– Твой отец же тут, да? – спросил Никита.
– Да.
– Пойдёшь?
– Нет, не сейчас, – ответил Тоха.
– А мои бабка с дедом в старой части. А по материнской линии – далеко, мы там редко бываем, – сказал Никита. – Но за их могилками мамина сестра ухаживает, она на своей родине осталась.
Тоха промолчал. Он даже не знал, где родители матери похоронены, и ни разу не был на её родине. Сейчас он недоумевал: как так могло получиться? И он знал, что у матери нет братьев или сестёр…
– Почти пришли, – сказал Никита.
Они прошли мимо одной свежей могилы, на ней ещё не было памятника, только новый деревянный крест белел в темноте. С боков земля, чтоб не рассыпалась и не размыло её дождями, была обита досками.
– Стой! – прошептал Никита.
Тоха остановился.
– Что?
– Тебе не кажется странным, что вокруг так тихо? – спросил Никита. – Обычно в ночном лесу бывает много звуков, я это точно знаю – сколько раз приходилось ночью на посту стоять! Не думаю, что здешние леса настолько сильно отличаются от мордовских.
Тоха тоже прислушался: и правда, ни листочек не шелохнётся, ни птица не закричит. Тоха помнил только уханье при входе на кладбище. Тот филин был как часовой!
Тоха почувствовал, как по его спине пробежала холодная капелька пота. «Да ну! Какой часовой, сказки это всё детские», – пытался он себя успокоить. Никита сделал несколько шагов вперёд. Тоха тоже. Под ногой у него хрустнула ветка – Тохе показалось, как взрыв. Наконец они подошли к ограде.
– Вон, видишь ту осину высокую? – тихо спросил Никита, показывая куда-то вперёд за ограду.
Действительно, среди начинавшего зарастать поля на фоне неба выделялся чёрный силуэт высокого дерева.
– Ну?
– Метров пятьдесят отсюда, вон под тем деревом его хоронили. Потому что удавился.
Под высокой осиной блеснул огонёк.
– Что это? – прошептал Тоха.
– Сам не знаю, – ответил Никита. – Давай посмотрим.
Они перелезли через ограду, приблизились к дер ев у.
– Это свечка! – удивился Тоха. – Настоящая свечка, горит! Ночью!
– Тихо, – одёрнул его Никита. – Всё это очень странно. Пойдём-ка отсюда.
Они повернули обратно. Непонятный звук послышался за спиной. Тоха оглянулся.
Чёрная тень вдруг оторвалась от дерева – с ветки спрыгнул зверь, похожий на крупную кошку, – прямо на спину Никите. Хоть Никита и был здоровяк, зверь его чуть не повалил. Завязалась борьба. Тоха отпрыгнул в сторону, он не знал, чем можно помочь, и только наблюдал, как Никита борется с огромной кошкой. Время от времени раздавалось глухое рычание – чьё именно, различить было невозможно. Никита старался не подпускать зверя к шее, вот он выхватил откуда-то нож, Тоха увидел резкий взмах руки. Раненый зверь зарычал, отпрыгнул. Никита приготовился снова защищаться. В темноте блеснули жёлтые глаза. Огромная разъярённая кошка с раскрытой пастью сделала ловкий прыжок и крупной лапой ударила выставленную вперёд Никитину руку с ножом. Нож выпал – Тоха видел, как на земле блеснуло лезвие.
«Подобраться бы, – думал Тоха. – Но это невозможно». Вдруг он вспомнил про кольцо с черепом. Трясущимися пальцами он потёр лоб черепа.
– Пожалуйста, помогите! – прошептал он. – Прогоните этого зверя!
В темноте Тоха вдруг увидел, как засветились два красных глаза на его пальце – в глазницах черепа.
Как из-под земли в небе вдруг появились чёрные тени, послышалось хлопанье крыльев – сотни летучих мышей заполонили небо. Через секунду они начали пикировать на разъярённого зверя, отгоняя его от Никиты. Кошка отмахивалась, отгоняя мышей от морды огромной лапой. Но мыши не успокоились, пока кошка не отпрыгнула в сторону и не скрылась в зарослях. Но преследовать мыши её не стали.
Чёрные тени кружили в воздухе, постепенно то ли разлетаясь, то ли растворяясь и становясь невидимыми. И вдруг Тоха понял, что у них уже нет хлопающих крыльев. Он почувствовал, как два существа уселись ему на плечи. Его передёрнуло. Он попытался их согнать, замахал руками, но не тут-то было. Запахло вонючей шерстью, Тоха почувствовал, как по спине его бьют, как кнутом, два хвоста. Но он никого не видел!
Раздался стон – Никита сидел на земле.
– Никита, ты как? – Тоха подошёл к нему, наклонился, помогая встать.
– Располосовала меня местами эта проклятая кошка, – простонал он, с трудом поднимаясь.
– Сможешь идти?
– Смогу, – ответил Никита. – А всё-таки я её ранил ножом, – похвастался он. – В левое предплечье попал. Ох она разозлилась!
Тоха с Никитой перелезли через ограду и снова оказались на территории кладбища. Прежней тишины уже не было. Растревоженное кладбище заполнилось жуткими звуками. То тут, то там раздавалось хлопанье крыльев, писк, треск. Тохе казалось, что со всех деревьев на них теперь смотрят красные глаза. Проухал филин.
– А кто это налетел на кошку, я так и не понял. Летучие мыши? – Никита вопросительно посмотрел на Тоху. – Никогда в жизни не слышал, чтобы летучие мыши нападали на хищников.
Тоха промолчал. Он до сих пор иногда ощущал за спиной удары хлыстиками-хвостами. Ему было не по себе.
