«Перед вами стоит Джанно Акадий. Вы его знаете?»
«Нет».
«Возможно ли, что Акадий был вашим сообщником?»
«Нет. Человек, встретивший меня на пляже, был выше меня или, по меньшей мере, одного роста со мной».
Шерматц обернулся к Филидиче: «Вот видите! Прискорбная ошибка чуть не привела невинного человека на прутаншир».
На бледном лице главного констебля проступили капли пота: «Уверяю вас, на меня оказывали безжалостное давление! Совет лордов обвинял меня в нерасторопности. Секретарь совета, лорд Дженсифер, был уполномочен требовать моего смещения в случае, если расследование закончится безрезультатно. Я не мог найти деньги, и поэтому...» Филидиче замялся и вытер пот со лба.
«И поэтому, чтобы умилостивить аристократов, вы бросили в тюрьму Джанно Акадия?»
«Мне такое решение казалось самым естественным».
Глиннес спросил у Бандолио: «Вы встретились с сообщником ночью, при свете звезд?»
«Так точно!» — старментер явно забавлялся.
«Как он был одет?»
«В трилльский парай и трилльский плащ с широкими наплечниками, эполетами или как они там называются — одним триллям известно. Он стоял на берегу в маске для игры в хуссейд, силуэтом напоминая огромную черную птицу».
«На каком расстоянии от него вы стояли?»
«Примерно в двух метрах».
«Какая на нем была маска?»
Бандолио рассмеялся: «Почему бы я разбирался в местных масках? Сверху торчали рога, ощерились клыки, из пасти вывалился язык. Там, на песке у моря, мне даже пришла в голову шальная мысль: что, если я действительно говорю с чудовищем?»
«Каким голосом он говорил?»
«Громким хриплым шепотом. Боялся себя выдать».
«Жесты, походка, выправка?»
«Ничего не знаю. Он не двигался».
«Его лодка?»
«Обычный моторный ялик».
«Когда именно состоялась встреча?»
«В ночь с четвертого на пятый день месяца лиссума».
Глиннес ненадолго задумался: «Все остальные сообщения вы получали от Лемпеля?»
«Так точно».
«И никогда больше не встречались с человеком в маске для игры в хуссейд?»
«Никогда».
«В чем именно заключались его функции?»
«Он гарантировал, что триста богатейших людей префектуры будут сидеть в одной и той же секции стадиона — в секции D — и выполнил обещание».
Филидиче вмешался: «Пригласительные билеты покупались и рассылались анонимно. Нет никакой возможности установить, кто это делал».
Риль Шерматц бросил на главного констебля долгий задумчивый взгляд, заставивший Филидиче неловко отвести глаза. Шерматц сказал: «Меня очень смущает то, что вы арестовали Джанно Акадия при полном отсутствии веских улик».
Филидиче ответил с достоинством: «Была получена конфиденциальная информация из источника безупречной репутации. Обстоятельства требовали безотлагательных действий. Для предотвращения публичных беспорядков я вынужден был принять решительные меры».
«Конфиденциальная информация, вы сказали?»
«Да... именно так».
«И кто же был вашим безупречным информатором?»
Филидиче поколебался, но в конце концов устало махнул рукой: «Секретарь Совета лордов убедил меня в том, что Акадию известно местонахождение пропавших денег. Секретарь порекомендовал посадить Акадия в тюрьму и угрожать ему прутанширом до тех пор, пока он не отдаст выкуп».
«Секретарь Совета лордов... Таммас, лорд Дженсифер?»
«Он самый».
«Неблагодарная скотина! — прошипел Акадий. — Я ему покажу!»
«Было бы любопытно узнать, какими мотивами руководствовался лорд Дженсифер, настаивая на аресте Акадия, — сказал Шерматц. — Предлагаю навестить его».
Филидиче поднял руку: «Сегодня самый неудобный день для посещения лорда Дженсифера. Все аристократы префектуры собрались у него в усадьбе — он справляет свадьбу».
«Неудобства лорда Дженсифера, беспокоят меня не больше, чем мои неудобства беспокоили его! — заявил Акадий. — Необходимо припереть его к стене сейчас же, пока он не сбежал в свадебное путешествие».
«Полностью согласен с Акадием, — сказал Глиннес. — Тем более, что мы сможем выяснить личность истинного виновника набега и задержать его».
Риль Шерматц недоуменно обернулся к Глиннесу: «Редко приходится слышать прогнозы, высказанные с такой убежденностью».
«Я могу ошибаться, — признал Глиннес. — Поэтому было бы полезно взять с собой Бандолио».
Заметив, что ситуация полностью выходит из-под его контроля, Филидиче решил показать Глиннесу, чье мнение имеет больший вес: «Не вижу в этой затее никакого смысла. Во-первых, Бандолио исключительно хитер и ловок — нельзя допустить, чтобы он избежал прутаншира. Во-вторых, Бандолио сам заявил, что не может опознать сообщника, потому что тот позаботился надеть маску. В-третьих, у меня вызывает сомнения — мягко говоря — вероятность обнаружить организатора набега среди гостей лорда Дженсифера. Заявившись на свадебный бал, мы сваляем дурака. Над нами будут смеяться без конца».
Шерматц возразил: «Выполнение долга не может унизить добросовестного служащего. Рекомендую продолжать расследование, невзирая на соображения второстепенного характера».
