— Ну что же, а почему бы и нет? Дозволяю. — не стал запрещать я. — Но чтобы к завтраку оба были во дворце. С уловом.
— Дедушка-государь, а можно я еще, когда свободен, буду Князя Мышкина сюда брать? — попросил Утмир.
— Конечно можно. — улыбнулся я. — Только лучше не только сюда, но и двор Ежиного Гнезда ему покажи, пусть обвыкается.
— Чтоб когда вырастет сам-один гулять не забоялся, да? — догадался мальчик.
— Правильно. Зачем нам союзник который даже шороха травы пугается. — я кивнул и начал подниматься из кресла. — Ну, внуки, добрых вам снов.
— Спасибо, дедушка. — в один голос ответили царевичи, а Утмир вздохнул и добавил: — Эх…
— Что-то не так?
— Брат просто привык, что ему на ночь сказку рассказывают. — развеял мое недоумение Асир. — Но мы теперь уже взрослые, нам не положено.
— Ну, в порядке исключения… — я хмыкнул. — Иди, ложись, расскажу я тебе сказочку.
— А можно я тоже послушаю? — оживился старший царевич.
— Ну отчего нет? Конечно можно.
Все трое мы прошли в спальню, Утмир быстро разделся и юркнул под одеяло, Асир с ногами забрался в одно из кресел, я погасил все свечи кроме одной и присел на край кровати.
— Ну, значит, слушайте, внуки. В давние времена, в дальних землях, таких дальних, что там и людей почти нет, под большим деревом любил сидеть и медитировать один святой отшельник. Великого он достиг просветления, понимал язык всех зверей и птиц, но превыше всего славился в окрестностях своим мастерством лекаря. Людей там, как я сказал, практически не было, потому приходили к нему лечиться все больше звери — то ворона, то лисица, — никому не отказывал добрый отшельник. Настоящее имя его неведомо, но местные, я слышал, прозывали его Айболит…
Утро началось с невероятного поноса. Брюхо скрутило со страшной силой, еще до свету — еле успел до трона с дыркой добежать.
На звуки августейшей диареи, перемежаемой стонами и ругательствами, всполошились дворцовые слуги, и уже к концу первого, скажем так — подхода, в царские апартаменты примчался князь Папак из Артавы во главе целой плеяды дворцовых медиков.
— Скорее, скорее дармоеды! — поторапливал он светил медицины. — Государя отравили!
Бледного и не одетого кастеляна-распорядителя при этом можно было понять. Я, конечно, в столице без году неделя, верными людьми еще не обзавелся, но для порядку, случись со мной что, князя попросту удавят. Чтоб, значит, другим было неповадно.
— Срочно надо сделать его величеству промывание. — донеслись до меня взволнованные голоса лекарей.
— И отворить кровь.
— Быть может лучше пиявок поставить?
— Благовония! Благовония-то! Вдруг отравление легочное?
— Идиоты! — гаркнул я, выходя из кабинета для утренних раздумий и медитаций. — Не можете отравленного царя от обожравшегося отличить!
Вот вам когда-нибудь встречалось выражение «немая сцена»? Так это была она.
— Ну, что тут за паника? — утренний понос мне, разумеется, любви к ближним и мягкости характера не прибавил. — Не собираюсь я помирать пока, не дождетесь.
— Государь, мы… — неуверенно начал Папак.
— Вы-вы. — кивнул я. — Перекормили царя. Я ж в монастыре и в дороге привык к пище грубой и простой, а ты, голубчик, удумал меня закармливать вкусностями и деликатесами. Вот желудок и расстроился — ничего странного и удивительного тут нет, — можешь вон у лекарей спросить.
Медицина дружно поспешила подтвердить мои соображения и восхититься государевой мудростью и глубокими познаниями во врачебном деле.
— От брата Шаптура нахватался, в обители еще. — отмахнулся я от роя льстецов. — Кстати, где он? Его ж к Кагенову одру вызывали, а среди пришедших меня спасать я его что-то не наблюдаю.
— Он… тут. Недалеко. В монастыре близ Аарты. — сообщил Папак. — Его туда преподобный Йожадату определил.
— А ты определи обратно во дворец. И… — я прислушался к звукам в коридоре. — Да, скажи князю Латмуру, что никто меня не отравлял, а то вон, слышу уже, Блистательные несутся по коридору. Не меньше десятка. А я сейчас.
С этими словами я вновь укрылся в санузле и захлопнул перед носом кастеляна дверь.
— Ваше величество, вам надобно непременно выпить настой шалфея! — донеслись до меня выкрики дворцовых врачей, обеспокоенных перспективой потерять клиента номер один.
— Лучше будет рисовый отвар!
— Чушь и ересь! При желудочном расстройстве полагается отвар ромашки!
— И сырой моркови натереть непременно!
— Повелитель! — зычный голос Железной Руки заставил лекарей умолкнуть. — Царевичей нет ни в их покоях, ни где-то еще во дворце!
— На речке поищи, рыбачат они с Тумилом и Энгелем. О-о-о-о, Солнце, я же столько не ел… Дворец уже весь на уши поставил?
— Я немедленно взял под усиленную охрану покои царевен, когда меня известили о… вашем недуге, хм. — пари держу, главногвардеец сейчас мерил Папака уничижительным взглядом.
