Сидя у постели Меган, я ждал, когда она придет в сознание, время от времени накидываясь на Нэша с ругательствами.
— Откуда вы знаете, что это у нее пройдет? Вы с ума сошли, так рисковать…
— Это было всего лишь снотворное — успокаивал меня Нэш, — он подсыпал его в молоко, которое она пьет на ночь. И все. Он не стал бы ее травить. Слишком рискованно. Арест мисс Гриффитс отвел от него все подозрения. Зачем же ему очередное убийство в его доме? А так… Несчастная девушка после смерти матери впала в тоску и решила свести счеты с жизнью. И все скажут, что она всегда была со странностями, а смерть матери окончательно лишила ее рассудка…
— Что-то уж очень долго она не просыпается, — твердил я, не сводя с Меган глаз.
— Но вы же слышали, что сказал доктор Гриффитс. И сердце, и пульс в порядке. Еще поспит немного и проснется. Он говорит, что дает это лекарство многим своим пациентам.
Меган пошевелилась и что-то пробормотала.
Старший инспектор Нэш деликатно удалился.
Меган открыла глаза:
— Джерри…
— Привет, милая.
— Я хорошо все сделала?
— Здорово, можно подумать, что ты занимаешься этим с самой колыбели.
Меган снова закрыла глаза. Потом тихо сказала:
— Вчера вечером я хотела написать тебе… на случай, если со мной что-то будет… не так. Но я не смогла дописать… уснула… Письмо… оно там, на столе.
Я подошел к письменному столу. Недописанное письмо Меган лежало в маленьком потертом бюваре.
«Дорогой Джерри! — таково было чинное начало. — В моем школьном Шекспире я прочла один сонет. Он начинается так:
Для дум моих ты словно пища телу,
Иль благодатный дождик в летний зной[86].
И поняла, что все-таки влюблена в тебя, потому что чувствую именно это…»
Глава 14
— Вот видите, — сказала миссис Дэйн Колтроп. — Я правильно сделала, что пригласила эксперта.
Я удивленно на нее посмотрел. Все мы собрались у викария. За окном лил дождь, а у нас в камине весело пылал огонек. Миссис Дэйн Колтроп прошлась по комнате, взбила диванную подушку, а потом непонятно зачем водрузила ее на рояль.
— Разве кого-то приглашали? — спросил я. — Но кого? И при чем здесь он?
— Это не был «он», — сказала миссис Дэйн Колтроп. Она торжественным жестом указала на мисс Марпл. Мисс Марпл закончила свою ангорку и теперь вязала что-то крючком, на сей раз из обычной шерсти.
— Вот он, мой эксперт, — сказала миссис Дэйн Колтроп. — Джейн Марпл. Посмотрите на нее хорошенько. Именно она как никто другой может разобраться в людских слабостях и пороках.
— Это, пожалуй, уж чересчур, моя дорогая, — тихо возразила мисс Марпл.
— Нет, это именно так.
— Когда живешь круглый год в деревне, невольно наблюдаешь за людьми и начинаешь понимать человеческую натуру, — кротко заметила мисс Марпл. Видимо сочтя, что от нее этого ждут, она отложила вязальный крючок и в деликатной стародевичьей манере прочла нам целую лекцию.
— Главное, что нужно для раскрытия убийства, — это непредубежденность. Ведь большая часть преступлений до смешного проста. Таким было и это. Оно было совершено в абсолютно здравом уме. Хорошо продумано и вполне объяснимо — при всей своей гнусности.
— Вот именно, гнусности!
— Его разгадка лежала на поверхности. И ведь вы нашли эту разгадку, мистер Бертон.
— Ничего подобного.
— Нет-нет, нашли. И указали ее мне. Вы отлично почувствовали связь между отдельными звеньями цепи, но вам не хватило уверенности в себе, чтобы до конца осмыслить то, что вы почувствовали. Вот хотя бы эта фраза: «Нет дыма без огня». Она раздражала вас, но вы совершенно правильно почувствовали то, чем она была: дымовой завесой. Понимаете, она направляла все взоры не туда, куда надо: на анонимные письма. А ведь на самом деле никаких анонимных писем не было.
— Дорогая мисс Марпл, уверяю вас, что были. Я и сам получил такое.
— Да, но они были ненастоящие. Наша милая Мод это почувствовала. Даже в тихом Лимстоке скандалов хватает. Каждая местная жительница наслышана обо всех до единого, и уж конечно, не преминула бы ими воспользоваться в своих письмах. Мужчины интересуются сплетнями гораздо меньше, тем более такой педант и сухарь как мистер Симмингтон. Если бы письма писала женщина, она писала бы гораздо более по существу. Так вот, если мы, не обращая внимания на дым, все же подберемся к огню, нам в глаза бросится лишь один факт: смерть миссис Симмингтон.
И тут мы, естественно, спрашиваем себя, кто мог желать ее смерти. Первым, кого в таких случаях подозревают, обычно бывает муж. И следующий наш вопрос таков: была ли у него для этого причина, мотив, например, другая женщина?
