— А что с нашим гуселётом?
— Не знаю и знать не хочу! — сердито ответил Лев. — Надеюсь, что он разбился на куски! Надеюсь, что нам больше не придётся летать! Вот уж глупейшее занятие!
Он обессиленно растянулся на полу у печки. Воттак так и остался лежать у него на спине.
Хижина, видимо, принадлежала какому-то аккуратному и хозяйственному лесорубу. Внутри было сухо и чисто, а в печке уже были разложены дрова, оставалось только развести огонь, чем и занялся Боб, гордясь тем, что делает полезное дело.
Вскоре в печке весело заплясал огонь, и хотя снаружи по-прежнему лил проливной дождь и струи воды с шумом били по крыше, по комнате разлилось тепло, и стало уютно.
Воттак с помощью Боба развесил на просушку те три своих костюма — львиный, медвежий и охотничий, — которые уже надевал. Но когда Боб начал было разворачивать остальные, клоун заявил, что не хочет, чтобы их пока видели, — это, мол, секрет. Тогда Храпуша взяла их, не разворачивая, отнесла в соседнюю комнатку и там повесила на крючок.
Воттак, который раньше казался толстым из-за набитых за комбинезон костюмов, оказался совсем худеньким, и вид у него был весьма несчастный. Но когда он согрелся, одежда его высохла и он густо напудрился мукой, которая нашлась в доме, он снова повеселел и стал самим собой. Тут-то он и заметил, что его перья бесследно исчезли. Негромко вскрикнув от удивления, он посмотрел на Боба и Трусливого Льва.
— А перьев-то и нет! — весело сообщил он. — Видно, их водой смыло.
Лев так обрадовался, что запрыгал в восторге по комнате, потом подбежал к висевшему на стенке зеркалу и стал в него смотреться. А бедному Воттаку снова нелегко пришлось, потому что Лев опять забыл, что они связаны одной верёвкой.
— Вода ни при чём. Это потому, что вы теперь меньше похожи на нейцев, чем раньше, — мудро заметила Храпуша. — Когда каждый из вас отказался от своих неблагородных и неразумных замыслов, перья и выпали. А у Боба они и росли-то только за компанию с вашими, уж в нем-то ничего нейского нет и не было. А теперь, когда мы все заодно и ничего друг от друга не скрываем, всё будет хорошо.
— Мы действительно с Воттаком заодно, и в этом есть свои недостатки, — сказал Лев, намекая на верёвку. — Тебе очень больно, Воттак, дружище?
— Ничего, терпимо, — отозвался клоун. — Но раз уж ты у нас такой порывистый, придётся мне, кроме костюмов запихать в комбинезон и пару подушек.
Воттаку с самого начала не слишком понравилась идея связать их со Львом верёвкой, но это оказалось даже хуже, чем он опасался. Лев был смущён и чувствовал себя виноватым.
— Послушай, Воттак, — сказал он, когда все расселись у огня, — давай лучше отвяжем эту несчастную верёвку. Придётся мне всё-таки пойти в Маджистан. А вы трое отправляйтесь в Изумрудный город за помощью.
— Ни за что! — ответил Воттак, наморщив свой бедный лоб с шишками. — Нам надо держаться вместе. Потерпим ещё какое-то время. Я ведь дороги в Изумрудный город не знаю, и пока мы туда добираемся, девять тысяч девятьсот девяносто девять львов, которые охраняют границу Маджистана, могут разорвать тебя на куски. В этой стране путешествовать непросто. Ведь мы и сейчас не знаем, где находимся.
— А смотрите, тучи разошлись и солнышко вышло! — воскликнул Боб, подбегая к окну. — Давайте сходим, поглядим, как там наш гуселёт!
Трусливый Лев недолго думая рванулся к двери. Воттак, к счастью, успел вскочить ему на спину и тем избежал очередного падения. Все направились к гуселёту.
Его кабина была по-прежнему наполнена водой, но перья на колёсах успели немного подсохнуть. Колеса медленно вращались. Когда они подошли ближе, гуселёт забегал по кругу, расплёскивая воду во все стороны.
— Сейчас я его остановлю, — сказала Храпуша. Она вскочила в кабину и быстро нажала кнопку с надписью «стоп».
Потом Воттак и Трусливый Лев общими усилиями наклонили летучую повозку, чтобы вода вылилась. Потом они сбегали в хижину за Воттаковыми костюмами и уселись под деревом, поджидая, пока гуселёт совсем просохнет.
Вдали, за верхушками деревьев, посверкивали на солнце крыши какого-то небольшого города. Храпуша, рассудительная, как всегда, предложила добраться на гуселёте до этого города и выяснить у его обитателей, где они находятся.
— Хотя мне кажется, — добавила она, — что все будет хорошо, пока мы движемся в сторону Маджистана, но стоит нам повернуть в другом направлении, как ты, Воттак, и Боб опять посинеете. А это будет очень жаль, потому что вы такие красивые!
— Смотри-ка, Боб, мы с тобой можем дорожными указателями работать, вот здорово-то! — Воттак, не подумавши, решил по привычке перекувырнуться, но верёвка всё испортила. Кувырок не получился, а Трусливый Лев чуть не задохнулся.
— Да, непростое это дело — дружеская привязанность! — вздохнул Воттак. — Давайте-ка выясним, в какой стороне лежит Маджистан. Похоже, именно в эту сторону, увы, должен двигаться наш караван.
