались неогражденными. Рабочие так рассуждали: «Ну, как-нибудь обойдется». А пришли ребята на завод, и сейчас же рабочие поставили вопрос о том, что все опасные части машин надо оградить. С точки зрения охраны сразу же получился результат. Очень интересно рассказывали работницы из Канавина. Лиза, токарь, рассказывала о том, как ребята по собственной инициативе — неизвестно, кто им присоветовал, — пошли проверять продукцию завода. Завод изготовляет