А победили конфедераты… так это всем известно — предательство. Проклятые французы! Да и ирландцы… не всё с ними чисто. Пусть сражались они храбро, спору нет. Вот только подозрительно — чего это они покидают САСШ? Нет ли в этом какого-то заговора?
Нужно сказать, что статьи такого рода не слишком востребованы, да и ирландцев они задевали по большому счёту краешком. После того, как поток ирландской миграции из Нью-Йорка стал ощутимым, рядовые горожане стали относиться к кельтам заметно спокойней.
Уезжают конкуренты, ранее претендовавшие на рабочие места? Ну и слова богу, чего теперь на них злиться-то?
А вот Юг как воплощение Сатаны, в газетных статьях встречался часто. Даже Алекс, скептически настроенный к прессе, после прочтения порой задумывался: может, ну его, этот Юг? Неприятное местечко, не для порядочных людей… В нескольких газетах КША, доставленных по его просьбе, попадались похожие статьи, но уже о Севере.
Непонятную ситуацию легко разрешил Папаша, подкованный в политике. Они как сидели за рюмкой чая по семейному, в столовой у Фокадана.
— Что тут странного-то? — Удивился Томас О,Брайен вопросу, — разделяй и властвуй. На Севере боятся без рабочих рук остаться.
— Как же боятся, — перебил тестя Фред, — если сами нас выгоняют.
— Нас, — фыркнул Папаша, — то-то и оно. ИРА и до войны не только кельтов защищало, хоть призыв вспомни. Да на войне ирландцы себя отменно проявили. Не начни политиканы на нас давить, так через год-другой мы бы сами из них масло выжали. По крайней мере, профсоюзы куда как жёстче могли бы себя вести.
— А негры?
— Эти-то? Ты вспомни, сколько их с Юга понабежало? Ничего не умеют, берутся работать за любые деньги. Промышленникам они в общем-то и не нужны в качестве рабочих. Сам вспомни, сильно их нанимали? Так, чтобы рабочие руки у южан отобрать. Отобрали, а сейчас не нужны, вот виноватыми назначили, чтоб народ пар на них выпускал.
— А где тут Боятся без рабочих рук остаться? — не сдавался Фред.
— Если слишком много народу уедет, так рабочим платить нужно будет нормально, а не как сейчас — за еду работают.
— С Севером разобрались, — согласился внимательно слушавший дядю Рональд О,Брайен, — а с Конфедерацией почему так?
— Мальчишки…, — если слышно пробормотал Папаша, и уже громче, — тоже боятся. Начнут приезжать к ним те солдаты из англосаксов, что за Союз воевали, осядут. А лет через пять-десять северяне уже в большинстве будут. Да со своим виденьем мира. Дальше объяснять?
— Нет, дядя, всё понятно! Переворот.
— Почему ирландцев да поляков в КША привечают, разъяснять нужно?
— В Конфедерации привечают, потому как в Союзе гнобят, так? Даже если кто и не разделяет идеалы Юга, то вряд ли снова захочет воевать за Север. С таким-то отношением…
Через несколько дней после этого разговора, в газетах развернулась травля чернокожих, и без того поставленных фактически вне закона. Обвинялись они в самых страшных грехах, порой совершенно абсурдных.
До середины апреля ситуация с неграми искусственно подогревалась. На улицах Нью-Йорка можно увидеть ситуации, когда нетрезвые мужчины расправлялись с чернокожими образцово-показательно, на глазах у полиции. Те не вмешивались, даже если негров вешали на фонарных столбах… Мужчины эти, что характерно, из личной дружины мэра.
Вскоре их примеру начали следовать уже и обычные горожане. Не все после войны сохранили душевное здоровье… Чёрные побежали, их группы сопровождали группы вооружённых лояльных граждан, стреляя по любому поводу.
В Нью-Йорке большая их часть вербовалась в Канаду, пусть даже условия контракта стали вовсе уж кабальными. Разлучали семьи, мужчины и женщины отдельно… Но вариантов у негров не осталось: по слухам, в глубинке их попросту убивали.
Глава тридцать девятая
В штаб влетел белобрысый мальчишка из Молодой Гвардии.
— Сэр! — он навытяжку встал перед Фокаданом, пытаясь изобразить военную выправку. Передав зажатую в потном кулачке записку, Гвардеец потерял серьёзность и снова стал мальчонкой лет восьми, которому старшие товарищи дали ответственное поручение.
— Спасибо, солдат, — серьёзно сказал Алекс, на что мальчик просиял щербатой улыбкой, стукнул босыми пятками друг о друга и умчался, подпрыгивая. По мере того, как попаданец читал, лицо его делалось всё более хмурым.
— По коням, — коротко сказал вестовому, — нападение на склад, поднимай дежурный взвод. Да… Гатлинги тоже брать, экипируемся по полной.
Через пять минут полсотни верховых одвуконь при четырёх странноватых повозках, вышли на рысях из Медовых Покоев.
— Воевать едут! — С восторгом сообщил давешний мальчишка приятелю, примостившемуся вместе с ним на заборе по соседству.
— Ага, — согласился рыжий приятель, — по два револьвера у каждого, да и ружей у некоторых по два. Меня бы с ними!
— Да, — мечтательно согласился белобрысый, — здоровски получилось бы! Мне брат давеча давал из револьвера стрелять. Ух! Лягается, чисто мул, но удержал!
