– Вот вы какой… – вместо приветствия проговорил хранитель. – Я много слышал о новом придворном колдуне.
Это больше походило на вызов, чем на приветствие, а отец после такого обращения схватился бы за меч. Самер скривил губы в усмешке.
– Тогда вы в выигрышном положении, достойный. В столице никто не знает, что у князя есть зять: советник не распространяется о таком родстве. – Верховный не искал ссоры и потому сразу спросил: – И что же говорят о Первом-в-Круге?
Лицо Падиша не дрогнуло. Вперив в Верховного тяжелый взгляд, он долго разглядывал мага, пока не взялся дрожащей рукой за кубок.
– Очень молод. Друг лучезарного, да продлятся его годы! Итог сговора старых колдунов, помнящих прежний царский род, но имеет и свои интересы. Говорят, вам еще предстоит побороться за Круг.
– Почти все верно, – Первый выдавил улыбку. – Кроме того, что время неспокойное, Круг не позволит, чтобы один человек решал все. Совет взял на себя часть полномочий, важные вопросы теперь решает собрание.
Кто знает, слышал ли Падиш о Совете, но если нет – пусть пишет донесения. Пока двор собирает сведения, уйдет время. Если боги смилостивятся, они до последнего не обратят внимания на истинного Верховного – господина ветра.
Похоже, Самер озадачил хранителя: тот хлопнул в ладоши, послал слугу за вином и приказал зажечь огни поярче.
– Нечасто встретишь того, кто честно призна́ет, что потерял власть, – калека облизнул губы. – Будь я молод и здоров, как все вы… да, я бы встал и поклонился бескорыстию.
– Только часть власти. Власть – это долг, достойный. Она греет, тешит слаще возлюбленной, но и требует стократ строже.
– Это долг, – согласно кивнул Падиш. Костлявые пальцы сжались на ножке кубка. – Я бы не смог так просто уйти от своего, свалить заботы на помощников.
– А мой долг – поступать, как лучше для Круга.
Еще мгновение колючий взгляд калеки пронизывал мага. Затем Падиш потерял к гостю интерес:
– Тогда вы захотите поговорить с вельможами. Не упускайте случая.
Верховный кивнул и отошел, оглядывая собрание. С начала приема прошел почти звон, и гости разбились на кучки, обсуждая каждый свое: воины – охоту, торговцы – цены, а слуги и телохранители – дела хозяев. Самер миновал три или четыре группы, нигде подолгу не задерживаясь, чтобы его не втянули в разговор. Владыку нигде не было видно. Слуги, однако, сновали туда-сюда по лестнице, что вела во тьму ночного сада: видимо, Царя Царей следует искать там.
– Отнеси-ка подальше, – чародей отдал Квамбаю чашу, которую слуга наполнил по знаку хранителя. – Считай меня, кем хочешь, но я возьму в рот только то, что пьют остальные.
– Принести вам вина, мудрый?
– Пожалуй. И послушай, о чем судачат слуги.
– А вы, господин?
– Займусь тем же, но с достойными. Иди, иди, – Самер коснулся его локтя. – Если мне что и угрожает, то не клинок.
«Едва ли у него получится», – думал Первый, провожая телохранителя взглядом. Темнолицый воин на голову возвышался над собранием и слишком бросался в глаза. «Как и ты сам», – нехотя признал Самер. Парадная ковва так же притягивала взгляды, как эбеновая кожа и рост островитянина.
Флейты и лиры завели бойкий напев, когда Верховный начал спускаться по лестнице.
В саду было темнее, лишь лампы в алых стеклянных вазах отгоняли ночной мрак прочь. Под треск тамбуринов в полутьме двигались едва одетые танцовщики, их умасленные тела поблескивали в красноватом свете. То тут, то там чародей слышал приглушенные голоса и женский смех. Найти Царя Царей оказалось несложно: придворные не толклись, как простолюдины, но вдоль цепи Черных Братьев собрались дюжины разодетых достойных. Сам Ианад сидел поодаль, в залитой светом беседке. Рядом с царем примостилась девица в одеждах не толще паутины.
Что же, хоть кто-то получит удовольствие от приема.
Верховный отступил подальше в тень, где стрекот цикад почти заглушил доносившуюся с террасы музыку. Колдовское чутье предупредило его о присутствии чародейки за миг до того, как та заговорила.
– А ведь я знала вашего батюшку, – Аджили смотрела на владыку, в свете далеких ламп ее лицо казалось бледным и потусторонним. Боги, чего она теперь хочет? Она что, преследует его?
– В самом деле?
– Ну, положа руку на сердце, мне он запомнился довольно склочным, – чародейка усмехнулась. – Я так и не закончила там, наверху. Я из обители Гиллу Тхан, а ваш отец служил хлыстом города. Сюда меня вызвали и держат как целительницу.
Говорить с ней не было никакого желания. Как и с ее хозяином. Помолчав мгновение, Самер спросил:
– Держат?
– О, я не пленница, если вы об этом! – Аджили приложила к груди руку. – Но ведь и вы тоже… высокородный заложник, верно? Кругом роскошь, и, кажется, вы вольны идти куда хотите, но в любой миг это может кончиться. Нас… терпят, – добавила она.
Точь-в-точь как Именра – всего луну назад.
– Пожалуй.
Самер вежливо кивнул ей и собрался уйти, но чародейка остановила его.
– Постойте! Я… я так и не решила, говорить или нет. Я и сейчас не знаю. Но ведь мы же не сойдемся еще раз, правда? Кругом свидетели и уши… второго раза просто не будет.
