Ставя вопрос, почему определенное переживание из всей совокупности жизненного опыта индивида стало содержанием симптома, мы имеем в виду выяснить источник «необходимости» этого обстоятельства. Отвечая на этот вопрос в этом духе, что содержание почерпнуто из материала переживаний, мы только переносим тот же вопрос к моменту возникновения этого содержания. Если и можно говорить о «случайности» переживания в том смысле, что оно имело вообще место у индивида, то не «случайным» является отношение его к психике. Центр проблемы лежит именно в этом пункте. Источник «необходимости» для определенного переживания стать содержанием данного симптома мы должны искать не только в свойствах переживания, самих по себе взятых, а и в отношении этих свойств к нашей психике. Индифферентное переживание почти не фиксируется в психике. Сущность взаимосвязи («корреляции») переживания как внешнего явления с психикой заключается в роли его по отношению к нашим влечениям или желаниям. Только то «случайное» «необходимо» становится содержанием нашей психики, что может быть объектом наших влечений или желаний. Если учение Фрейда придает известное значение в возникновении симптома моменту фиксации на определенном инфантильном переживании, то смысл этой фиксации заключается в ее связи с определенным частичным влечением.
Отсюда ясно, что переживание как содержание психики вообще, а не только симптома, должно иметь свою «необходимость», а следовательно, и источник последней. Источник этой «необходимости» мы, после сказанного, можем усмотреть в определенном влечении, т. е. в биологической детерминанте. Таким образом, выясняя вопрос об источнике «необходимости» (детерминированности) содержания симптома, мы тем самым узнаем характер и направление желания или цель влечения, а следовательно, в известных случаях, и его соматической источник.
Итак, изучение детерминированности содержания симптома привело нас к эндогенному моменту, с которым связан данный симптом. Содержание оказалось обусловленным тем же, чем и способность к образованию симптома, т. е. определенным влечением. Другими словами, не будь «необходимости» для данного содержания, симптом не мог бы проявиться. Вопрос о детерминированности содержания, следовательно, связан с вопросом о «необходимости» симптома, т. е. вопрос о возникновении данного конкретного симптома есть в то же время вопрос о возникновении симптома вообще. А потому изучение первого есть путь к выяснению второго. Содержание определенного симптома является не индифферентным элементом симптома, а внутренне необходимым, психологически (resp. биологически) неразрывным с симптомом как выражением результата биологической причинности.
Содержание симптома есть реализация, конкретное воплощение в психическом виде способности образовать симптом; оно есть орудие, способ, посредством которого выражается эндогенный момент. Потому-то мы через содержание его и имеем возможность доискаться этого эндогенного фактора, что содержание есть объект его проявления и связано с ним причинно.
Итак, «необходимость» содержания (симптома) как результата переживания, связанного с удовлетворением определенного влечения, основана, в конечном счете, следовательно, на известной биологической функции. Если проявление некоторых нормальных функций организма сопровождается определенным психическим содержанием, то, идя от нормы к патологии, мы не имеем основания отказаться от мысли найти связь между патологически протекающей функцией организма и сопровождающим его психическим содержанием.
Но наша проблема как раз обратная. Если по характеру желания мы часто в состоянии судить об источнике его, если по содержанию фантазии нетрудно узнать породившее его влечение, то, переходя через сновидение и невротический симптом, связь которых с определенными функциями организма может быть выяснена методом Фрейда, к содержанию галлюцинаторных и бредовых явлений в некоторых случаях, можно поставить себе задачей выяснить эндогенный момент, обусловливающий данное содержание, т. е. функцию организма, с которой оно связано. Не решая этим вопроса о причине патологического направления функции, мы можем выяснить, с какой именно функцией организма данное явление связано. Для этого необходимо с психологической стороны изучать соматические функции: разложить сложные психические образования, возникающие на их биологическом фундаменте, дабы найти соматические источники отдельных частичных влечений, связанных с данной функцией. Таким путем мы бы подошли к общим органическим основам сложных патологических психических проявлений. Если по отношению к функции продолжения рода эти психологические вопросы значительно выяснены, то что касается влечений групп функций сохранения вида (питания, самозащиты и др.), мы имеем пока недостаточно «аналитических» данных в этой области, по определенным причинам. Однако это должно нас только побудить еще более к выяснению указанным методом – психогенетическим – психических и психопатологических проявлений, связанных с этой группой функций организма.
Значение метода Фрейда для клинического исследования конституции связано с двумя основными проблемами учения о психической конституции вообще.
Основная задача учения о конституции как этиологической проблемы в психиатрии заключается в установлении определенной зависимости между психическими проявлениями личности и соматической конституцией. Однако сложные психические проявления не могут рассматриваться как непосредственный продукт соматических процессов организма. В их возникновении из других, более элементарных психических свойств принимают участие экзогенный фактор («переживания») и эндогенный в виде работы психического аппарата, очевидно, определяемой также конституциональным моментом. Таким образом, задача должна свестись к установлению связи между соматическими процессами и психической конституцией как совокупностью основных (конститутивных) первичных психических свойств. И предварительная задача состоит, следовательно, в выяснении первичного состава данной психической конституции, т. е. ее элементарных ингредиентов.
