— Если мы проделаем это с достаточной осторожностью, — решил я.
— И, — добавила Коти, как всегда, практичная, — что мы будем делать, когда окажемся там?
— Вот — вот.
— Ты что — то уже придумал?
— Примерно, — сказал я. — Я хочу дать ему на выбор два плохих варианта в надежде, что он предложит третий.
— Но ты не знаешь, как собираешься все это выкрутить.
— В процессе и решим.
— Идти навстречу потенциально смертельной угрозе без всякого плана?
Мы вообще так когда — нибудь поступали?
— Вот это вот твое «потенциально смертельной» мне очень нравится.
Я скорее почувствовал, чем увидел ее улыбку.
«Иногда мы, джареги, специально отрыгиваем съеденное, ибо знаем, что никто больше этого не захочет съесть. Так что если меня вдруг вывернет, это не значит…»
«Заткнись," — сказал я.
Глава 12. ЦЕРЕМОНИАЛЬНЫЙ ПАРАД
Кто ж не любит парады?
Ну вот, например, я. Ходить — не мое любимое занятие, и смотреть, как ходят другие — не сильно лучше. Как раз эту часть фенарийской свадебной традиции мы дружно решили забыть. У нас все равно планировалось нечто вроде парадного шествия от свадьбы до приема, и хватит. Но если вам любопытно, дело обстоит так: за три дня до свадьбы невеста, жених, оба свидетеля и все желающие маршируют по улице, облаченные в лучшие наряда и производя столько шума, сколько сумеют. Нойш — па говорит, эта традиция основана на том, чтобы все вокруг узнали, что эти двое собираются пожениться, так что если кто — то против, он может сказать об этом заранее.
Этот обычай — дать возможность высказаться любому, кто против — имеет место во многих брачных церемониях, но по — разному. В Доме Креоты, как мне рассказывали, обходят весь зал, и каждый должен сказать новобрачным «да» или «нет». Времени занимает, небось, целую вечность, но так мне рассказывали. Не всему рассказанному я верю.
На сей раз крутые парни лишь кивнули и молча позволили мне пройти и повидать Тороннана. Я так понял, проявили вежливость к Коти.
Тороннан поднял взгляд, когда мы вошли. Подумалось: как легко было бы убить его прямо здесь и сейчас. А еще — как глупо, живыми нам после этого не уйти.
— Что, — сказал он. Вести разговоры он мастер.
Боссы, они все разные. Некоторым не могут без напоминаний, какие они страшные или насколько важные. Некоторые просто ожидают, что им будут верны, ведь своим людям они хорошо платят, а может, хорошо о них заботятся. Некоторые встретят холодным взглядом малейший намек на неуважение, а у некоторых случается чувство юмора. Тороннан, пожалуй, где — то посередине, кроме чувства юмора. По — моему, он его хирургически удалил. Вот не знаю, лекари на такое способны? Я бы не удивился.
Суть в том, что босс — он важен. Ибо от него зависит, сколько вы зарабатываете, много ли вам приходится пахать на работе, а иногда, возможно, насколько велики ваши шансы выжить. А поскольку иногда вам приходиться в чем — то убеждать его, или, возможно, получать у него какую — то информацию, необходимо знать, что он любит и чего не любит, и вообще правильный подход к нему. А вот ему всего этого о вас знать необязательно.
Таково это, быть боссом, понимаете?
Я‑то ведь тоже босс, только уровнем пониже, однако я пытаюсь быть в курсе, чего люди не любят и все такое, просто потому, что так из них можно больше выжать. Но это уже тема другого разговора. Простите, если уж я начинаю говорить, иногда сам не знаю, как остановиться. Так о чем бишь я говорил?
А, да. Тороннан. В общем, он невысокий, вокруг него все всегда чисто и аккуратно организовано, а еще он та еще заноза. Ну так кто из нас без недостатков?
— Вот в чем дело, — пояснил я. — Я пытался работать с вариантами на те восемьсот золотых, которые у меня зависли долгом, искал Рыболова, а потом кто — то его прикончил, я и подумал, не я ли в этом виноват, и решил придти к вам.
Так, для ясности: нет, я знал, что это не моя вина. Такая штука, когда вы говорите, зная, что это неправда. Мы это называем ложью. Полезное искусство, потому как если пользоваться им правильно, можно выбраться из большего числа ловушек, сравнивая с теми, в которое оно вас заводит.
Почти.
Тороннан поморщился, словно подозревал, что я его разыгрываю, хотя в толк взять не могу, с чего он вдруг так решил. Он побарабанил пальцами по столу. Пытался решить, какую ложь мне скормить, какую часть информации мне выдать, или же стоит сделать меня «мерцанием свечи», как выразился один поэт.
Потом он повернулся к Коти и спросил:
— Ты ведь Кинжал, правильно?
Она кивнула.
— Слышал, ты связана с этим парнем.
Она снова кивнула.
— Еще я слышал, что ты больше не в деле.
— Нет, кое — какую работу я порой выполняю.
— Если тебе это интересно, могу подбросить тебе хороший заказ.
— Я не собираюсь отсылать Влада вниз по Реке. Это слишком усложнит наш брак.
— Что ж, значит, заказа не будет.
— Простите.
— Забавный вы народ, — заметил я, имея в виду совершенно обратное.
Хотя не могу не признать, действительно вышло забавно. А я ведь считал, что у него нет чувства юмора.