Она запнулась. Верховный ждал, опасаясь, что лишнее слово вспугнет Аджили.
– Может, это и не нужно, – чародейка быстро взяла себя в руки, и лицо ее замкнулось. – Вас ищет телохранитель, мудрый. Ступайте.
Его давно не отсылали, словно провинившегося слугу. Самер смерил ее холодным взглядом.
– Квамбай? Я дал ему поручение.
– О Великая Мать! Нет же. Другой телохранитель: который обходил дворец. Он ждет вас. Ищет. Боги, не заставляйте меня говорить больше нужного! Пожалуйста, ступайте.
Ндафа? Пару ударов сердца Первый разглядывал ее, но много ли увидишь в темноте? Отвернувшись, он пошел прочь. Ночь разразилась аплодисментами, когда танцовщики закончили представление. В воздухе пахло дымком от листьев ралха: видно, среди гостей нашлись любители наркотических курений.
– Мудрый!
Квамбай возник рядом, как только Верховный одолел лестницу.
– Мы уходим, – резко произнес Самер. – Возвращаемся к себе.
– Так скоро? Хранитель сочтет это оскорблением.
– Пусть считает, что угодно, – маг уже пересекал террасу. Ему стоило труда сдерживать шаг и не торопиться. – Надеюсь, ты запомнил дорогу?
– Да. Если что, возьмем за шкирку калеку.
Первый ухмыльнулся, представив это зрелище.
Никто не остановил их, никто не задавал вопросов, когда они вышли на галерею. По пути им то и дело попадалась челядь, прошло несколько минут, когда Квамбай смог подать голос.
– Что происходит? – вполголоса спросил он. – Я должен знать, мудрый!
– Как будто я знаю! Это Ндафа. Я… скажем, я получил предупреждение.
Имя капитана подействовало не хуже чар: островитянин ускорил шаг, изредка поглядывая, поспевает ли хозяин. Самер не мог его винить. «Бездна! Ндафа, во что ты ввязался? Не стоило, не стоило тебя отпускать…»
В знакомом коридоре, отделанном молочным мрамором, Квамбай обнажил меч. Он с силой распахнул тяжелую кедровую дверь, и, прежде чем Самер увидел покой, он понял, что непоправимого не случилось – по облегченному вздоху воина.
Но радовался он недолго.
– Мудрый?
Ндафа метался по чертогу, словно угодивший в волчью яму зверь. Едва завидев чародея, он кинулся навстречу, сжал руку Верховного повыше запястья.
– Скорее, господин! Ваши чары, – горячо зашептал он.
Еще не отойдя от самых черных мыслей, маг заглядывал в лицо воина. Он раньше не замечал, сколько седины в жестких черных волосах.
«Бездна, о чем я думаю!»
– Вы должны это видеть, – быстро заговорил Ндафа, когда воздушный покров укутал их. – Здесь не единственный замкнутый покой. Есть и другие… целое крыло дворца. Вы…
– Погоди… да погоди же!
Теперь, когда сила текла из него, обволакивая невидимой пеленой, маг ясно видел следы чужих чар. Воин словно угодил в западню, в паутину – и вырвался, оставив на коже липкие мерцающие нити. Воздух над ними дрожал, как над костром, и щупальца силы еще подергивались, точно ища, к чему бы присосаться.
– Где ты был? Ты весь в чужих чарах и…
– Некогда объяснять! – без всякого почтения оборвал его воин. Голос его дрожал от боли, словно он принес печальную весть. – Вы должны видеть. Скорее, пока прием не кончился!
– Что от меня нужно? – принял решение маг.
– Укрытие. Завеса, чтоб нас никто не видел. Вы ведь можете? Вы сами говорили, что можете!
Самер мог, но покров, что он использовал, тайком пробираясь в Район Садов, только отводил взгляды. Подлинная невидимость требовала тишины, времени и бездны сил.
Ах, бесы!.. Сейчас не время спорить и объясняться.
Верховный снял с пояса нож и парой взмахов надрезал ладони. Развернулся, разбрызгивая по кругу кровь. С непривычки руки жгло, как если бы он схватился за раскаленный прут.
Милосердные боги, только бы оно того стоило! Краем глаза маг видел застывшие лица островитян.
Воздух в зале дрожал и шел волнами. Рот мага наполнился вязкой слюной, и он с трудом сглотнул. Ему казалось, что старинные слова, которые срываются с губ, стучат по полу, как свинцовые монеты. Перед глазами все плыло.
Наконец, кровь с шипением испарилась, оставив по себе лишь металлический запах. Вздох или два Первый просто стоял, закрыв глаза и ощупывая свое творение.
– Веди, – сказал он. – Скорее. Не знаю, сколько я продержусь.
– Я думал, кровавая магия…
– Зло, когда убивает, и опасный дурман, если нет. Веди же, раздери тебя бесы!
Даже для людей Ндафы необычно, что хозяин и капитан растворились в воздухе, но это ничего, они не глупы, даром что их считают дикарями. О них Самер подумает после: сердце колотилось, как молот, а первые признаки сладкой истомы уже коснулись кончиков пальцев.
Воина не нужно было упрашивать.
Они быстро шли вереницей коридоров, что прихотливо сплетались, как косы в замысловатой прическе. Они миновали череду залов, лестниц и галерей. По пути им попадались слуги, телохранители и подгулявшие вельможи, а затем снова слуги. В дальнем конце прямоугольного дворика, укрытого сенью платанов, Самер заметил с полдюжины солдат. Ему хотелось спросить спутника, как тот прошел пост в первый раз, но заклятье берегло от любопытных взглядов, а не ушей.