— Ты пошла туда одна? — шипел он, не веря своим ушам. — Одна, посреди ночи? Без меня?!
Мара съёжилась под его испепеляющим взглядом.
— Было уже очень поздно, я не хотела никого беспокоить… — начала она, но не успела договорить.
— Беспокоить? — его глаза сверкнули от гнева. — Ты серьёзно? О чём ты вообще думала? Что, если бы тот человек всё ещё был там? Ты вообще понимаешь, насколько это было безрассудно?
— Я не думала, что это так важно для тебя, — проворчала Мара, складывая руки на груди. — Это теперь какой-то твой личный проект? Ты не хочешь, чтобы я одна занималась этим?
Дамиан замер, как будто его окатили ледяной водой, и недоумённо моргнул.
— Что? — прошептал он, и его голос изменился. — Ты думаешь, что я злюсь из-за этого?
— Разве нет? — Мара откинулась на спинку стула и отвернулась, обращаясь теперь к книгам. — Мы нашли башню вместе, вошли в неё вместе, чуть не умерли вместе. Тебе не понравилось, что я пошла туда одна.
На несколько секунд повисла тишина. Дамиан только хватал ртом воздух, как рыба, пытаясь подобрать слова, но ничего не приходило на ум.
— Ты думаешь, мне есть дело… — наконец заговорил он. — Это не из-за башни, Мара! Я переживаю за тебя!
Он замолчал, словно его собственные слова ошеломили его самого. Мара покосилась на него, но теперь уже Дамиан прятал глаза.
— Но ведь… Ничего плохого не случилось, — неуверенно проговорила она.
— Что ж, я рад, что это так, — всё ещё не глядя на неё, Дамиан собрал свои книги, встал и направился к выходу из библиотеки.
Ночь была тихой, будто застыла в воздухе вместе с холодом. Академия Эльфеннау давно погрузилась в сон, и лишь слабый свет луны скользил по каменным стенам, отражаясь в высоких окнах. Мара не могла уснуть — события последних дней бурлили в её голове, не давая покоя. Ей нужно было выйти из комнаты, почувствовать свежий воздух и дать мыслям немного свободы.
Она бесшумно прокралась через общую комнату и вышла на балкон с видом на тёмный лес, раскинувшийся за территорией академии. Её глаза ещё не привыкли к темноте, но даже без света она сразу заметила одинокую фигуру, стоявшую у парапета. Весперис.
Он стоял неподвижно, прислонившись к каменной стене, руки были скрещены на груди. Тонкий силуэт, казалось, сливался с ночным мраком. Мара замедлила шаг, сомневаясь, стоит ли нарушать его покой. Они ведь так ни разу не заговорили с той ссоры в подземелье. С другой стороны, может пора это сделать сейчас. С момента как зашла Мара, Весперис не сдвинулся с места, но она чувствовала, что тот уже знает о её присутствии. Он всегда знал.
— Ты тоже не можешь уснуть? — тихо спросила она.
Весперис не сразу ответил. Он слегка повернул голову в её сторону, но его светлые глаза, лишённые зрения, смотрели куда-то сквозь неё, вдаль. На его лице застыло выражение задумчивости, даже, может быть, печали.
— Тишина иногда бывает слишком громкой, — ответил он наконец. Его голос звучал ровно, но с ноткой усталости.
Мара несмело подошла ближе, чувствуя, как прохладный ветер касается кожи. Она встала рядом с ним, положив руки на холодный камень парапета. В голове тут же вспыхнули сотни вопросов: “С чего начать? Стоит ли вообще поднимать эту тему? Или, может, лучше сделать вид, что ничего не произошло?”
— Мне не стоило так реагировать, — вдруг заговорил Весперис. — Дамиан был прав. Ты имеешь право знать. Имеешь право знать, что… я могу умереть в любой момент.
Он произнёс это почти без эмоций, как будто сообщал что-то обыденное, а у Мары всё переворачивалось внутри от этих слов.
— Весперис… — начала она неуверенно, подбирая слова. — Дамиан рассказал мне не просто так между делом. Он попросил моей помощи.
Она повернулась к нему лицом, надеясь, что её голос прозвучит твёрдо.
— И я пообещала, что сделаю всё возможное, чтобы помочь. Мы все вместе найдём способ снять это проклятие, — добавила она, крепче сжимая перила.
Вместо ответа Весперис только невесело усмехнулся, но что-то в его позе смягчилось. Какое-то время они молчали. Мара переводила взгляд с лениво колыхающихся полуопавших крон на Мора, пытаясь понять, что происходит у него в голове сейчас. Его лицо оставалось спокойным, но Мара чувствовала, что внутри него бушевала буря. В конце концов, он тихо вздохнул и, опустив голову, сказал:
— Знаешь, я часто думаю… О том, как всё могло быть иначе… если бы я был… другим, — его слова прозвучали горько, но без надрыва, как констатация факта.
Мара нахмурилась.
— Ты не виноват в том, кем родился, Весперис, — сказала она твёрдо, даже немного удивляясь своей уверенности. — Это несправедливо — обвинять себя в том, что ты не контролируешь.
Он повернул голову к ней, его губы дрогнули в лёгкой усмешке.
