Она замолкла и беспомощно развела руками.
— И это все, что я могу рассказать. Случайно подняв глаза от карт, я заметила, что она с кем-то танцует, но бридж — игра азартная, и я уже почти не глядела в зал. В полночь к Джози подошел Реймонд, очень обеспокоенный, и спросил, где Руби. Джози, естественно, шикнула на него, но…
— Почему «естественно», миссис Джефферсон? — с невозмутимой миной поинтересовался Харпер.
— Ну, видите ли… — Она медлила, и Мелчетт заметил, что она немного смущена. — Джози не хотела, чтобы все узнали, что Руби нет на месте. Она все-таки за нее отвечала. Джози сказала, что Руби, видимо, у себя в комнате, так как жаловалась на головную боль. Думаю, она это придумала, чтобы как-то выгородить Руби. Реймонд отправился ей звонить, но ему никто не ответил, он снова подошел к нам, уже порядком взвинченный — артистический темперамент, сами понимаете. Джози сразу его увела и постаралась успокоить. В общем, кончилось тем, что она пошла с ним танцевать второй танец сама. Это было благородно с ее стороны. Потом у нее разболелась нога, это было очень заметно. Оттанцевав, она вернулась к нам и принялась успокаивать мистера Джефферсона. К тому времени он уже начал нервничать. Мы уговорили его пойти спать, сказав, что Руби, должно быть, поехала с кем-нибудь кататься на машине, и в пути у них что-то сломалось. Он лег в страшном беспокойстве, а утром поднял тревогу. — Она помолчала. — Остальное вы знаете.
— Благодарю вас, миссис Джефферсон. У меня к вам еще один вопрос: у вас есть какие-нибудь соображения относительно того, кто мог это сделать?
— Не имею ни малейшего представления, — не колеблясь, ответила она. — К сожалению, тут я ничем не смогу вам помочь.
— Может быть, Руби что-нибудь вам рассказывала? — продолжал допытываться Харпер. — Что кто-то ее ревнует? Или она кого-нибудь опасается? Или с кем-то близка?
При каждом вопросе Аделаида Джефферсон мотала головой. По-видимому, ей действительно больше нечего было сказать.
Харпер предложил побеседовать пока с юным Джорджем Бартлеттом, а потом снова вернуться в номер мистера Джефферсона. Полковник Мелчетт не возражал, и все трое отбыли, заручившись обещанием миссис Джефферсон позвать их, как только мистер Джефферсон проснется.
— Приятная женщина, — заметил полковник, когда они закрыли за собой дверь.
— Целиком с вами согласен, полковник, — улыбнулся Харпер, — очень приятная.
Джоржд Бартлетт был худой долговязый молодой человек с выступающим кадыком, совершенно неспособный что-либо прояснить. Он был в таком смятении, что от него невозможно было добиться ни одной толковой фразы.
— Просто ужасно, не так ли? О таком можно прочесть только в воскресных газетах. Но это что — прочел, и будто ничего и не было.
— К сожалению, все это было на самом деле, мистер Бартлетт, — сказал старший инспектор Харпер, — можете нам поверить.
— Понимаю, понимаю. Все равно, странная какая-то история. Все произошло довольно далеко отсюда, в каком-то загородном доме… как я слышал, это чье-то поместье, так ведь? Все только об этом теперь и говорят… да.
— Хорошо ли вы знали убитую, мистер Бартлетт? — с ходу спросил полковник.
Джордж Бартлетт заволновался.
— Да я ее почти совсем не знал, сэр. Вряд ли вообще можно сказать «знал». Так, танцевали раза два, иногда болтали о том о сем, играли в теннис, ну, в общем, как обычно на отдыхе.
— Насколько я понимаю, вы последний, кто видел ее живой?
— Выходит, что так — звучит зловеще, не правда ли? Но тогда с ней было все в порядке, уверяю вас.
— В котором часу это было?
— Точно не знаю, я никогда не смотрю на часы, но можете не сомневаться, это было совсем не поздно, можно даже сказать, довольно рано.
— Вы танцевали с ней?
— Да, как бы вам сказать, ну, в общем, да. Хотя это было в самом начале вечера. A-а, вот когда это было — сразу же после танца с ее партнером… танцором. Должно, часов так в десять или в половине одиннадцатого… или в одиннадцать.
— Время мы и без вас выясним. Расскажите лучше, как все происходило.
— Ну, я не знаю, мы просто танцевали. Танцор из меня никакой…
— Как вы танцуете, нас не интересует, мистер Бартлетт.
Джордж Бартлетт бросил на полковника затравленный взгляд и, запинаясь, продолжал:
— Нет, к-к-конечно н-нет, зачем вам это. Так вот, мы танцевали, кружились по кругу. Я говорил, а Руби все больше молчала и даже позевывала. Я же сказал, что танцую неважно, и поэтому понимаете… девушки стараются от меня… как можно скорее смыться… Руби сказала, что у нее разболелась голова. Я понял намек, сказал ей «ясненько» и ретировался. Вот и все.
— В какой момент вы видели ее в последний раз?
— Она поднималась по лестнице наверх.
— Она не упоминала о том, что у нее назначена встреча? Или что собирается проехаться в автомобиле? Или что у нее… свиданка? — с видимым усилием полковник заставил себя употребить бытующее у молодых словечко.
