Выглядел Мартин ужасно. От волос, и без того редких, на макушке осталось лишь несколько пучков. Мутные стекла в очках были исцарапаны – как он вообще через них что-то видел? Щеки обросли клочковатой бородой, не знавшей ножниц и расчески. Он никогда не казался крепышом, был невысоким и тощим; сейчас же в бесформенном черном костюме и вовсе съежился, став ниже ростом. На стойке перед ним стоял полный бокал мартини.
Я в изумлении вытаращил глаза. К моменту окончания школы скандал вокруг Джоэла Мартина был в самом разгаре и с каждой неделей обрастал новыми подробностями. В результате он загремел в тюрьму: сперва в Аргентине, затем в Штатах. Его злоключения были самой животрепещущей темой для разговоров первые два года после нашего выпуска, когда на каникулах я по старой памяти встречался со школьными приятелями. По мере того как против него выдвигали новые обвинения, я успел увидеть в веселом и приветливом учителе физики коварного совратителя, бандита и психопата. Кто бы мог подумать, что он явится на встречу выпускников – причем в настолько потасканном виде?
Возможно, именно поэтому, когда Мартин протянул мне руку, я ее рассеянно пожал. Кожа у него была шершавой, будто он пришел прямо с пляжа, не умывшись.
Интересно, узнали ли его другие ученики? Шинейд, например? Ее я вроде бы не видел. Но, возможно, просто не заметил.
– Как дела? – спросил мистер Мартин.
– Хорошо, – ответил я ровно так, как сказал бы любому другому из присутствующих.
– Чем занимаешься?
– Преподаю в колледже.
– О, правда? В каком?
– В Гугеноте. Здесь, на другом берегу реки.
– Здорово! – воскликнул мистер Мартин с явным энтузиазмом. – Какие дисциплины?
– Английский, – ответил я. – В основном у первокурсников.
– Молодец… Слушай, я тут сижу и пытаюсь вспомнить…
– Что именно?
– Тот розыгрыш, который вы, ребята, устроили в младших классах. Ну, розыгрыш – громко сказано… Просто дурацкая шутка. Помнишь, о чем я?
– Да, когда мы на все лады повторяли одну фразу – «Это что еще за хрень?»
Мистер Мартин щелкнул пальцами.
– Именно. Так кто ее придумал?
– Никто. Увидели по телевизору и решили повторить.
Мартин рассмеялся, хоть и вполсилы.
– Это что еще за хрень? – произнес он и, прижимая руку к груди, ткнул пальцем в сторону зеркала, висящего за баром. – Это что еще за хрень? Это что еще за хрень? Это что еще за хрень? – Он опустил руку. – Помнишь, как я подхватил вашу игру?
Я кивнул. То была самая удачная наша выходка.
– Столько времени с тех пор прошло… – произнес Мартин вдруг с горечью. – Столько воды утекло…
Со сверхъестественной ясностью я понял, что человек, когда-то учивший меня физике и химии, вот-вот затронет темы, которые мне совершенно не хотелось обсуждать. Меня охватило чувство, близкое к панике. Я решил не допивать пиво и уйти. Все равно делать здесь было нечего.
Джоэл Мартин увидел, как я достаю из кармана бумажник, прищурился, но не успел ничего сказать, потому что я выдал:
– Мне пора. Рад был повидаться.
Я встал со стула и, мысленно бормоча себе оправдания, направился к выходу, огибая парочки на танцполе. В зале было жарко и душно; куртка и рубашка прилипли к телу. Я оглянулся посмотреть, сидит ли Джоэл Мартин возле бара, однако в помещении было слишком людно, и я его не увидел.
Воздух на улице приятно охладил разгоряченную кожу. Я снял куртку, вытащил рубашку из брюк. Машина стояла недалеко от входа, возле бетонного ограждения, отделяющего парковку от дороги. Я достал ключи и вдруг услышал, как меня зовут по имени. Обернулся в сторону бара и увидел Джоэла Мартина – тот стоял на пороге, держа дверь открытой. Я вскинул руку с курткой в неопределенном жесте.
Мистер Мартин спросил:
– Завтра придешь?
Я снова помахал ему курткой, нырнул в салон и чуть не сломал ключ, вставляя его в замок зажигания. Отчего-то возникло ощущение, что сейчас в окно постучат и я увижу за стеклом улыбку бывшего учителя. Украдкой покосившись в сторону бара, я заметил, что дверь открыта, но там никого нет. Видимо, Джоэл Мартин только что ушел. Показалось, будто внутри светлого прямоугольника висит облачко то ли пыли, то ли песка, но я спешил унести ноги и не стал присматриваться. Запустив двигатель, я выехал со стоянки.
2
Следующим вечером по дороге в теннисный клуб «Поукипзи» я рассказал о грехопадении Джоэла Мартина своей спутнице Линде. Когда-то мы с ней встречались. После нашего расставания Линда сошлась с профессором из Нью-Йоркского университета, забеременела, бросила ухажера и теперь в одиночку растила двухлетнюю дочь Элейн, отец которой имел право навещать ее по выходным и забирать на две недели летом. Линда работала менеджером в банке Уилтвика и жила с отцом, полицейским в отставке, который души не чаял во внучке. Мои нежные чувства к Линде давно угасли, и пару раз в месяц мы с ней обедали, рассказывая друг другу о личной жизни и жалуясь на работу. Я недавно расстался с девушкой, и Линда согласилась сопровождать меня на ужин по случаю встречи выпускников, чтобы «своими глазами увидеть, в какой среде я сформировался как личность». Разумеется, она понимала, что я стану нервничать перед предстоящим событием, но не рассчитывала застать в столь взвинченном состоянии.
