– Например, забастовка в Манчестере? – осторожно спросил Питт.
Наррэуэй оставил его вопрос без ответа.
– Идите и делайте свое дело! – рявкнул он. – Не стойте здесь, понапрасну тратя мое и свое время. Иной помощи вы от меня не дождетесь.
Питт вышел на улицу и прошел всего двадцать ярдов, когда ему попался продавец газет, и он прочел заголовки. По пути к Наррэуэю он не обратил на них внимания, так как шел в противоположном направлении.
Мальчишка-продавец заметил его интерес.
– Вам газету, сэр? – спросил он с надеждой в голосе. – Они все пишут, что мистера Райерсона надо арестовать вместе с этой иностранкой и повесить! Хотите почитать? – И он протянул Питту газету.
Питт постарался не выдать своей злости. Взяв у мальчишки газету, он расплатился и быстро зашагал прочь, чтобы прочесть газету в каком-нибудь укромном уголке, подальше от посторонних глаз. Он с удивлением поймал себя на том, что не хотел бы, чтобы другие видели его эмоции. Уж слишком явно они бросались в глаза.
Держа газету сложенной, он сел в омнибус и, проехав пару остановок, вышел рядом с одним из зеленых скверов. Найдя пустую скамейку, сел и развернул газету. Там было то, что он и ожидал увидеть. Некий член парламента от оппозиции требовал объяснений, почему Аеша Захари содержится под стражей за убийство Ловата, бравого солдата, ничем не запятнавшего свою честь, в то время как Райерсон, бывший в ее доме в три часа ночи по причинам, которые он сам не в состоянии объяснить, даже не был вызван на допрос по этому делу. Депутат просил, вернее, требовал во имя справедливости, чтобы премьер-министр дал палате общин, а в ее лице и всему британскому народу ответ, почему этого до сих пор не было сделано и как долго будет сохраняться такое положение вещей.
Во второй половине дня, до того, как сумерки смазали горизонт и украли у листьев часть их цвета, правительство было вынуждено уступить нажиму. Министр внутренних дел известил палату общин, что в самое ближайшее время мистер Райерсон даст полиции исчерпывающие показания.
К тому моменту, когда зажглись первые фонари, Райерсон был фактически арестован. Необходимость посылать за Питтом и приглашать его в кабинет Наррэуэя отпала.
В любом случае ничего принципиально нового он сообщить не мог, делиться же теми крохами, которые у него имелись, желания не возникало. Подумаешь, еще несколько имен из гостевой книги Иден-Лодж! Оставались последние полдюжины, но и эти тоже, скорее всего, будут непричастны к убийству Ловата.
Питт стоял перед столом Наррэуэя, ожидая, когда тот заговорит.
– Да, я в курсе, – произнес тот, вернее, процедил сквозь зубы, вперив взгляд в полированную столешницу с грудой документов на ней – все как один лежали обратной стороной вверх. – Вряд ли он сообщит полиции что-то такое, чего не сказал нам.
– Я для него посторонний человек, – заметил Питт, хотя самому ему казалось, что сам он прекрасно знает Райерсона. Он легко мог представить себе его лицо, каждую его черточку, каждую тень на нем, волнение в его голосе и свое собственное ощущение причастности, когда Райерсон пытался объяснить ему свои действия и как он поступит, если Аеша Захари предстанет перед судом. – В данных обстоятельствах у него не было причин доверять мне, – продолжил он. – Возможно, с вами он будет более откровенен.
Он не стал говорить, что Райерсон и Наррэуэй были представителями одного социального класса, получили сходное воспитание, придерживались одних и тех же ценностей. К чему говорить очевидные вещи? Да и в любом случае Наррэуэй проигнорировал его слова. Вместо этого он открыл ящик стола и вытащил оттуда небольшую металлическую коробку. Никакого ключика Питт не заметил. Наррэуэй просто открыл ее и вытащил оттуда пачку банкнот, не менее ста фунтов.
– Расследование здесь, в Лондоне, я возьму на себя, – сказал он, не глядя Питту в глаза. – Оставьте мне ваши заметки. Вы же отправитесь в Александрию и постараетесь выяснить все, что сможете, об этой женщине и о пребывании там Ловата.
От неожиданности Питт ахнул и на миг лишился дара речи. Похоже, Наррэуэй уже заранее отсчитал деньги, потому что просто положил пачку на стол.
– Но ведь я ничего не знаю о Египте! – воскликнул Питт. – Я не знаю тамошнего языка, я не…
– Уверяю вас, вам хватит вашего английского, – перебил его Наррэуэй. – И я не знаю никого, кто был бы экспертом по Египту. Вы хороший детектив. Выясните как можно больше о Ловате, но в первую очередь об этой женщине – кто она такая, из какой семьи происходит, во что верит, что ей нужно и что ей дорого. Особенно нечто такое, чем Ловат мог бы ее шантажировать. – По лицу Наррэуэя пробежала тень брезгливости. – Зачем она приехала в Англию? Кто ее родственники? Были ли у нее в Египте любовники, деньги? Каковы ее религиозные и политические взгляды?
Питт в упор смотрел на своего начальника. До него постепенно начало доходить, какое ответственное задание он ему поручает. Если честно, он даже не знал, что ему думать по этому поводу. Он не имел понятия, откуда ему начинать, за что браться в первую очередь, не говоря уже о каких-то выводах.
Он ничего не знал о Египте, кроме обрывочных фактов, почерпнутых из разговоров и газет, и чуть больше, в последнее время, о тамошнем хлопке. Он никогда не был в Александрии и наверняка заплутает на тамошних улицах. Климат тоже не похож на лондонский. Да что там! Так все другое – пища, одежда, обычаи!