Бартлетт затряс головой.
— Мне — ничего, — скорбным голосом ответил он. — Просто отделалась от меня, и все.
— А какое у нее было настроение? Она показалась вам расстроенной, рассеянной или думала о чем-то своем?
Джордж Бартлетт снова покачал головой.
— Скорее скучающей. Она даже зевала, как я уже сказал. А чтобы расстроенной… нет.
— А что делали вы, мистер Бартлетт?
— Я?
— Что вы делали, когда Руби Кин ушла от вас?
Джордж Бартлетт смотрел на него, открыв рот.
— Что я делал? Минуточку…
— Ну? Мы ждем ваших объяснений.
— Да-да, конечно. Знаете, это чертовски трудно вспомнить теперь. Дайте-ка подумать. По-моему, я пошел в бар, чтобы выпить.
— Так вы были в баре или нет? Пили или нет?
— Да-да, пропустил стаканчик. Но только не сразу.
Помнится, сначала я вышел на улицу. Подышать. В зале было довольно душно, хотя уже сентябрь… а на улице так хорошо… свежий воздух… Да, точно. Я немного прогулялся, потом вернулся в отель и пропустил стаканчик, а потом снова пошел в танцевальный зал. Делать-то было нечего. Там танцевала… как ее… Джози. Ну с этим… с теннисистом. Она вообще-то в последнее время не танцует. Вроде бы подвернула ногу.
— Стало быть, вы вернулись в полночь. То есть вы хотите сказать, что прогуливались более часа? По-вашему, это «немного»?
— Ну, как вам сказать, я ведь выпил. Ну ходил, ну думал… о разном.
Это звучало уже более правдоподобно.
— И о чем же вы думали? — сурово спросил Мелчетт.
— Трудно сказать… о разном, — мямлил свое Бартлетт.
— У вас есть машина, мистер Бартлетт?
— О да, есть.
— Где она стояла? В гараже отеля?
— Нет, прямо во дворе. Видите ли, я подумал, что, может, мне захочется прокатиться.
— Возможно, вы и в самом деле поехали кататься?
— Нет-нет, я никуда не ездил, честное слово.
— А мисс Кин вы на эту свою прогулочку, часом, не приглашали?
— Да что вы… на что вы намекаете? Говорю же вам: я никуда не ездил. Честно — никуда.
— Благодарю вас, мистер Бартлетт. Пока достаточно. Пока, — многозначительно повторил полковник.
Они ушли, а мистер Бартлетт еще долго ошарашенно смотрел им вслед, отчего его глуповатое лицо выглядело еще более нелепым.
— Безмозглый молодой осел, — в сердцах буркнул полковник. — Или я ошибаюсь?
Харпер лишь покачал головой, добавив:
— Похоже, тут будет еще много мороки.
Глава 6
Ни у ночного портье, ни у бармена ничего стоящего узнать не удалось. Портье вспомнил, что сразу после полуночи был звонок в номер мисс Кин, но трубку никто не взял. Как мистер Бартлетт входил и выходил из отеля, он не видел. Ночь выдалась погожей, и многие постояльцы выходили подышать и прогуляться. К тому же в отеле есть два боковых входа — в стороне от главного холла. Через главный холл мисс Кин не выходила, уверял он, однако она вполне могла выйти через дверь в нижнем коридоре на боковую террасу. Ее бы никто даже не заметил. Эту дверь обычно запирали в два часа, когда кончались танцы. Бармен припомнил, что мистер Бартлетт действительно заходил в бар накануне вечером, но когда именно, сказать не мог. Скорее всего где-то в середине вечера. Мистер Бартлетт сидел, прислонившись к стенке, и вид у него был очень грустный. Сколько времени он так просидел, бармен не помнил. В баре то и дело толпились люди — входили, выходили, к тому же было много пришлых. Мистер Бартлетт действительно заходил, но когда именно, бармен так и вспомнил.
Когда они выходили из бара, к ним подбежал маленький мальчик, лет девяти, и, захлебываясь словами, затараторил:
— Послушайте, вы ведь сыщики, да? Я Питер Кэмбоди. Это мой дедушка, мистер Джефферсон, позвонил в полицию… ну, насчет Руби. Вы из Скотленд-Ярда, да? А можно мне с вами поговорить?
Полковник Мелчетт хотел его резко осечь, но Харпер, опередив его, вполне добродушно ответил:
— Можно, можно, сынок. Небось интересно?
— Ну еще бы! Вы любите читать детективы? Я — очень. Читаю все подряд, у меня даже есть автографы — Дороти Сейере[18], Агаты Кристи, Диксона Карра[19], Бейли[20]… А в газетах будет что-нибудь об этом убийстве?
— Это уж как пить дать, — мрачно ответил Харпер.
— Знаете, на следующей неделе кончаются каникулы, и я в школе всем расскажу, что был с ней знаком, даже, можно сказать, хорошо ее знал.
— Ну и что ты о ней скажешь?
Питер задумался.
— Она мне не очень нравилась. Дурочка какая-то. И маме, и дяде Марку она тоже не нравилась. А дедушке — наоборот. Вообще-то он хочет вас видеть и послал Эдвардса вас разыскать.
— Стало быть, твоей маме и дяде Марку Руби не нравилась? А почему, интересно? — спросил Харпер, надеясь вызвать его на откровенность.