— Вашими стараниями о этом недуге скоро будет знать весь город, и в летописи я войду под именем Лисапет Засранец. Ух, боги мои, неужто я сказкой про Айболита себе такое накаркал?‥ Врачам скажи, чтобы не спорили, чем меня потчевать, а готовили все и побольше. Не хватало еще у Вартугена Пузо в гостях обгадиться.
К возвращению внуков с рыбалки похабный недуг отступил, а я уже буквально по самые брови налакался различных отваров — хоть бы один вкусный оказался, блин!
— Дедушка, тебя что, отравили? — первым в комнату влетел Утмир, за ним, с суровыми лицами, стремительным шагом проследовали Асир, Тумил и Энгель.
— Жрать надо меньше, тогда и отравлений никаких не будет. — флегматично отозвался я, размазывая по тарелке сваренную на воде кашку с небольшим добавлением меда. — Как порыбачили?
— Да ну, разве же на Поо рыбалка? — пренебрежительно отозвался Тумил. — Вот у нас, в Долине Ста Благословений, это да. Так, едва половину мешка натягали.
— Зато я во-от такенного леща поймал! — не согласился с ним младший царевич, демонстрируя размеры рыбы. — И Асир такого же.
— Это хорошо. На кухню отдайте, ими сегодня и отобедаем. А теперь брысь переодеваться и завтракать.
Тумил, выходивший последним, на миг задержался в двери и обернулся ко мне.
— Величество, точно все нормально?
— Еще один! — я всплеснул руками. — Не травил меня никто, на разносолы налегать надо было меньше. Иди, ешь, нам тут до обеда надобно еще к одному купцу сгонять, дочку его для Ваки буду сватать.
— Ага. — парень кивнул, а затем почесал в затылке. — Тогда надобно зелеными перевязями озаботиться. Я князю Папаку скажу. Так точно не яд, величество? Ты уверен?
— Вот брат Шаптур приедет, его и спросишь. — я зачерпнул каши и с тоской поглядел на содержимое ложки. — А от меня отстань.
— Шаптур? Это хорошо — будет с кем в джетан сыграть. — заулыбался мой стремянной.
Какая трогательная забота о монаршем здоровье, блин-компот!
Латмур прибыл аккурат к тому моменту, когда я разделался с диетической кашкой-малашкой: в вызолоченном чешуйчатом доспехе, островерхом шлеме с плюмажем и чешуйчатой же бармицей, при мече в богатых ножнах, с накинутым на плечи долгополым синим плащом, расшитым царскими ежами, с аккуратно подвитыми волосами и усами — красавец-мужчина, хоть сейчас устраивай свадьбу ему, а не Ваке, — а также с двумя длинными зелеными лентами в полторы ладони шириной, небрежно перекинутыми через согнутую левую руку. Кажется — шелковыми.
— С позволения вашего величества, я готов. — князь Девяти Столбов отвесил поклон и остановился у входа.
— Да? Ну и молодец, присаживайся. — я кивнул ему на кресло. — Тоже постараюсь поскорее собраться.
— Кто посмеет вас торопить, государь? — произнес входящий за Ржавым Папак из Артавы.
За спиной у него наблюдалось с дюжину слуг, держащих на вытянутых руках царское барахло.
— Хм, ну, например — я сам. У царя, любезный князь, много забот, а я и так все утренние часы отправил, в прямом смысле, в ночную вазу. — Железная Рука приложил титанические усилия, чтобы не ухмыльнуться в ответ на мою фразу, и это ему почти удалось. — Вместо того, чтобы работать. Давай уже, запускай своих архаровцев. Одеваться станем.
— Повинуюсь, государь. — дворцеправитель посторонился от входа и махнул рукой своим подчиненным, приступайте, мол. — Вы изволите ехать в короне, или в алмазной шапке?
— Хороший вопрос, его бы должен был задавать Караим из Золотых Колпаков. — отозвался я, просовывая руки в рукава верхней рубахи.
— Он формирует вашу кавалькаду и просил меня этот вопрос как раз и уточнить.
— А вопрос-то как раз хороший… Я, с одной стороны, к почтенному Пузо еду сейчас не как монарх, а как частное лицо, с одной-то стороны, а с другой — лето на дворе. Сопрею я в шапке-то. Надо будет для таких вот, неофициальных выходов еще одну корону завести, полегче, наподобие диадемы. Сегодня-то уже не успеем, но на будущее… — ну а действительно, плотную, расшитую золотом и украшенную каменьями шапку в теплое время года как-то глупо таскать, тем более в нашем климате, но и золотой обруч в пару-тройку кило на своей тыковке носить тоже удовольствие то еще.
— Распорядимся, повелитель. — Папак отвесил легкий поклон.
Наконец упаковка царского тела была завершена и Латмур передал кастеляну Ежиного Гнезда одну из лент. Тот лично повязал ее мне через грудь — от левого плеча до бедра, у которого и завязал, — а капитан Блистательных тем временем управился сам, пропустив повязку под плащом.
— Ну, поедем помолясь. — вздохнул я и двинулся к выходу. — Кстати, князь Папак, я совсем запамятовал, передайте царевнам и царевичам, что нынче вечером я собираюсь посетить одеон и их с собой приглашаю. Будут давать нравоучительную комедию.
— Комедию — вечером? — удивился тот. — Вечерами же всегда трагедии ставят.
— Трагедий мне в жизни и так хватает — вон, брата до сих пор оплакиваю, — а днем по одеонам шляться недосуг, дел много. Вот хефе-башкент и уважил старика, поменял представления местами. Да, и к моему возвращению от Вартугена купальню подготовь.