Филидиче вынужден был уныло согласиться: «Что ж, поедем к лорду Дженсиферу. Констебль, наденьте на заключенного Сагмондо Бандолио наручники и кандалы. Закройте наручники на два замка, наденьте ему на шею петлю проволочного троса и не выпускайте трос из рук».
Черно-серый правительственный катер приближался по Флехарийскому плесу к Пяти островам. У причала скопились полсотни яхт и катеров, а главная аллея, ведущая к усадьбе, была украшена гирляндами шелковых лент — алых, желтых и розовых. По садовым дорожкам прогуливались дамы и господа в допотопных костюмах, извлекавшихся из аристократических гардеробов только перед торжественными приемами — обычным людям не позволяли даже мельком взглянуть на них.
Прибывшие на правительственном катере поднимались по аллее, остро ощущая свою неуместность. Главному констеблю приходилось особенно тяжело — он побагровел от плохо сдерживаемой ярости и смущения. Риль Шерматц выглядел достаточно невозмутимо, а Сагмондо Бандолио положительно упивался ситуацией — гордо выпрямившись, старментер переводил озорной взгляд пронзительно-голубых глаз с одного удивленного лица на другое. Старый дворецкий заметил незваных гостей и с ужасом поспешил к ним. Филидиче вполголоса объяснил происходящее — дворецкий обмяк от растерянности и досады: «Это ни в какие ворота не лезет! Вы не смеете нарушать церемонию — бракосочетание вот-вот состоится. Совершенно исключено!»
Главный констебль начинал терять самообладание: «Молчать! Мы представляем закон и прибыли по неотложному делу. Подите прочь... нет, постойте! У нас могут быть для вас поручения». Филидиче подавленно обратился к Шерматцу: «Что прикажете?»
Шерматц, в свою очередь, повернулся к Глиннесу: «Что вы рекомендуете?»
«Одну минуту», — сказал Глиннес. Он рыскал глазами по саду, заполненному двумя сотнями гостей. Никогда еще он не видел такого великолепия нарядов — лорды вышагивали в бархатных плащах с вышитыми золотом геральдическими знаками, леди плыли в перетянутых поясами длинных вечерних платьях, отороченных бисером из черного коралла, кристаллизованной чешуей мерлингов или прямоугольными блестками турмалинов. Береты и тиары не уступали в роскоши плащам и платьям. Глиннес не узнавал ни одного лица. Где-то здесь обязательно должен был быть Лют Касагейв — или, как он сам себя называл, лорд Амбаль. Наконец Глиннес увидел знакомое лицо — Дюиссану в простом белом платье и белой полупрозрачной шляпе без полей. Почувствовав пристальный взгляд, она обернулась и узнала его. Глиннес ощутил нечто не имеющее названия — онемение расставания с чем-то драгоценным, уходящим вдаль, потерянным навсегда. Рядом с Дюиссаной стоял лорд Дженсифер. Заметив Филидиче, констеблей и Бандолио в наручниках, он высоко поднял брови, потом нахмурился.
Кто-то неподалеку быстро повернулся к Глиннесу спиной и начал уходить. Движение привлекло внимание Глиннеса — он бросился вслед за уходящим, схватил его за локоть, повернул к себе: «Лют Касагейв!»
На него смотрело бледное, строгое лицо самозванца: «Я — лорд Амбаль. Как вы смеете ко мне прикасаться?»
«Будьте добры, следуйте за мной, — предложил Глиннес. — Есть важное дело».
«И не подумаю!»
«Тогда стойте, где стоите», — настойчивым жестом Глиннес подозвал прибывшую с ним делегацию. Касагейв снова попробовал уйти, но Глиннес оттащил его назад. Теперь лицо «лорда Амбаля» побелело и стало угрожающим: «Что вам от меня нужно?»
«Смотрите! — сказал Глиннес. — Вот Риль Шерматц, старший инспектор Покрова. Вот Джанно Акадий, бывший уполномоченный ментор префектуры Джолани. Оба засвидетельствовали признание Ванга Дроссета в убийстве моего брата, Шайры Хульдена. Я — сквайр Рэйбендерийский, и требую, чтобы вы немедленно убрались с острова Амбаль!»
Лют Касагейв ничего не ответил. Филидиче капризно поинтересовался: «И для этого вы нас сюда привели? Из-за мелочной тяжбы с лордом Амбалем?»
Главного констебля прервал хохот Сагмондо Бандолио: «Лорд Амбаль, как же! В старые добрые времена, дружище, мы тебя звали по-другому! Забыл? Напомнить?»
Касагейв порывался уйти, но его остановил вежливый голос Шерматца: «Один момент, не спешите. Мы ведем официальное расследование, и вопрос об удостоверении вашей личности приобретает большое значение».
«Я — лорд Амбаль. Этого достаточно».
Риль Шерматц перевел мягкий взор на Бандолио: «Вы знали этого человека под другим именем?»
«Под другими именем? Под многими именами — некоторые из них крупно мне досадили. Он сделал то, что я должен был сделать десять лет тому назад — ушел от дел. Господа, перед вами Алонзо Диррих, с лихвой заслуживший клички «Ледяной Дьявол» и «Диррих-антрополог» — он коллекционирует черепа врагов. Когда-то он командовал четырьмя звездолетами — бывалый и удачливый старментер, такого поискать надо!»
«Кто бы вы ни были, вы обознались», — Касагейв поклонился и снова повернулся, чтобы уйти.