Не успели мы сесть в машину, как она велела:
– Так! Рассказывай, что с тобой происходит.
Начало истории Джоэла Мартина я поведал буквально в двух словах. Вспомнив свою собственную интрижку с преподавателем, Линда спокойно пожала плечами и хмыкнула.
– Как понимаю, отношений у них не сложилось?
– Можно и так сказать, – кивнул я. – Насколько помню, родители Шинейд хотели выдвинуть против Мартина обвинения в растлении несовершеннолетней. Не получилось: незадолго до этого, в декабре, ей исполнилось восемнадцать, и оба клялись, что встречаться начали лишь в январе. Мать мечтала засудить его, а вот отец был настроен не столь категорично. В конце концов, Мартин заделал Шинейд их первого внука и вел себя как полагается: извинялся, говорил, что души не чает в их дочери и готов взять на себя ответственность за нее и за ребенка. Да и сама Шинейд его выгораживала. В итоге мать остыла, особенно когда летом Мартин сделал предложение. Это был главная тема осени; слухи ходили очень долго, вплоть до самого Дня благодарения. Мистер Мартин и Шинейд Макгаэрн объявили о помолвке, а свадьбу запланировали на весну, после родов, чтобы новоявленная мать успела привести себя в форму. Мартин устроился на бензоколонку. Со школой не сравнить, конечно, но зарабатывал он неплохо. Говорят, откладывал деньги, чтобы купить дом.
– Но свадьбу так и не сыграли? – уточнила Линда.
– Нет. На следующий день после Рождества Шинейд родила мальчика. Его назвали Шон. Мартин полюбил сына с первой же минуты, как только увидел. Собственно, из-за этого они и расстались. Не успев взять первенца на руки, Мартин решил, что надо срочно рожать второго. Шинейд наотрез отказалась. Ее приняли в Пенроуз, и бросать учебу она не планировала.
Линда, подумав, добавила:
– Скорее всего, дело не только в этом. Просто любовь прошла, причем у обоих. Так всегда бывает. Она видела в нем великий талант, он – симпатичную юную поклонницу. Это чувство здорово кружит голову. Запретный плод и все такое… Однако он очень быстро гниет, говорю по собственному опыту. Им стоило ограничиться мимолетной интрижкой. Зря они пытались сохранить отношения. Из-за ребенка, полагаю? Лучше бы наняли юристов и составили соглашение об опеке. Так ведь и получилось в конечном счете, верно?
– В целом да. Отношения к тому времени заметно дали трещину. Поступив в Пенроуз, Шинейд с ребенком переехала на съемную квартиру рядом с колледжем. Там, кажется, есть неплохой садик для детей сотрудников и студентов. Мартин обиделся. Он обвинил Шинейд, что она совсем не занимается сыном, бросив его воспитание на чужих людей. Однажды он пришел забрать ребенка, а Шинейд не было дома; она оставила Шона со своим новым парнем.
– Ого!
– Вот именно! Он подал в суд, но родители нашли пронырливого адвоката и спустили на Мартина всех собак. Мать наконец припомнила ему все грехи. Мартину здорово потрепали нервы. Да и судья, по слухам, был на стороне Шинейд. В результате ему позволили забирать сына два раза в месяц на выходные и вдобавок к алиментам навесили оплату всех расходов на ребенка.
– Легко отделался, – заметила Линда.
– Не то слово, – согласился я. – Но Мартин так не считал. Уж не знаю, всерьез ли он думал, будто Шинейд плохо заботится о сыне, или просто разозлился, что проиграл суд…
– Скорее всего, все сразу.
– Возможно. Как бы там ни было, Мартин не угомонился. Придумал новый план. Купил пакетик травки и…
– Да ладно тебе!
– Я серьезно. У Шинейд имелась привычка оставлять машину возле дома незапертой. Мартин хотел кинуть пакетик под сиденье, а затем, на следующий день, когда привезет Шона, «случайно» заметить наркотики. Он рассчитывал вызвать полицию и таким образом получить полную опеку над ребенком. К несчастью, в тот самый момент, когда он открыл машину и залез в салон, во двор выглянул парень Шинейд. Вызвал полицию. Патрульные были совсем рядом, и Мартин не успел сбежать. Разразился скандал. Травку нашли. Шинейд со своим парнем обвинили Мартина в том, что это он ее подбросил. Сказали, что никогда не увлекались наркотиками, и в доказательство предложили обыскать квартиру. Мартин не успел снять перчатки, которые надел, чтобы не оставлять отпечатков пальцев. В общем, картинка сложилась сама собой… Его отвезли в участок. Уж не знаю, в чем именно обвинили. Вроде ни в чем серьезном. Однако Шинейд воспользовалась этим поводом, чтобы снова обратиться в суд и еще сильнее ограничить Мартина в родительских правах.
– М-да, – протянула Линда, – история, конечно, неприятная, но бывало и хуже.
– Это еще не финал.
– Правда?
– Что было дальше, я узнал несколько лет спустя. Об этом писали во всех газетах, даже в федеральных СМИ. Казалось бы, после общения с системой правосудия Мартин должен был испугаться и остыть. Но нет. Он усвоил урок по-своему. Осознав, что его попытки изменить ситуацию ничего не дают, он решил действовать иначе. Раз система пр