Тороннан перевел взгляд на меня.
— Что ты хочешь знать? — спросил он.
Я кашлянул.
— Я просто беспокоился…
— Стоп. Хватит. Что ты хочешь знать?
На языке вертелось несколько вариантов, скажем, «где, черт возьми, мои восемьсот империалов, сволочь?» — но их я оставил при себе, ибо это казалось разумным.
— С кем в Левой Руке вы работаете по сделке с хиши?
Это стоило мне Тяжелого взгляда. Эй, я знаю, что рисковал, но этот гад видел мою игру насквозь, как Виррой проклятый атира, поэтому я и решил, что сыграть открыто — наименее рискованный вариант из всех, что у меня есть. А поскольку ответ я в принципе знал, или думал, что знаю, таким образом я мог проверить, насколько открыто собирается играть со мной он.
Когда Тороннан решил, что держал взгляд достаточно долго, чтобы пояснить свою точку зрения, он спросил:
— Если я дам тебе восемь сотен, ты бросишь это дело?
— Ага, — сказал я.
— А если дам тебе шесть сотен?
— Брошу три четверти.
Рот его чуть дернулся, словно он почти решил улыбнуться, но счел, что оно того не стоит.
— А если просто велю тебе все бросить?
— Тогда брошу.
— Я мог тебе это и раньше сказать.
— Возможно, вы так и сделали, а я забыл. Память меня подводит.
— Я подумаю над вариантами, как ее улучшить.
— Восемьсот империалов очень помогут.
Мне вновь достался Тяжелый взгляд, наверное, потому что хорошего ответа он придумать не мог. Я его не виню; сам так поступаю. В конце концов Тороннан проговорил:
— Чего ты вообще от меня ждешь? Кроме того, чтобы я просто вручил тебе восемьсот империалов.
Ну, в общем, я на это надеялся. Для него такие расходы значат много меньше, чем для меня. Но он передал ход мне, так что пришлось подумать.
Лучшее, что у меня выходило — просто стоять тут, ничего не сказав, и попробовать таки передать ход обратно ему, а вдруг что — то получится.
Поймите правильно, я знал, что вот так вот просто убивать меня он не хочет. Во — первых, он имел с меня неплохой доход, а во — вторых, такие дела обеспечивают боссу плохую репутацию, и ему становится все сложнее найти себе хороших людей, особенно теперь, когда уже пошли слухи о Рыболове — что, и это уже в-третьих, может обойтись ему куда дороже восьми сотен. Да, если я буду давить слишком сильно, он, конечно, может захлопнуть мою дверь, но…
Захлопнуть мою дверь? Ну, знаете, отправить вниз по Реке? Подарить мне сад камней? Отработать меня? Попросить меня поцеловать мостовую?
Порадовать моего наследника? Слегка меня охладить? Поведать мне последний секрет? Сделать из меня статую?
Убить меня, так понятно?
В общем, он хотел найти способ заставить меня перестать заниматься тем, чем я собрался заняться, если он не заплатит мне или не убъет меня, но при этом не убивать меня и не платить мне. Понимаете? Я ждал, пока он обдумывал все это, и план мой сработал, ибо он наконец сказал:
— Так. Я введу тебя в курс дела, потому что все остальное, что я сейчас могу, будет еще хуже, но меня это не радует.
Щеголять своим чувством юмора сейчас было не время, и я просто кивнул. Он велел принести стул, и стул принесли. Второй уже стоял в комнате, не считая того, на котором сидел сам Тороннан.
— Садитесь, — проговорил он, — вы оба.
Я попытался вспомнить, предлагал ли он когда — нибудь мне присесть.
Кажется, нет. Мы опустились на стулья.
— Я получил предложение от волшебницы — Левая Рука, кличут Ширет — войти в хорошее дело на ранней стадии.
— Дайте угадаю, — вставил я, — продавать хиши демонам.
Он не удивился, что я это знаю.
— В твоей формулировке это звучит отвратительно, — заметил он, — почти как продавать камни — вспышки выходцам с Вост… — он замялся, кашлянул, — ну в общем, да.
И — нет, пока вы не спросили, я никогда ни у кого не покупал камней — вспышек. Я и не видел их никогда. Кажется, после Междуцарствия их уже не использовали.
— Так как во всем этом деле участвовал Рыболов? — поинтересовался я.
— Он мне его и выложил, сукин сын.
— Стоп, как так?
— Он болтался здесь, когда пришел этот Берет и пожаловался, что его ограбили на моей территории, и Рыболов сказал, что он все уладит.
Я рассмеялся. Просто не сдержался. Мой босс на это сверкнул взглядом.
— Так, и что тут смешного?
— Рыболов, — отозвался я. — Бедный тупой болван.
Тороннан, кажется, был несколько недоволен.
— Лучше объясни.
— В деле есть некая третья сторона, о которой мы пока не знаем.
— Как… — он прикусил язык, предпочтя выслушать.
— Эта третья сторона — Вьюн, назовем так, не знаю, он это или она, — хочет войти в эту сделку с демонами, и между Вьюном и Рыболовом имеется некая связь. Так что Вьюн приказывает Рыболову достать хиши, фактически оно само упало ему в руки. Что забавно, хиши ведь не так сложно раздобыть, сыграй он с вами честно, а не пожадничай за сотню империалов, ничего этого не было бы.