— Попал хоть?
— А то! — Хвастливо отозвался гонец, — но почти тут же смутился и добавил, — почти. Рядышком с мишенью пуля легла, дюймах в пяти. Знаешь, какая отдача? Ух! Брат сзади за руки придерживал, и всё равно!
Ограбленный склад формально принадлежал военным, но серьёзной охраны там не стояло. Армейское начальство в большинстве своём весьма прохладно отнеслось к закупке Максимилианом военного имущества.
Алекс подозревал, что дело тут прежде всего в меркантильных интересах: только-только они собрались погреть руки на армейском имуществе, как подсуетилось гражданское руководство и распродало это самое имущество за бесценок. Не то чтобы военные действовали бы иначе…
Поскольку к военному имуществу принадлежал только склад, но не его содержимое, то местное начальство весьма формально отнеслось к его охране. Иногда удавалось договориться, и за дополнительную мзду армейцы серьёзно относились к службе. Чаще всего деньги брали охотно, тут же забывая о своих обязательствах.
Вот и сейчас…
— А я чо? — лениво бубнит опустившийся алкоголик, невесть зачем одетый в грязную форму Союза, — я ничё. Стою я, значица, и бах! Передо мной двое… нет, четверо бугаёв с оружием, и все в форме Конфедерации. Новенькой! И револьверты на меня, а пятый — саблей в горло тычет! Вот.
Алкаш задрал голову, демонстрируя старый бритвенный порез на грязной, отродясь не мытой шее с ползающими по ней вшами, пытаясь выдать его за свежую сабельную рану. Врал бестолково, постоянно путаясь и запинаясь. Но складское начальство, в лице немолодого лейтенанта и парочки капралов, охотно слушает враки. Поскольку складских сопровождал взвод федералов, недобро поглядывающий на ирландцев, устраивать полевой допрос лжецу не с руки.
— Сговорились же, — процедил сквозь зубы Фред, который с недавних пор начал расхаживать ногу в длительных поездках.
— Врёт, — согласился Алекс, — это и ежу понятно. Ты вот что… Маккиннона возьми и других наших браконьеров. Пусть покрутятся вокруг, следы посмотрят. Чует моё сердце, что официально нам это не дадут.
Следующие пятнадцать минут попаданец стоял, время от времени задавая вопросы на грани — так, чтобы нельзя понять, насколько серьёзно воспринял он эти враки. Наконец, заметив сигнал Фреда, вежливо отпустил складских.
— Бандиты, командир, — с хрипотцей сказал Маккиннон. Его товарищи подтвердили слова кивками.
— Дезертиры или кто?
— Ну… если и дезертиры, то вконец расслабившиеся, — ответил следопыт, сняв шляпу и задумчиво почесав макушку, — что вояк там много, это к цыганке не ходи. Но дисциплина там не армейская, за это поручиться могу.
Фокадан кивнул, он уже не пытался проверять следопытов в таких вещах. Если время позволяло, то пытался разбирать следы сам, пользуясь подсказками. Но не сейчас.
— Сколько?
— Сотни две.
Алекс присвистнул. Не то чтобы рекорд по нынешним временам, но внушительно. Тем более, это может быть всего лишь основным ядром банды. Сколько их там в логове, и как оно укреплено, бог весть. Впрочем… и посерьёзней банды громили.
— Круг делаем, — предупредил он бойцов, — вроде как назад возвращаемся. Ручаться могу, в сговоре здешняя сволота с бандитами.
— С конфедератами связываться боимся, — добавил Фред с ядовитым смешком, — пусть думают, что мы купились.
Показав возвращение в город, следопыты кружными путями вывели взвод на следы бандитов. К великому облегчению Фокадана, тянулись они не к железной дороге, а в глубинку.
— Много груза-то? — Поинтересовался Фред.
— Нет… большую часть вывезти успели раньше. Но товар ценный по нынешним временам — мука.
Друг кивнул, сжав губы, за еду уже начали убивать. Нехватки продовольствия ещё не возникло, но игрища спекулянтов привели к тому, что люди приготовились к голоду.
Учитывая, что северяне не славились взаимопомощью даже в сытые времена, вполне логично. Протестантская мораль говорит, что бог явно выделяет грешников и праведников. И если человек беден, то это только потому, что он грешник, бог его не любит. И помогая ему, не нарушишь ли волю бога?
Больше сотни тяжело гружёных фургонов оставили заметную колею, по которой зачем-то прогнали табун.
— Замаскировать пытаются, — доложил со смешком один из следопытов, — проезжают по следам повозок всем отрядом на лошадях.
— А потом ещё и коров туда-сюда гоняют, — добавил подъехавший Маккиннон, откровенно скалясь, — вроде как следы коров поверх следов подкованных лошадей, чего-то скроют.
Хохотнули, уловка рассчитана на горожан. Пусть таковых ирландцев большинство, но думать, что в отряде не найдётся хотя бы парочка следопытов, глупо. Или ловушка?
— Парни, — подозвал Фокадан следопытов, — ловушку не устроят? А то сейчас под дурачков косят, мы и расслабимся.
Маккиннон нахмурился и кивнул нехотя:
— Могут, сэр. Для бандитов это слишком умно, но вы правы. Мало ли, найдётся какой башковитый в верхушке, да настоит на своём.