Белый дракон покачал головой:
– Ничего подобного, их трое было. Двое удрали с добычей, а эта спряталась возле дворца, и мы её поймали. Огонь хотела насадить её голову на кол, но мне она понравилась, а в те времена за меня ещё было кому заступиться. – Он горько вздохнул, погладил крыльями воришку у себя на спине и снова их опустил. – Ожог возразила, что голова воришки на стене никого не впечатлит, а только будет напоминать о нелепой смерти матери. Цветочек понравилась и Пламени, она даже предлагала поймать ещё кого-нибудь и разводить их у нас. А братья сказали, что хоть что-то мне можно позволить сделать по-своему, потому что мать, пока была жива, на каждом шагу придиралась…
Он печально умолк, и Солнышко, взглянув на него, не решилась расспрашивать о королеве Оазис.
– Искр!!! – снова заревела Пурпур откуда-то с верхнего яруса, и в темноте сверкнула вспышка драконьего пламени.
– Иду, иду! – отозвался он вежливо и продолжил неторопливо рассказывать: – Короче, почти все были за то, чтобы мне разрешить, а теперь и Огонь привыкла. Я хотел назвать воришку Колючкой – уж больно ловко она управлялась со своим игрушечным мечом, пока его не отняли, – но потом она стала показывать на гобелен с вытканными цветами, всё тыкала и тыкала в него лапкой, а потом на себя – и тогда я понял, что ей нравится имя Цветок, хотя разобрать её чириканье до сих пор не могу.
Солнышко обернулась на ходу к очередному экспонату и тут же пожалела об этом. В стеклянном ящике были выставлены части драконьих тел: перепончатые лапы морских, тройные языки вместо раздвоенных, половинка крыла невиданной пурпурно-серой расцветки, закрученный хвост с растущим на чешуе странным лишайником, уродливо искривлённые зубы и когти.
Она с отвращением передёрнула крыльями и снова взглянула на Искра с Цветком.
– Вот как? Ни разу не слыхала, чтобы звери сами выбирали себе имена. Да и воришку у себя никто на моей памяти не держал. Если уж говорить о домашних любимцах, то… – Она с ужасом захлопнула пасть. Чуть-чуть не проговорилась про ленивцев в радужном лесу, дура! Надо думать, что говоришь. Он сразу догадался бы, где прячутся драконята.
– Да? – с любопытством обернулся Искр. – Что ты хотела сказать о любимцах?
– Ну… я только слышала, что их держат сами воришки.
– О да! – живо согласился он и даже заулыбался, что было на него совсем не похоже. – Цветочек обожает мышей, а ещё кормит птиц, когда они случайно залетают во двор. – Он протянул лапу за спину, и воришка похлопала по ней, показывая, что никуда не делась.
– Она что, понимает нашу речь? – заинтересовалась Солнышко.
– Нет, конечно, но всё равно очень смышлёная! Почти сразу стала прибегать на колокольчик, и рисовать я её научил – теперь, если ей что-то надо, рисует и показывает!
– Рисовать? – поразилась Солнышко. Кисть которой рисовала она сама, была размером почти с воришку. – Чем же она рисует?
– Сделала себе такую совсем-совсем крохотную кисточку. Она вообще любит что-нибудь мастерить! – похвастался принц. – Вот из тканей, например. То и дело во что-нибудь заворачивается, уж не знаю, зачем. Огонь жалуется, что все занавески уже в дырах, хуже моли, говорит… Зато какая изобретательность!
«Вот уж действительно», – подумала Солнышко, вспоминая сожжённое гнездо воришек. Она внимательно взглянула в неожиданно умные карие глаза зверька, так похожие на драконьи. – Что творится в этой крошечной головке? Мозг в ней вряд ли больше грейпфрута размером, но вдруг он работает каким-то особенным образом? Эти воришки могут оказаться разумнее, чем кажется».
В сумраке появились очертания ещё одного дракона, но Солнышко уже приготовилась к неожиданностям и не испугалась. Ещё одно чучело, на сей раз земляного, с сетью необычных красных прожилок на распахнутых крыльях, но без зубов и когтей. Вид у странного уродца был какой-то озадаченный.
– Три луны! Что это с ним?
– Продавцы уверяли, что он из яйца, зачарованного дракомантом, – хмыкнул Искр, – или, вернее сказать, проклятого. То ли месть, то ли что. Кому нужен такой – без когтей и зубов? Он и выжить-то не смог бы один, так что здесь ему самое место.
«Как и недоростку странного цвета без шипа на хвосте, – невольно подумала Солнышко, – я такой же беззащитный уродец».
«Нет, неправда, – одёрнула она себя. – Великая судьба просто так не достаётся!»
Она снова обернулась на несчастного земляного, превращённого в чучело. Зачарованное яйцо? Может, и с её яйцом случилось что-то подобное? Кто же мог такое учинить? Зачем?
В памяти всплыли вопросы, которые Тёрн задавала троице ночных. Она спрашивала о драконе по имени Камнерой – и впрямь дракомант, не иначе! Неужели это он?
Солнышко так глубоко задумалась, что на следующий экспонат, тёмно-алого цвета, и не взглянула бы толком, если бы дракон вдруг не кинулся вперёд с яростным шипением. Искр поспешно отскочил, едва не столкнув её с пандуса. Она припала к полу с колотящимся сердцем, судорожно цепляясь когтями за трещины в камне.
– Исссскррр! Ну наконец-то! – злобно оскалилась Пупур.
