– Довольно, Расин, – прервал его господин ветров.
– Они и сейчас помогают тебе, но…
– Довольно!
Не дожидаясь конца перепалки, Верховный повернулся к спорщику спиной. Он занял место в ряду высших чародеев, когда ругань и споры вдруг стихли. Это Сафар поднялся со своего трона.
Вот уж кто управлял настроениями Совета. Несколько мгновений господин ветров молчал, приглаживая усы.
– Расин из моего Зала, но это не значит, что я его поддерживаю, – для начала коротко пояснил Сафар.
Он вновь умолк, но садиться не спешил, словно крутя в уме головоломку. Зал совсем затих, ожидая продолжения. Тишина стала такой плотной, что клинок и тот застрянет.
– Не знаю, откуда вы взяли про давнюю дружбу Царя Царей и Верховного, – заговорил смотритель. – Это сделка, ее заключили три луны назад. Юный владыка бессилен, но сейчас он наш единственный союзник. И Первый – единственная ниточка к нему.
Смотритель вновь пригладил усы. Самеру не понравилась задумчивость в его взгляде.
– И все же в словах Расина есть правда. Четыре года назад был жив старый Газван, а на трон взошли юный царевич и его соправитель Мауз, оба благоволили Кругу. Мы поверили, что годы резни и притеснений кончились. То была ложная заря.
Все взоры в палате направлены на Сафара. Сейчас он продолжит – и все тщательно построенные замыслы рухнут.
И Самер не ошибся.
– Темное время… – проговорил господин ветров. – Еще темнее оттого, что мы к нему не готовы. В такие годы нельзя быть Первым только за выдающийся Дар.
Верховный сдержал рвущиеся с уст ругательства. От стены к стене по залу побежали шепотки, становясь все громче.
– Вздор! – опомнилась госпожа волн. – Что ты предлагаешь? Сменить власть в Круге?
– Никак нет, Лайла, – спокойно отвечал смотритель. – Первый останется на своем месте, ему исполнять сделку и принуждать царя, если придется. Но править в Круге должны опытные маги. Мы должны забрать часть полномочий.
Собрание разразилось криками. Все повскакивали с мест и заговорили одновременно, споря, объясняя и перекрикивая друг друга.
– Чтобы он стал беспомощным, как юнец на троне? – в воцарившемся гвалте смотрители обсуждали его не таясь.
– Чтобы мы стали столь же сильными, как советники, – пояснил Сафар.
Впрочем, их уже никто не слушал. Сперва с задних рядов, а потом и по всему залу прокатилось: «Голосование! Надо голосовать!» Маги устремились в центр зала, где брались за руки, словно затеяв хоровод. Все новые чародеи вступали в круг и объединяли силы, вскоре воздух в палате Совета потрескивал от сдерживаемой мощи.
– Пойдем, Лайла, – Сафар церемонно подал чародейке руку. – Ханнан… Еще немного, и Круг проголосует без нас. Верховный…
Смотритель протягивал старинный посох, оплетенный резными символами стихий. Стоило Самеру взять его, и высшие чародеи поспешили вниз, чтобы присоединиться к остальным.
Можно ли еще хоть что-то изменить? Нет.
Окованное железом оконечье со звоном опустилось на мраморные плиты.
– Кто поддержит господина ветров и ограничит власть Верховного? – громко спросил Самер.
Первый стоял спиной к глыбе киновари, совсем рядом – он кожей чувствовал устремившуюся в камень силу. Словно солнечное тепло на плечах. Волоски на руках встали дыбом, как во время грозы.
Он вновь ударил посохом оземь.
– Кто против и хочет оставить власть Верховного неизменной?
Новый поток силы, от которого заныли виски. Самер ждал, сколько мог, но все же опустил посох в третий раз. Чародей обернулся.
Камень Круга не лучился ослепительным светом, как бывало, если собрание голосовало единодушно, но и не темнел, как грозовая ночь. Ломаные алые грани источали неяркий и ровный свет: так горят масляные лампы, укрытые бумажным абажуром.
Все ясно без слов, но порядок есть порядок, так сказал бы Кадар, и Первый произнес:
– Круг сказал свое слово. Решение принято.
Собственный голос показался ему хриплым и надломленным.
Лайла умела быть настырной и оставалась сильной чародейкой, несмотря на возраст: Верховный своим ходом дошел до башни Основателей, но госпожа волн уже поджидала его в покоях под крышей. Она переходила от кресел к столу, от стола к шкафу с книгами, поглаживая темное дерево и обводя инкрустации.
– Прошу прощения, мудрый! – Ндафа был тут как тут. – Я не смог оставить старую женщину на лестнице.
Старая женщина только что перенеслась на тысячу локтей, прямиком из палаты Совета, но это он объяснит воину позже. Самер лишь кивнул.
– Хорошо. Подожди, пока мы закончим.
– Полвека назад я мечтала занять эти комнаты… – проговорила Лайла, стоило Ндафе выйти.
– Ничего. Скоро. Не займешь по форме, так будешь править из своих покоев.
– Все это ничего не значит! – горячо заверила чародейка. – Ничего, слышишь? Сафар не получит власть, пока я и Ханнан на своих местах. Делай, что нужно, а мы поддержим!
– Кажется, вам тоже перепало немного власти, – маг сорвал тяжелый черный кафтан и отбросил прочь, не обращая внимания, что тот соскользнул с кресла на пол. – Зачем стараться, я и так все сделаю. А если что, вы меня принудите.