Это требуется также с точки зрения изучения наследственности психических свойств, что составляет вторую основную проблему конституции.
Задача клинического изучения конституции (психической) требует выяснения генезиса (психического) сложных психических образований. Тогда выяснятся психические источники их, и будет дана возможность изучать последние как с точки зрения биологической генетики, так и со стороны их соматического «субстрата».
А для клиники окажется, что многие сложные образования, относимые теперь к различным психическим конституциям, имеют в своей основе общий источник.
Метод Фрейда берет конституцию не за начальный, а конечный пункт исследования. Выясняя генезис сложных психических проявлений, этот метод старается выделить все то, что возникло под влиянием индивидуальных переживаний и при участии «динамики» психики от унаследованного. Вместе с этим выясняются конституциональные источники изучаемых образований. Благодаря этому получается возможность изучать наследственность первичных психических элементов, а не сложных явлений, которые содержат в себе моменты приобретенные и продукты «переработки» в психике «раздражений» внутренних и внешних, что должно вести к неверной методике исследования наследственности психических свойств. Кроме того, благодаря психологическому направлению метода Фрейда мы получаем отправной пункт для выяснения связи физической (соматической) конституции с «психической». Эта возможность обязана психологии влечений как принципиальному положению в учении Фрейда. Поскольку влечения представляют в психике определенные соматические явления, то, говоря о конституции с точки зрения влечений, мы имеем в виду одновременно определенный соматический источник первичных психических свойств, а также образований, генетически с ним связанных. Таким образом, понятие «влечение» и в учении о конституции перекидывает мост между соматическим и психическим, поскольку оно является пограничным понятием между ними.
Изучая отдельные элементы эндогенного фактора с психологической стороны, метод Фрейда дает, наконец, возможность найти критерий для различения конституций. По Фрейду всякая конституция состоит из одинакового числа качественно различных ингредиентов, из которых каждый в различных конституциях (типах) количественно различно выражен.
«Можно себе даже представить, что качественно врожденная конституция у всех людей одинакова, и они отличаются одна от другой и в количественном соотношении влечений» (Фрейд. Лекции. Пт., стр. 164). Поскольку влечения являются психическим источником сложных проявлений, количественные особенности их должны получить и свое психическое выражение в явных и латентных особенностях характера.
Выяснив происхождение (психогенез) ряда психических проявлений (особенностей характера), связанных с сексуальными влечениями, учение Фрейда подошло к формулировке сущности, в частности, сексуальной конституции. «Под различием сексуальной конституции мы представляем себе преобладание у того или другого из разнообразных источников сексуального возбуждения» (Фрейд. Очерки по психологии сексуальности. Сборник под ред. Ермакова, стр. 109).
Анализ или выяснение психогенеза образований, связанных с другой группой влечений (самосохранения), дало бы возможность и в этой области обнаружить первичные психические элементы, с ними связанные, что облегчило бы изучение законов наследственности в отношении их.
Учение о психической конституции связано с характерологией. Основными проблемами последней являются генез характера, т. е. выяснение источников и способов образования его свойств, и классификация характеров (типов). Метод Фрейда, как психогенетический по существу, имеет для характерологии значение именно в выяснении сущности характера и его образования. Остановимся сначала на сущности отдельного свойства характера.
Всякая черта характера с первого взгляда кажется каким-то самодовлеющим свойством психики. Рассматривая ее как выражение причины, определяющей ту или иную особенность поведения, мы, однако, должны поставить еще два вопроса: во-первых, ближайшим следствием чего явилось данное свойство психики, и во-вторых, каков смысл его существования у индивида. Другими словами, необходимо подойти к каждой отдельной черте характера с точки зрения ближайшей детерминированности и целесообразности, поскольку мы имеем дело с биологическим явлением. Рассматривая черту характера как психическое образование, принципиально ничем не отличающееся от определенного невротического симптома (скажем, в неврозе навязчивости), можно сказать, что если смысл данной черты характера нами прямо не обнаруживается, то из этого не следует, что его нет или никогда не было. Поэтому в отношении определенной черты характера пред нами такая же задача, как и в отношении невротического симптома. Она так формулирована Фрейдом в своих лекциях (т. II, стр. 60): «Возникает прямая задача для бессмысленной идеи и бесцельного действия найти такое положение в прошлом, при котором эта идея получает оправдание, а действие – целесообразность». Для понимания смысла или цели черты характера необходима, следовательно, историческая точка зрения. Только изучив возникновение данного свойства характера, мы можем обнаружить его первоначальный смысл, который в дальнейшем ходе развития мог исчезнуть.