Дым из её ноздрей окутывал рога, но не мог скрыть обугленную и слипшуюся чешую над обнажённой челюстью и перекошенный мутный глаз. Золотой кольчужный панцирь с рубинам и янтарём исчез, как и кольца с медальонами и прочие украшения. Осталась лишь рубиновая инкрустация над здоровым глазом, который горел свирепым огнём.
В последний раз Солнышко видела королеву небесных через прутья клетки, когда оказалась её пленницей. Тогда Пурпур принадлежала к числу самых могущественных и великолепных правительниц в Пиррии. Неудивительно, что теперь она так ненавидит драконят. Хотя Ореола плюнула в неё ядом, только чтобы спасти драконят от неминуемой смерти.
– Вот твоя вода, – сказал Искр, осторожно ставя ведро на каменный пол, где виднелся выцарапанный когтем крест.
Дракониха придвинулась, чтобы напиться, и Солнышко поняла, что этот крест означал. Тяжёлые цепи не давали узнице дотянуться дальше. Ближе к ней пол был усыпан осколками стекла и останками каких-то странных насекомых в лужах светящейся зеленоватой слизи – шишковатых раздутых гусениц, девятилапых пауков и ярко-синих стрекоз с шипастым спинным гребнем.
– Ты собираешься здесь прибираться? – зарычала Пурпур, поднимая голову от ведра. Вода струйками стекала с искалеченной пасти на пол. – Я уже вся извозилась в этой гадости, в чешуе жучиные лапы, а хвост… ты только глянь, во что превратился мой прекрасный хвост!
Песчаный принц насмешливо фыркнул:
– Надо было думать, прежде чем крушить ценную коллекцию хозяйки дома. – Он кивнул в угол, где в тени поблёскивало чешуёй массивное чучело. – А из-за этого ночного Огонь особенно разозлится, их не так просто добыть.
Небесная королева гневно хлестнула хвостом.
– Я и до остального доберусь, дай только освободиться.
– Пурпур, – примирительно вздохнул Искр, – ты здесь не в заточении, мы просто заботимся о твоей безопасности. В своём королевстве ты не прожила бы и дня. Сама подумай, тебе ли сейчас драться за трон с королевой Рубин.
– Это я королева небесных! Королева Пурпур, изволь меня так и называть! – Она перевела взгляд на Солнышко, затем повернула голову, чтобы приглядеться здоровым глазом. Золотистая крошка, невольно сжавшись, отступила за спину песчаного. – Я знаю этого дракончика! – произнесла наконец небесная. – Он принадлежит мне!
– Никому я не принадлежу, – нахмурилась Солнышко. – Я сама по себе!
– Я знаю, где прячется твоя радужная подружка, – продолжала королева, шагнув вперёд и натянув цепь до предела. – Как только выйду на свободу, ей конец!
– Надеюсь, никогда не выйдешь, – бросила Солнышко.
Пурпур ядовито зашипела:
– У меня есть друзья, и скоро мой день настанет!
Солнышко покосилась на Искра, но тот выглядел скорее усталым, чем встревоженным.
– Пойдём, – сказал он, – придётся лететь, иначе её не обойти. К сожалению, перевести её куда-нибудь может только сама Огонь, я не имею права.
Развернув крылья, он перелетел через голову Пурпур на ярус выше. Воришка цепко держалась за его шею. Солнышко последовала за ними с опаской, стараясь держаться как можно дальше от небесной.
Здесь, под самым потолком башни, света было меньше всего. Солнышко с упавшим сердцем заметила в углу такие же цепи, как у Пурпур. Похожие на свернувшихся кольцами змей, они ожидали новую узницу. Белый дракон поднял их, железные звенья звякнули глухо и жутковато.
Солнышко туго обвилась хвостом и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Подняв голову, она посмотрела тюремщику в глаза.
– Меня так обязательно надо здесь держать? – тихо спросила она.
Дракон помедлил, не выпуская цепей. Цветок взглянула на него, потом на Солнышко и решительно соскользнула на пол. Подбежала и погладила удивлённую узницу по чешуе, словно говоря: «Не волнуйся, всё будет хорошо». Будь у воришки даже хвост, чтобы обвить вокруг Солнышкиного, она не смогла бы выразиться яснее.
– А что прикажешь с тобой делать? – пожал крыльями Искр. – Ничего другого не придумывается.
– Здесь так… темно, – вздохнула Солнышко.
Её золотые чешуйки просто вопили, требуя солнечного света, а ведь он был так близко – прямо за этими стенами. Но самое главное, она не знала, как это выразить, но чувствовала: каждый день пребывания в тёмной зловещей башне будет отнимать у её души кусочек за кусочком, пока она не станет такой же жалкой и нелепой, как чучела из коллекции.
– Я понимаю, – кивнул песчаный принц, и Солнышко впервые ощутила в его голосе намёк на сочувствие. Может быть, это воришка заразила его своей жалостью? – Знаешь что, – добавил он, помолчав, – я сегодня ещё подумаю, а если в голову ничего другого не придёт, то выведу тебя завтра днём на прогулку – хотя бы крылья расправить на солнце. Только обещай мне, что не сбежишь, договорились?
– Обещаю, спасибо. – Пустячок, конечно, но надеяться на что-то большее не приходилось.
Белый дракон надел ей цепи на лапы и запер замки ещё одним ключом из связки у себя на шее. Солнышко отвернулась, не в силах смотреть, как уже в который раз становится заключённой, и заметила в тупике у стены в самом конце спирального пандуса большой закрытый ящик.