— Трудно мне будет сделать из Блистательных подсылов — их в Ашшории каждая собака знает. — вздохнул Железная Рука. — Да и коли я их всех разошлю, кому дворец охранять?
— Тьфу, пропасть, похмелялся б ты что ли! — возмутился я. — А то тупишь что-то сегодня. Не из Блистательных, а при Блистательных — почувствуй разницу. Гвардейцы суть царская стража явная, а это будет тайная. Но — тоже под твоим началом.
— Я должен буду их принять в ряды вашей гвардии, государь?
— Ну, не совсем. Скорее это будет что-то вроде роты гвардейских лазутчиков. — перевел я на более понятный ему армейский язык. — По сути, конечно, противолазутчиков, но… Все, прекрати меня тиранить — совсем запутал старика. Общий смысл ты понял, жду плана с деталями — месяц тебе сроку. А пока давай поговорим с тобой о более приятном. О увеличении числа гвардейцев. Это тебя больше воодушевит?
— Не стану скрывать — намного. — с улыбкой ответил князь. — А что, ваше величество полагает, что двух с половиной сотен Блистательных недостаточно для его охраны?
— Про то, чего недостаточно, я тебе тут сейчас битый час толковал. Для самой охраны-то, безусловно, этого довольно, а вот как образец для подражания и школа отработки новшеств — нет, для этого вы не подходите.
— Государь полагает, что витязи не стараются подражать Блистательным, их выучке и храбрости? — обиделся за своих подчиненных Латмур.
— Этому-то вне всякого сомнения… Но я, вообще-то, совсем о другом. Хочу на основе гвардии отработать кое-что, до того, как внедрять повсеместно. Задумка у меня есть одна.
— Ваше величество посвятит меня в ее суть?
— А какого ж рожна я бы тебе про нее тогда вообще стал говорить? Конечно посвятит. — я выдержал небольшую паузу. — Вот скажи мне, почему у Ашшории нету пехоты?
— Как же это нету, повелитель? — изумился командир Блистательных. — Если даже не считать тех, что служат в страже городов и трактов, да при мытарях с судами, и то будет не менее полуста тысяч. А ежели брать с дружинами князей, то и вдвое можно количество пехотинцев умножать.
— И толков нам с этого количества? Как стражники — сойдут худо-бедно, а воевать? У них всего вооружения-то, короткое копье, большой нож, да плетеный щит. Шлем или кожаная бронь, и то большая редкость. От них весь прок, это стены оборонять — на это они еще хоть как-то годятся, — да лучников от заков прикрыть. У степняков с тяжелым вооружением тоже не богато, а если их строй разбить обстрелом, то сдержать удар одноусые могут. Могут, конечно, и не сдержать, особенно если это не коронные пешцы, а сборная солянка из княжьих людей. Без лучников же их против кочевников и вовсе посылать, все одно что на плаху. Вот и все, на что годна наша пехота в бою. А, чуть не забыл — еще могут с такими же как они, толпа на толпу, подраться. Ну и во время осады копать, таскать и создавать видимость грозной силы.
— Вы полагаете, государь, что пехота Ашшории не нужна? — капитан изогнул бровь, демонстрируя свое недоумение.
— Такая — не особо. — кивнул я. — По сути, на поле боя, пехотинцы это кто? Вот, ты, верно, в театре бываешь хоть иногда, там когда боги или святые начинают творить чудеса, на заднем плане непременно бывают восхищенные смертные. Так и тут, приходят на посмотреть и восхититься витязями, а от самих толку — чуть. Могут ли они выдержать таранный удар парсудской кавалерии? Да не смешите, у меня спина больная! Что наши витязи их пехоту стаптывают почти не замечая, что наоборот. Это вот, разве что, непривычные биться вместе мелкопоместные князья на регуляров кинутся — там, может, какое-то время и смогут драться против конницы.
— У парсов есть и легкая кавалерия, ваше величество, да и заков вы упоминали. — попробовал не согласиться Железная Рука. — Их удары одноусые держат.
— У заков каждый всадник — это еще и лучник, им пехоту атаковать смысла нет до тех пор, пока стрелы не кончатся, — а парсудские дели, в отличие от аспауранов, для прямой атаки на строй, что конный, что пеший, и не предназначены. Их дело во фланг или в тыл ударить, бегущих гнать… Ну, дротики еще покидать могут.
Да, конных лучников у наших южных соседей практически и нет. И не у них одних — лук в этом мире вообще оружие то еще.
Читал я, конечно, до того как помереть, и про английские луки, и про какие-то там составные (фиг его знает, как и из чего их составляли), да и в играх описания всяких там юнитов проглядывал. В «Рыцарях чести», опять же, после прокачки у генерала третьего навыка на лучников устраивал всем врагам геноцид сугубо стрелковыми армиями…
Тут такого нет. Послать стрелу на сотню метров? Какое там! Хорошо, если на семьдесят, да и на такой дистанции она уже почти безвредная становится. Луки, которые не каждый взрослый мужчина натянет? Забудьте — из местных можно стрелять прищепом, как дети делают, натянув на изогнутую палку резинку от трусов, — а вовсе не как спортсмены-лучники из телеящика. И не так, наверное, как средневековые лучники в моем родном мире — тут я точно не уверен, лично не видал.