И вот первое, что я здесь услышала: в доме живет очень привлекательная молодая гувернантка. Так все просто, верно? Мистер Симминггон, сухарь, не знавший страсти, связан с брюзгливой, неуравновешенной и больной женой, а тут вдруг появляется сияющее молодостью и красотой создание.
Боюсь, что когда влюбляются джентльмены известного возраста, эта болезнь протекает у них очень тяжело. Они совершенно теряют голову. К тому же мистер Симмингтон, насколько мне известно, никогда не был хорошим мужем, я хочу сказать, по-настоящему добрым и любящим… скорее наоборот. Так что ему неоткуда было черпать силы, чтобы противиться безумию. А при здешних нравах его проблема могла разрешиться только смертью жены. Он ведь хотел жениться на Элси. А как же иначе? Она ведь порядочная девушка, да и сам он человек почтенный, Однако он очень любит своих детей и, естественно, не хотел с ними расставаться. Он хотел иметь все: домашний очаг, детей, респектабельность, и — Элси. А ценой, которую требовалось заплатить за все это, было убийство.
Как мне кажется, он действовал очень искусно. Как юрист, он знал, что в случае скоропостижной смерти жены подозрение часто падает на мужа. Знал он также, что иногда, в случаях подозрения на отравление, производят эксгумацию тела. Поэтому он решил инсценировать самоубийство. Но самоубийство должно иметь конкретную причину. И тогда он создает несуществующего автора анонимных писем. И делает это очень остроумно — так, чтобы направить полицию по ложному следу. Все свои письма он в той или иной степени скопировал с писем из прошлогоднего «дела об анонимках», а также написал в соответствии с рассказами доктора Гриффитса.
Разумеется, он не переписывал их слово в слово. Он брал оттуда отдельные слова и выражения, и эта смесь действительно выражала психику полубезумной женщины с подавленными страстями. Так что в известной степени полицейский эксперт был прав.
Кроме того, мистеру Симминггону были хорошо известны и все способы, какими полиция выявляет авторов анонимных писем: сличение почерка, проверка «почерка» пишущих машинок и прочее. Некоторое время он готовился. Отпечатав все адреса на конвертах, он подарил эту машинку Женскому институту. Страницы из книги из «Золотого дрока», он, вероятно, вырезал в один из визитов, когда ожидал хозяйку в гостиной. В книги проповедей заглядывают не так часто!
И только сотворив образ несуществующего Отравленного Пера, он приступил к главной своей задаче, выбрав для этого один из погожих дней, когда Элси гуляла с детьми, падчерицы не было дома, а у обеих служанок был выходной. Однако он никак не мог предвидеть, что горничная поссорится со своим дружком и вернется домой.
— Но что же все-таки увидела Агнесса? — спросила Джоанна. — Вы что-нибудь предполагаете?
— Могу, конечно, догадываться. И догадка моя состоит в том, что она ничего не видела.
— Значит, все было совсем не так?
— Нет-нет, душенька. Агнесса действительно очень долго простояла у окна кладовой, ожидая, что молодой человек захочет с ней помириться, но так никого и не высмотрела. Потому что никто не появился — ни почтальон, ни кто-либо другой.
Она была не слишком сообразительной и только позже стала понимать, что в этом было что-то странное. Ведь говорили, что в тот день миссис Симмингтон получила анонимное письмо.
— А разве она его не получила? — недоуменно спросил я.
— Конечно, нет! Я же говорю, что это было очень простое преступление. Ее муж положил цианистый калий в пакетик с порошком, который она принимала сразу после ленча, когда у нее обычно разыгрывался приступ радикулита. А дальше Симмингтону оставалось только вернуться домой одновременно с Элси Холланд, позвать жену (разумеется, не получить при этом ответа), подняться в ее комнату, бросить щепотку цианистого калия в стакан с водой, которой она запивала свои порошки, бросить принесенное с собой анонимное письмо на решетку камина, и положить возле жены записку со словами «больше не могу».
Мисс Марпл обернулась ко мне:
— Вы и тут оказались правы, мистер Бертон. В этом клочке бумаги что-то было не так. Самоубийцы оставляют записки не на клочке, а на листе бумаги, а чаще всего в конверте. Да, клочок бумаги был каким-то подозрительным, и вы сразу это почувствовали.
— Вы меня переоцениваете, — сказал я. — Ничего я не почувствовал.
— Да нет же, мистер Бертон, вы почувствовали. Иначе почему вам так запомнилась записка, которую ваша сестра написала на телефонной книжке?
— «…во вторник я больше не могу…» А, понимаю! «Больше не могу»?
Мисс Марпл улыбнулась мне.
— Вот именно! Симмингтону попалась подобная записка, и он понял, какая это для него находка. Он оборвал ее со всех сторон, добыв таким образом необходимые слова, написанные рукой его жены.
— Чем еще я блеснул? — спросил я.
Мисс Марпл снова мне улыбнулась.
— Понимаете, вы навели меня на след. От вас я узнала все эти факты в их естественной последовательности. И самое главное, вы сообщили мне, что Элси Холланд ни разу не получила анонимного письма.
— А ведь вчера вечером я решил, что она и есть автор этих писем — признался я. — И что только поэто