Сидя на спине Льва, он направил его налево. Не успел Лев пройти и трех шагов, как Воттак и Боб посинели.
— Давай теперь направо! — скомандовал клоун, дёргая Льва за правое ухо. Лев пошёл направо, и через несколько шагов стало ясно, что это тоже не тот курс. Кожа Боба и Воттака налилась ещё более яркой синевой.
— Давай назад! — закричал клоун, пересаживаясь задом наперёд и дёргая Льва за хвост. Лев пошёл назад, а Боб и Воттак засинели ярче прежнего.
— Всё ясно! — сказал клоун. — Поворачивай и полный вперёд.
Лев повернулся и пошёл вперёд. Через несколько шагов лица наших друзей приобрели свой обычный цвет. Все убедились, что именно в этом направлении лежит синее королевство Мустафы.
В той же стороне лежал и видневшийся вдали город, что очень радовало Боба — мальчик хотел как можно больше узнать о Стране Оз и ее необыкновенных жителях. Все приключения и опасности, с которыми пришлось столкнуться путешественникам, приводили его в восторг, и даже ужасная гроза с бурей, в которой они едва не погибли, его не напугала.
— Надо нам всё-таки придумать, как перехитрить Мустафу, — сказал Воттак, когда все разместились в гуселёте. — А пока что я последую своим правилам.
И он, на минуту отвязавшись от Трусливого Льва, натянул на себя новый костюм — самый, пожалуй, странный из всех, что мы видели. Костюм этот полностью покрывал его — только ноги внизу торчали. Спутники Воттака широко раскрыли от изумления глаза, увидев на его месте громадную пучеглазую рыбу. Её тело было покрыто серебристой чешуёй, по животу сверху донизу шли перламутровые пуговицы, на которые застёгивался костюм, а руки Воттака прятались за плавниками. Этот наряд был не только самым странным из всех, но и самым неудобным, потому что Воттак не мог в нем сидеть. Его это, однако, не тревожило. Став перед панелью управления, он взялся за руль и нажал кнопку с надписью «старт». Колеса завертелись, и гуселёт побежал по земле. При этом он подпрыгивал на каждой кочке и раскачивался из стороны в сторону — похоже, что к полёту он был приспособлен лучше, чем к передвижению по земле.
— Тебе надо было надеть этот костюм во время грозы, — усмехнулась Храпуша. — Тогда, по крайней мере, тебе бы утонуть не грозило. А сейчас-то он тебе зачем, когда вокруг сухо?
— А вот увидишь, — ответил Воттак. — Стоит только горожанам увидеть рыбу, которая расхаживает посуху, они от одного удивления все наши просьбы исполнят. Уж ты мне поверь, я знаю, что делаю!
Храпушу его ответ, кажется, не убедил, и она поправила свой клюв с недовольным видом. Трусливый Лев недоверчиво покачал головой и прошептал Бобу:
— Говорю тебе, он сам не знает, зачем цепляет эти костюмы. Просто он не может этого не делать, так же как Храпуша не может не храпеть, а я не могу не трусить. Рефлекс!
Боб ничего не ответил. Но, по правде говоря, он не слишком одобрял Воттаковы переодевания — до сих пор, во всяком случае, они приносили одни неприятности.
Больше никто ничего не сказал — в гуселёте стояла такая тряска, что разговаривать было трудно.
Чем ближе наши путешественники подъезжали к городку, тем очевиднее становилось, что он не похож ни на один город, который кому-либо из них приходилось видеть до этого. Даже Трусливый Лев, старожил Страны Оз, повидавший на своём львином веку немало странного и чудесного, вздрогнул от удивления, когда гуселёт въехал в ярко сверкающие стеклянные городские ворота.
Глава пятнадцатая. А в это время…
А в это время король Мустафа сидел на своём синем троне, не сводя глаз с волшебного кольца на большом пальце правой руки. С тех пор как Воттак и Боб покинули Маджистан, Мустафа большую часть времени проводил именно так, и глаза у него от этого стали косить. А в те минуты, когда он отводил взор от кольца, он с тоской устремлял его на картинку с Трусливым Львом в львиной книге, которая постоянно лежала у него на коленях.
В углу королевского шатра стояла большая клетка, где в тесноте и обиде сидели двадцать нейцев, которых Воттак отправил в Маджистан. А в полотняной крыше шатра виднелись двадцать ярко-синих заплат. Этими заплатами зачинили дыры, которые нейцы проделали в полотне, когда влетали в шатёр.
Сначала Мустафа очень разгневался, когда в его шатёр посыпались невесть откуда неизвестные личности, и приказал всех их отдать на съедение львам. Но королеве Микстурре очень понравились перья, которые покрывали их головы, и она упросила супруга пощадить незваных пришельцев, чтобы у неё всегда были в запасе свежие перья для тюрбанов. А нейцам Мустафа понравился своей несправедливостью и неразумием, и они стали учить его нейским обычаям. И теперь синебородый король делался с каждым днём все более нетерпеливым и недовольным.
Гофмаршал Панапей ходил теперь на цыпочках и беспрестанно озирался по сторонам. Ему приходилось все время быть начеку, потому что каждый раз, как Воттак вёл себя неправильно и кольцо чернело, король набрасывался на своего гофмаршала с криками и побоями, как будто Панапей был в чём-то виноват.