И все же в тот момент, когда его охватил страх, в нем шевельнулось волнение, нарастая с каждой секундой. Слова согласия сорвались с его губ прежде, чем он успел осознать, каким образом он добьется успеха.
– Да, сэр. Как лучше добраться туда? Через агентство Томаса Кука?
Губы Наррэуэя тронула улыбка.
– Это приказ, Питт, а вовсе не просьба. Или вы его выполняете, или… отставка. Но я рад, что мне не пришлось вам этого объяснять. – Наконец он поднял глаза. Питту показалось, что он заметил в них что-то похожее на заботу. – Будьте осмотрительны, Питт. В Египте сейчас неспокойно, вам же придется задавать болезненные вопросы. Мне нужна информация, но мне также хотелось бы, чтобы вы вернулись живым. Ваша смерть в каком-нибудь переулке ляжет пятном на мою профессиональную репутацию. – С этими словами он взял со стола деньги, а с ними – простой белый конверт. – Это ваши билеты. Надеюсь, средств вам хватит. А если нет, обратитесь к мистеру Тренчарду в британском консульстве, но моя к вам просьба: не слишком откровенничайте с ним.
– Спасибо, – поблагодарил Питт и взял у него билеты и деньги.
– Вы отплываете из Саутгемптона завтра вечером, – добавил Наррэуэй.
Питт попрощался и вышел из кабинета. Завтра он первым утренним поездом покинет Лондон и должен успеть собрать вещи. Ему даже не пришло в голову, что одежда, которую он носит здесь, не годится для жаркого климата.
– Питт! – резко окликнул его Наррэуэй. Он обернулся.
– Да?
– Будьте осторожны. Возможно, все окажется так, как и на первый взгляд: Ловат – раб страстей, а не человек рассудка. Но если вдруг обнаружится связь с политикой, с хлопком или чем-то в этом роде… больше слушайте и меньше говорите. Научитесь наблюдать, не задавая вопросов. В Александрии вы не полицейский. – На лицо Наррэуэя внезапно легла печать скорби, как будто он уже предвосхищал все беды, которые еще не произошли, или же вспомнил те, что уже случились. – Там вас защитить будет некому. Ваша белая кожа будет работать не только на вас, но и против. Поэтому, ради бога, проявляйте осмотрительность! – Наррэуэй произнес эти слова сердито, как будто бы за Питтом водилась привычка без причин подставлять себя риску. По спине Питта тотчас пробежал холодок страха. Он редко – вернее, никогда не ставил под удар свою жизнь, разве только в Уайтчепеле, выполняя первое поручение Наррэуэя. Обычно он предпочитал стены своего кабинета. Это, конечно, не полицейская униформа, но ничуть не хуже.
– Да, сэр, – ответил Питт, чувствуя, как у него пересохло во рту, и, не дожидаясь, что Наррэуэй скажет еще или же он сам выдаст свое волнение, поспешил выйти вон.
Глава 6
– Египет! – не поверила собственным ушам Шарлотта, когда Питт сообщил ей это известие. Он вернулся домой поздно, опоздав к ужину. Все уже сидели за столом.
– А я знаю, где Египет, – похвастался Дэниэл. – Он наверху Африки. – Он произнес это с набитым ртом, однако Шарлотта была слишком ошарашена, чтобы сделать ему замечание. – Тебе придется плыть туда на корабле, – добавил мальчик с видом знатока.
– Но ведь это… – начала было Шарлотта, однако, заметив в глазах Джемаймы испуг, неуклюже сказала первое, что пришло на ум, – так интересно! И еще там жарко. В чем ты там будешь ходить?
– Придется по приезде туда купить кое-какую одежду, – ответил Питт.
Ему хотелось сказать ей многое, но он видел ее тревогу, тем более прошло не так уже много времени с того момента, когда она, дети и Грейси чудом остались живы, когда в середине ночи были вынуждены покинуть Дартмур. Их спас Телман. Приехав туда в темноте, он сложил их вещи в повозку и довез до ближайшего полицейского участка. На пути туда на них напали. Телман был вынужден дать отпор обидчику, оставив его лежать без чувств на земле. Джемайма постоянно с ужасом вспоминала их бегство.
Питт улыбнулся ей.
– Я привезу тебе оттуда что-нибудь красивое, – пообещал он. – Вернее, всем, – поправился он, увидев, что Дэниэл открыл рот, чтобы выразить свое несогласие.
Позже, когда они остались одни, успокоить Шарлотту оказалось труднее.
– Но что ты можешь сделать в этом Египте? – спросила она. – Это ведь британский протекторат, или как он правильно называется. Разве у них там нет полиции? Неужели туда нельзя написать письмо или, если начальство не доверяет почтовой службе, отправить его с курьером?
– Местная полиция не будет знать, что им искать, а если они и найдут, то не поймут, что именно, – ответил Питт. Шагая дождливым, ветреным вечером по мокрому, блестевшему в свете фонарей тротуару домой, когда обгонявшие его экипажи то и дело обдавали его водой из луж, он мысленно перенесся в древний, залитый солнцем город на краю Африки. Тот факт, что он не знал арабского языка, имел смутное представление о местной кухне, деньгах, обычаях, не играл никакой роли. Ничего, как-нибудь освоится. Он приложит все усилия, он выяснит, кто такая Аеша Захари, а может, и такие вещи, каких ему лучше не знать. Но, по крайней мере, это будет правдой. И поможет объяснить, что же случилось в Иден-Лодж.