— Возможно, ты права, — тихо ответил он, и его голос стал чуть мягче. — Но это не меняет того, что есть сейчас. Я не могу дать себе надежду на будущее. А ты и Дамиан… Я думал, что если кто-то узнает, он сразу захочет держаться подальше. Зачем дружить с тем, кто может умереть в любую секунду?
Мара вдруг поняла, почему он так разозлился тогда. Не и-за того, что Дамиан рассказал его тайну. Он испугался, что это оттолкнёт её. Поэтому он оттолкнул её первым. От этого осознания ей захотелось разреветься, и пришлось прикусить губу, чтобы сдержать слёзы.
— Весперис… — начала она, медленно и осторожно, будто боялась спугнуть его. — Ты не должен быть один в этом. Мы не оставим тебя. Я не оставлю тебя.
Он глубоко вздохнул, и снова повернул лицо в её сторону.
— Почему тебе не всё равно? — еле слышно спросил он, не отрывая от неё невидящего взгляда. В его голосе было нечто большее, чем просто любопытство, и он звучал почти жалобно.
Мара на мгновение задумалась, пытаясь найти ответ, который и сама не осознавала до конца. Затем она сделала то, что было для неё почти неестественным — она протянула руку и коснулась его руки, чувствуя холод его кожи под своими пальцами.
— Может я и не знаю тебя так долго, как Дамиан — сказала она, чувствуя, как её голос едва заметно дрожит, — но это не значит, что мне будет всё равно, если ты умрёшь. Тебе может показаться, что это всё не имеет значения… но мне причиняет невероятную боль сама мысль о том, что такой человек, как ты, может просто… сгореть.
Ей показалось, что он сейчас отстранится. Но вместо этого Весперис чуть разжал пальцы, позволяя её руке скользнуть в его ладонь.
— Какой человек? — спросил он несмело и почти шёпотом.
Мара замешкалась. Она не планировала ничего из этого, и ей оставалось только говорить напрямую то, что она думала, подбирая слова на ходу.
— Ты… — она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и продолжила, стараясь, чтобы её голос звучал уверенно. — Ты как тихий океан под серым небом — кажется, что поверхность совершенно неподвижна, но под ней скрывается невероятная глубина. В тебе есть что — то… магнетическое.
Весперис слегка сжал губы, его лицо стало серьёзнее, но он молчал, позволяя ей продолжать.
— Ты не говоришь много, но каждое твоё слово имеет вес, как будто ты всегда видишь больше, чем остальные, — продолжала она, и голос её стал твёрдым, — и, несмотря на твою холодность, в твоих действиях есть столько заботы, столько внимания к деталям. Это редкость — обладать такой внутренней силой и одновременно такой чуткостью.
Весперис, казалось, даже задержал дыхание, застигнутый врасплох её откровенностью.
— Ты говоришь так, будто знаешь меня лучше, чем я сам, — тихо произнёс он, в его голосе слышался легкий надлом. — Почему?
— Потому что… — она замерла, глядя на его лицо, которое вдруг стало таким уязвимым. — Потому что я вижу тебя. Вижу то, что ты скрываешь, и это не делает тебя хуже. Это делает тебя настоящим, живым. И я не хочу, чтобы это исчезло. Не хочу, чтобы ты исчез.
Её слова повисли в воздухе между ними. Весперис замер, будто боялся даже пошевелиться. Мара и сама была слегка шокирована своим поведением. Всё это было ей совершенно не свойственно — так открыто говорить о своих чувствах и переживаниях. Но её словно вело что-то незримое: осознание того, что ему жизненно важно это услышать. Возможно, впервые в жизни она ощущала, что её слова действительно имеют значение.
Вдруг Мара поняла, какой ледяной была его рука. Она нахмурилась и чуть сжала его пальцы, будто пытаясь согреть.
— Ты такой холодный, — произнесла она, удивлённая собственными словами. — Ты уверен, что твоя доминанта — огонь? Может, это ошибка? Вдруг Хранители стихий всё-таки ошиблись?
Весперис тихо рассмеялся, но в его смехе не было веселья, лишь усталость, словно он слышал это уже не раз.
— Добро пожаловать на стадию отрицания, — его губы изогнулись в мрачной усмешке. — Я покажу тебе кое-что.
Он слегка помедлил, но всё же высвободил свою руку с едва заметным сожалением. Весперис поднял ладонь, и в его пальцах вспыхнул огонь. Но это было не обычное пламя: его пламя горело холодным синим светом. Мара не могла отвести взгляда от завораживающего синего огня, который казался одновременно живым и безжизненным.
— Только маги с доминантой огня могут создать такое пламя.
Мара осторожно протянула руку. Она ожидала почувствовать жар, как это бывало всегда. Но когда её пальцы приблизились к языкам огня, она ощутила ледяной холод, от которого мурашки побежали по коже. Это пламя было странным и чуждым всему, что она знала об огне.
— Оно… холодное, — прошептала она, поражённая. — Как такое возможно?
— Огонь бывает разным, — сказал он мягко. — Чтобы создать такой нужна не только доминанта, но и хладнокровие, которое редко является врождённым качеством магов огня.
— И я так могу? — выдохнула Мара.
— Сможешь, — кивнул Весперис, улыбаясь. — Если потренируешься. Пока что… хладнокровие — явно не про тебя.
Он погасил огонь, и их снова окутал полумрак. Мара смотрела на его лицо, на его утончённые черты, на светлые волосы, которые сейчас казались почти серебристыми в лунном свете.