– Никита, ты около меня или на мне случайно никого не видишь? – спросил он, дёрнув Никиту за руку.
Никита повернул его за плечи к себе лицом.
– Нет, никого. Да разве в такой темноте увидишь? А что, думаешь, мышь?
– Такое чувство, что прицепился ко мне кто-то. Насобирали тут всякой нечисти на себя… – пробормотал Тоха, весь сжимаясь и передёргивая плечами, – как репья какого.
Никита ободряюще похлопал его по плечу.
– Не бойся. Они питаются твоим страхом, и от этого тебе ещё страшнее.
Они подошли к выходу. С ворот тяжело взлетела крупная птица. «Наверное, опять филин», – подумал Тоха.
Как подтверждение, тут же раздалось уханье. Тоха оглянулся на кладбище. Красные огоньки-глаза уже не сидели неподвижно на деревьях, а метались туда-сюда.
– Ты это тоже видишь? – спросил Тоха.
Никита оглянулся.
– Вижу, – прошептал он. – Но это их дом. Зря мы их побеспокоили. Жаль, тихо сходить не получилось.
Тоха с Никитой шли уже по дороге. Видели, как погас свет в доме Саввихи. Тоха пошёл к себе на веранду. Никита – к себе, залечивать раны.
«Хорошо, что всё хорошо закончилось, – подумал Тоха, ложась под одеяло. Вдруг он вспомнил, как ему мерещились хвосты за спиной. – Если только закончилось».
Он заглянул в шкаф. Яшки не было – видно, куда-то ушёл по своим домовничьим делам.
Глава тринадцатая, в которой Тоха встречает Шишко и шишкарят
Ночное приключение не прошло бесследно. Тоха слышал сквозь сон, как кто-то громко стучался чуть свет. Послышались тяжёлые шаги. Тохина мать открыла. Разговор у неё с тем, кто стучал, был недолгий. Через минуту дверь на веранду с шумом распахнулась – на пороге стоял Павел-плотник, загораживая собой весь дверной проём. Позади выглядывала мать:
– Вон он, спит ещё. Сами разговаривайте, я вам доверяю. – И она ушла в избу.
Тоха сделал вид, что спит. Павел крепко постучал своим мощным кулаком по тонкой стене веранды.
– Вставай! Или я сам тебя сейчас подниму!
Стёкла отозвались на стук лёгким дребезжанием. Делать нечего. Тоха молча встал, оделся, стараясь не смотреть на плотника. Он не знал, чего сейчас ожидать от него. Будет ли он в чём-то обвинять Тоху или просто спросит, что случилось ночью?
– Стул-то есть? – спросил плотник.
– Нету, – ответил Тоха.
– Ну пошли на крыльцо, поговорим.
Они вышли. Тоха поёжился, было ещё свежо.
– Как там Никита? – спросил он осторожно.
– Никиту я увёз в больницу, – ответил Павел, – проверить, не задеты ли внутренние органы, да чтоб обработали нормально. Так что пока не знаю, как он, сегодня-завтра скажут.
– Это не я! – горячо сказал Тоха. – Это он сам предложил на кладбище сходить ночью.
– Что вы там потеряли-то, молодцы-экспериментаторы? – спросил плотник.
«Сказать – не сказать? Может, Никита уже рассказал, а его отец просто проверяет?» – думал Тоха.
– Ну… Нервы хотелось пощекотать, проверить, сможем или нет… – неуверенно сказал Тоха.
– Смогли? – усмехнулся плотник.
– Но мы же не знали, что у нас такие крупные лесные кошки водятся, – оправдывался Тоха.
– Водятся… – задумчиво сказал плотник. – Только, кажется, это одна кошка. Видел я этой зимой, и в тех же местах… Ладно, что с тебя возьмёшь. Мой вон вымахал с тын, а в голове сизый дым. Но запомни: если существует на что-то запрет – например, на кладбище ночью нельзя ходить – это не просто так. Запреты нужно соблюдать, иногда даже без объяснений. Понятно?
– Понятно.
– Ты давно своих-то поминал? – спросил плотник.
– Не знаю. У мамы спросите.
– У мамы? – грозно спросил плотник. – Ты всё мамкой прикрываешься? А ты хоть замечаешь, как твоя мать сейчас выглядит?
– Ну… – промямлил Тоха. – Уставшая немного, да.
– Да я её пару месяцев назад встречал – и правда уставшая была, но глаза горели, шла бойко, улыбалась. А сейчас? Осунулась. Щёки ввалились, в глаза не смотрит, тоска в ней какая-то смертная. Так ведь и до гроба недалеко, не дай Бог.
Тохе стало страшно. А ведь и правда, он на мать внимания особо не обращал, удобно ему, когда матери как будто и нет.
– А может, это от работы всё? – спросил он. – Экзамены у неё начинаются через пару дней. Нервничает… Наступит лето – отдохнёт.
– Нет, – возразил плотник. – Тут что-то со здоровьем серьёзное, надо ей провериться. Короче, – сказал он твёрдо, – ты за мать несёшь ответственность. Понял? Когда я поеду за Никитой в больницу, пусть она едет со мной – провериться. Твоя задача – уговорить её. А лучше и поехать вместе.
– Я постараюсь, – ответил Тоха.
– На кладбище вообще после обеда не ходят. Говорю, чтоб ты знал, а то вдруг тебе до этого не объясняли. И помянуть своих родных усопших надо, для этого в церковь сходи, панихиду закажи. Почившие за столом не стоят, есть не просят, а своё выносят. Так ещё бабка моя говорила. Их уважать нужно, а вы, молодёжь… Эх!