– Не язви. И без тебя тошно.
– А почему мне не язвить, Лайла? – Первый упал в кресло. – Я получил ровно то, что хотел: снял ношу, которая мне не по плечу. А как вы ее поделите… все Сафару или вам тоже немного – это уж как вы договорились.
– Ты же не думаешь… – чародейка задохнулась от негодования, – что это представление, что… что мы вместе это подстроили!
Нет, сказать по правде, Самер так не думал. Но он ненавидел себя еще сильнее, чем с утра – если такое возможно, и был не расположен к вежливой беседе.
– Не знаю, о многомудрая Лайла, даже не знаю… Я должен исполнять сделку и слушаться. А все, что свыше, не моего ума дело.
– Ты просто… ты надо мной насмехаешься!
Конечно, не без того. Но он злился на себя куда больше, чем на Лайлу. Пока госпожа волн осыпала его площадной бранью, Самер смотрел на чародейку. Маг привык думать, что он лишь марионетка, что старые опытные чародеи отпустили ему столько власти, сколько сочли нужным. Он будто бы впервые заметил… боги, насколько же она стара! Все они – и Ханнан, и старший наставник, и особенно госпожа волн – все старики. Мудрые. Опытные. Но ни один не оказался дальновиднее. До сих пор Самер барахтался в бурных водах, зная, что за спиной стоят истинные правители Круга. А выходит, за спиной была горсть стариков, которые так же цеплялись за него, как он за них.
От этого становилось еще страшнее.
– Я сказала: ты останешься Верховным, хочешь этого или нет! – гневно закончила госпожа волн.
– Я догадался, что ты мне угрожаешь, – он постарался улыбнуться. – Прошу, давай поговорим об этом завтра. Или послезавтра. Когда станет ясно, что мы натворили.
Чародейка все еще кипела негодованием – дверь за ней захлопнулась с треском. Самер застонал и с проклятием рванул ворот коввы. Ндафа не потрудился закрыть ставни или задернуть занавеси: за пару звонов воздух в гостиной стал тяжелым и влажным, так что было трудно дышать. Маг устало провел рукой по лицу и начал растирать шею, когда телохранитель бесшумно скользнул в комнату.
– Все так плохо? Я уже знаю о голосовании.
Лайла, как всегда, не замечала простых смертных: ее не заботило, что Ндафа может услышать крик.
– Круг сам не понял, за что проголосовал, – проворчал Самер. – Ограничить власть Верховного, отдать смотрителям… да, но что забрать и как отдать? Думаю, будут еще голосования, а мы пока поогрызаемся.
– Совет додумался или его надоумили?
Ндафа сразу вычленил главное.
– Хотел бы я знать!
Квадрат солнечного света подползал к ногам чародея. Бормоча ругательства, Верховный выбрался из кресла.
– Расин, мой оппонент, из Зала Ветров, – начал пояснять он. – Но это ничего не значит. Мало ли, кто из какого Зала? Мне показалось, громче всех с задних скамей кричали ученики Сафара. Но я боюсь ошибиться и не знаю… он все заранее задумал, наш господин ветров, неужели он потому и согласился, еще тогда, неделю назад? Отдать Хоран, чтобы все пошло вразнос? Или в самом деле мне не доверяет? Он один или другие смотрители тоже? Ты видишь, Ндафа, из меня заговорщик еще хуже, чем почтительный сын… Я ничего не предусмотрел. Искал в своем доме чужаков, а в спину ударили домочадцы.
Он прошел к столику с кувшинами и поболтал в воздухе бутылью.
– Вина?
– Себе налейте. Вам нужнее.
Телохранитель поднял упавший кафтан и аккуратно развесил на спинке кресла. Самер послушался и одним глотком осушил чашу.
– Мне хочется прийти на Совет и при всех содрать с себя черный наряд, – с досадой произнес Первый. – Но, Бездна, я просто не могу! Нас обложили голодные шакалы со всех сторон, а я… а я воюю со своими.
– Ну, пока это не война, – проворчал Ндафа. – Пустые разговоры. Бахвальство. Ваш батюшка сказал бы, что павлин трясет хвостом. Когда вы поставите этого Сафара на место, у остальных появится повод задуматься.
Как славно было поддаться уверенности в его тоне, его убежденности, что склоки Круга – дело почти решенное. Но маг хорошо помнил, как тем же тоном убеждал Именру: все будет хорошо, моя девочка, – так он говорил, – место в Совете твое по праву, ты сама знаешь. Боги, сколько же лет прошло… Они оба забрались слишком высоко, чтобы оставаться просто любовниками.
Именра. Вот кого ему сейчас не хватало.
– Прости, что ты сказал? – переспросил маг. Ндафа распинался уже не меньше минуты. Проклятье, он совсем раскис!
– Жалимар из Ночного двора, – терпеливо повторил воин. – Я разузнал, где его нашли советники.
– Старый верный солдат? – предположил Самер.
– Гафир-ха-гафир, страж над стражами. Бывший главарь ищеек.
Верховный выругался.
– Еще один враг. Как будто старых было мало… И не солгал, чтоб его! Наверняка он знал старика, – мрачно изрек маг.
– Есть еще кое-что. Пока шел Совет, приходил посыльный. Я счел возможным прочитать письмо, оно от джамайского хлыста.