- Сидеть, - произнес вампир, глядя на меня таким взглядом, от которого внутри меня все похолодело и занервничало.
- Хозяин. Можно трогаться? – нетерпеливо спросил кучер.
- Да, но только в другую сторону. Я передумал. Сейчас мы значительно все упростим, - ответил Абель, разжимая мою руку, - А то последнее время все так сложно.
Мы приехали. Он помог мне выйти из кареты напротив красивого, даже по моим меркам поместья. Все высокие окна были зашторены, свет горел только на первом этаже. Судя по окружающему пейзажу, мы находимся где-то в центре. На пороге нас встретили слуги. Я обреченно последовала за хозяином. Была у меня мысль тихонько сбежать. Я представила, как сейчас мне навстречу вбегает целый выводок упырят с криками: «Папа привез нам обещанного человека! Ура!», а его супруга, смерит меня уничижающим взглядом, а потом сообщит: «Так вот куда идут деньги из семейного бюджета!» Нервы были на пределе. Я украдкой бросила взгляд на него. Не может по-своему красивый, богатый и умный жить один.
Дверь перед нами открылась, я мысленно приготовилась к встрече… Но встречи не было.
- Где это дружная семья моральных мазохистов? – поинтересовались тараканы и тут же ответили, - Нигде. Нет у него семьи…
- Я живу один и очень не люблю гостей, - произнес хозяин, глядя на то, как я напряглась.
Тараканы посмотрели на него:
- Так какого тапка ты нас сюда притащил? - спросили они, - Проходите, сударыня, располагайтесь и помните, что вам тут совсем не рады!
У меня было странное чувство, словно я попала в какой-то ледовый дворец. Пол был похож на лед, на стенах был узор в виде изморози. Тут же я увидела первый в этом мире потолок, который не украшен отвратительной лепниной. Дизайн помещения был выполнен в холодных тонах, отчего становилось как-то зябко. Хозяин бросил плащ прямо на пол, перешагнул через него и повел меня в сторону лестницы. Широкая лестница из белого мрамора вела на второй этаж. Никаких картин, украшений, статуй, колон и прочих «излишеств» здесь не было и в помине. По сравнению с другими особняками, этот выглядел каким-то нежилым.
- Итак, правила просты. Правило первое. Если вам не терпится кому-то излить душу, пожаловаться, поплакаться на свою горькую участь, выбирайте ту жилетку, у которой нет ушей. Разговаривать со слугами я вам строжайше запрещаю. Правило второе. У меня достаточно своих проблем, поэтому, будьте так любезны, забыть о своих проблемах в моем присутствии. Правило третье. Никакого неряшливого вида. Я не позволяю вам разгуливать по моему дому в неподобающем виде. Если вы решились выйти из комнаты, то будьте так любезны, одеться так, словно вас пригласили на званый ужин. Правило четвертое. Никаких истерик, слез и самоуправства. Трепать мне нервы я категорически запрещаю, - произнес хозяин, глядя мне в глаза.
-Значит, вы имеете право трепать мне нервы, а я – нет? Я вас правильно поняла? – спросила я, глядя на него холодно и спокойно.
- Я имею право трепать вам нервы сколько угодно. И когда хочу. Так что не обессудьте, если вас разбудят среди ночи только потому, что мне стало скучно, и я решил поговорить с вами. Вот, собственно, и все правила. Вы можете продолжать ходить на работу, заниматься своими делами, не посвящая меня в их тонкости, - заметил хозяин, - Всем необходимым вас обеспечат.
- То есть я теперь - содержанка? – обреченно спросила я.
- Что-то типа того. Согласитесь, принадлежать одному намного лучше, чем принадлежать всем и сразу, - отозвался Абель, усмехаясь, - Или я ошибаюсь?
- Проводите ее в комнату для гостей, - приказал он слугам, которые смотрели на меня, как на обезьянку в зоопарке.
- У меня к вам один единственный вопрос, - процедила я, глядя на все это, - Я могу вот сейчас просто взять и уйти?
- Нет, - покачал головой Абель, собирая свои длинные волосы в хвост.
- Тогда у меня к вам не вопрос, а рациональное предложение, - вздохнула я, - Убейте меня, пожалуйста. Я не смогу так жить. Я не смогу жить с вами в одном доме на правах вашего домашнего животного или содержанки. Простите, но слишком.
- Сможете, куда денетесь. У вас нет выбора, - зевнул хозяин, поднимаясь наверх, - Ах да, спокойной ночи.
- Покойной ночи… - вздохнула я, разглядывая зал. Для полной картины не хватало пяти балерин, танцующих лебединое озеро, потому как умирающий лебедь, в моем лице уже был. В комнате меня ждал ужин, теплая ванна и огромная кровать, куда я сразу же упала лицом в подушку. Комната была выполнена все в тех же холодных светлых тонах. Вся мебель была белой. Изредка попадались алые вкрапления в виде узора на шторах, на подушках и мебельной обивке. Я попыталась снять браслет. Судя по тому, как он выглядел, он был либо серебряным, либо выполнен из белого золота. Усиленно пытаясь найти его застежку, я готова была попробовать расстегнуть его зубами, но безуспешно. Такими темпами, я сама скоро окажусь в кресле у стоматолога.
Я лежала в теплой, остывшей ванне и думала о том, как я докатилась до такой жизни. Промелькнула мысль, что у бабки было не так уж и плохо. Ну да, грязно, сыро и прохладно. Ладно, она стояла всю ночь над душой, капая на меня слюной, но все же…
«У нас товар, у вас – купец!» - заметили тараканы, растерявшись. А я и забыла, что она меня продать собиралась.