Так что для охоты местные луки еще годятся, а вот для того, чтобы устроить супостату Кресси пополам с Азенкуром — уже нет.
Имеются еще и примитивные арбалеты — гастрофетами называются, — но это тоже, тот еще подарочек. Чтобы из этой дуры выстрелить, его надо упереть одним концом в землю, а другим в собственное брюхо, натянуть тетиву этой микробаллисты двумя руками, вложить стрелу (или свинцовый шарик — есть и такая разновидность) и только потом уже стрелять. В общем, и скорострельность у гастрофета «потрясная», и с полутора десятка выстрелов надорваться можно.
И это я еще не говорю про его цену!
Ну и пращники, конечно, в армиях случаются — куда без этого? — но тоже… Не основной род войск, так скажем.
При всем при том, совершенно бесполезным лук не является, — хотя бы и потому, что действительно закрытых с ног до головы воинов не так много, — и входит в обязательный комплект вооружения ашшорских, инитарских и мирелских витязей. Ну и пешие лучники тоже у всех есть, как иначе.
Кстати, не «одноусые», а совершенно отдельное сословие — лицо бреют за исключением подбородка, на котором отращивают узенькую бороденку, заплетенную, обычно, в косичку. Хотя тут фантазия пеших лучников законом и традицией не ограничена, встречаются даже бородки наподобие фараоновых.
— И, кстати, очень прискорбно, что у нас в армии ничего похожего на дели нет. Но это-то не к спеху, а вот с пехотой, я имею в виду, с нормальной пехотой, вопрос назрел.
— Что его величество считает нормальной пехотой? — уточнил Латмур.
— Рулиннойских и скарпийских фалангитов, например. Ведь это те же витязи, по сути, только без коней.
— Государь, — тяжело вздохнул капитан, — быть витязем почетно но тяжело, хотя бы и оттого, что оружие и доспехи настолько дороги, что сбруя и какая-никакая лошадка уже не становятся непосильной ношей для мошны того, кто выбрал для себя путь воина. Именно потому-то витязи — это сословие всадников.
— Значит нам просто нужно новое сословие. — пожал плечами я.
Командир Блистательных удивленно воззрился на меня, но обошелся без немедленных возражений.
— Вот скажи мне, чьи дети под твоей рукой служат? Сыновья витязей и князей, потомственные воины, верно?
— Ну-у-у… — Латмур чуть потупился. — Один — сын разбойника, государь. Но остальные — да! Дети благородных и славных отцов.
— И во всей Ашшории верно так? — уточнил я. — Стезю воителя себе избирают те, чьи отцы тоже придерживались ее?
— Полагаю, что так оно и есть. — осторожно кивнул Железная Рука. — Людям вообще свойственно следовать по стопам родителей, да и нужно оружие и броню иметь, пусть хотя бы и отцовские, а это очень дорого.
— Хочешь сказать, — я откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди, — что в городах, среди купцов и мастеровых так уж мало найдется людей, которые способны купить себе саблю, кольчугу и шлем?
— Смотря какие, конечно, ваше величество… Но, думаю что таких горожан сыщется немало.
— И отчего же младшие сыновья городских богатеев так не любят становиться витязями, а все больше норовят в жрецы да философы подаваться, что, кстати, несколько менее почетно? Ведь никакого запрета на то нет — будь ты хоть крестьянин, хоть сын владетельного, дорогу в воинское сословие открывают конь, оружие и доспех, но вовсе не заслуги предков, как это бывает у многих соседних с нами народов. Может, горожане попросту трусливы?
— Нет, повелитель, храбрость и трусость тут ни при чем. — капитан отрицательно помотал головой. — Дело в том, что одного обладания саблей или мечом мало — надобно уметь ими пользоваться.
— А разве никто из горожан оружием владеть не учится? Да вот хотя бы и в школах телесников.
— Учатся, как не учиться? Купцы, приказчики, даже те из их слуг, что хозяев с караванами сопровождают — если нападут разбойники, то драться надо всем, а не надеяться на то, что охрана с жульем сама управится. Только… умения поставить пару блоков или ткнуть копьем мало для витязя, повелитель. Потребно уметь держать строй, как пеший, так и конный, да и просто рубиться верхами, а не отмахиваться с телеги топором. А городские жители, они верхами не очень. Ездить еще куда ни шло, а вот в бой, это долго учиться надо. Когда и где горожанам этим заниматься? Не спорю, бывают и такие, что могут…
— Но в основном — не умеют. — удовлетворенно кивнул я.
— В большинстве своем — да. Не умеют, государь. — согласился командир Блистательных.
— И тут мы с тобой, князь, возвращаемся к вопросу с пехотой. — я облокотился локтями на стол и постарался глядеть на Латмура как можно умильнее.
Железная Рука призадумался на минуту, энергично потер подбородок, ероша бороду, а затем пристально глянул на меня.
— Слабость зажиточных горожан в том, что они скверные наездники… — неторопливо и раздумчиво произнес он. — Вы считаете, что их слабость возможно обратить в силу?
— Можно. — кивнул я. — Но только в том случае, если они сами этого захотят. Вернее, если заставить их этого захотеть. Тогда у нас будет немного действительно хорошей пехоты.