Дверь приоткрылась.
- Хозяин попросил вас прийти, - раздалось цыканье служанки, - Я помогу вам одеться. Снимите медальон.
Я молча смотрела, как на меня надевают белое кружевное платье, застегивая его на спине, как делают прическу и наносят легкие штрихи макияжа. Помнится, я всегда смеялась над девушками, которые красятся и одеваются, как на праздник, для того, чтобы вынести мусор. Простите, девушки. Я больше не буду. Мне теперь, чтобы выйти из комнаты нужно полчаса приводить себя в порядок.
Вместо столовой меня проводили в комнату, где сидел Абель и пил, явно не вино, хотя по цвету оно было очень похоже.
- Рассказывайте, что у вас с договором, - хрипло заметил он, задумчиво делая глоток. Присаживайтесь, не люблю, когда у меня стоят над душой.
Я присела на соседнее кресло и рассказала вкратце всю историю.
- Анри Лоис, которому вы так скромно решили написать, уже занимается вашим вопросом. Не хочу вас расстраивать раньше времени, но скажу, что дело – дрянь. В этом мире вы абсолютно бесправны и беззащитны. Есть еще одна плохая новость. Вернуться обратно вы не сможете. Так, что даже не надейтесь, - отозвался хозяин, поигрывая бокалом.
- Есть еще плохие новости? – поинтересовалась я, чувствуя, что если жизнь – это зебра, то я застряла на какой-то жирной черной полосе в районе ее хвоста.
- Есть. Вы мне нравитесь, - лаконично ответил Абель, глядя на то, как в окне горят огни ночного города.
- Насколько нравлюсь? – спросила я, не понимая, радоваться или плакать.
- Ровно настолько, насколько я нравлюсь вам, - усмехнулся хозяин, - Не более. Ах да, забыл предупредить. С шести до восьми утра мне на глаза лучше не попадайтесь. Можете попасть под горячую руку. А теперь будьте так любезны, посидеть молча.
Я сидела и молчала, глядя на сумрачный мир за окном. Обдумывать текущее положение и дальнейшие перспективы «вы мне нравитесь» почему-то не хотелось.
- Достаточно. Спасибо, - произнес Абель, снова делая глоток из бокала, - Можете идти.
- Вы всегда такой, или только по четвергам? – задала вопрос я, не вставая с кресла.
- Остроумно, - заметил хозяин, ставя бокал с кровью на стол, - Но неуместно. Моя личная визитка. Не рекомендую писать мне всякую чепуху. Только в случае крайней необходимости.
Он протянул мне абсолютно чистую визитку с каплей крови.
То есть, никогда. Я молча приняла ее из его рук. И мы молча посидели еще немного. Следует заметить, что сейчас я сидела на добровольных началах. Принудительные начала закончились десять минут назад. Посидев еще минут пятнадцать, я так же молча встала и вышла.
Глава десятая. Кто не спрятался, я не виноват
Если бы мне было восемнадцать или даже двадцать пять, я бы наверняка разревелась бы, устроила бы грандиозный скандал, стала бы качать права, требовать к себе повышенного внимания. Я бы заперлась в комнате, изображая великомученицу, отказалась бы от еды, высказала бы свое «фе!» ему в лицо. Но мне уже не восемнадцать, поэтому я молча легла спать, потому, что устала, как ездовая лайка, на которой три дня без продыху бороздили снежные просторы Аляски.
Проснулась я рано утром, как ни странно, без десяти восемь. Для любителя поспать до обеда – это настоящий подвиг. Приведя себя в порядок, я вышла из комнаты, в надежде найти кого-то из слуг. Дом как будто вымер. Стояла гробовая тишина. Такое ощущение, что все здесь играют в прятки.
В правилах не говорилось о том, что я не должна выходить из своей комнаты? Не говорилось. Вот и отлично. Я приоткрыла соседнюю дверь и увидела … рояль. В абсолютно пустой комнате стоял белый рояль. Мне никто ничего не говорил о том, что я не имею право играть на рояле? Не говорил. Как сказал Понтий Пилат? Я умываю руки!
Я отодвинула банкетку и изящно присела, открыв крышку великолепного инструмента. Восемь часов – не шесть утра. «Можно!» - разрешила я сама себе.
Я осторожно положила правую руку на клавиши. Ми-ре диез- ми-фа-ми-до-до –си –ля… Полонез Огинского. Прощание с Родиной. Накатилась такая тоска, что захотелось накатить. Прокиснет мой борщ в холодильнике. И макароны тоже прокиснут. Хотя, судя по тем запахам, которые царят в нашем подъезде, соседи еще не скоро поймут, что меня дома не было уже давненько. Вот только если лук в сетке начнет гнить, вот тогда - да. Вызовут МЧС, взломают дверь, и вздохнут с облегченным разочарованием. На мои похороны скидываться рано, но задуматься стоит. Объявят меня в розыск, украсят моими портретами соцсети и столбы. Надеюсь, что возьмут нормальную фотку, а не ту, где я на шашлыках в спортивном костюме, кровожадно отгрызаю огромный кусок мяса с шампура. «Ищет пожарная, ищет милиция, ищут, сверяясь с похожими лицами, ищут – ищут, не могут найти, злую шатенку лет тридцати!»