— Тогда уже в Аарте непотребство начнется. — отрезал я. — Спасибо, не надо. Будем как-то иначе вопрос решать, без бесплатной раздачи блудниц жуликам и ворам. Спасибо, что обратил на этот вопрос мое внимание — никогда не сомневался в твоем незамутненном разуме.
Практически стерильном. На моей памяти едва ли не впервые им воспользовался.
Министр без министерства с поклоном свалил, а Зулик Тимариани, который до этого глядел на меня задумчивыми печальными глазами, встрепенулся, и произнес с поклоном:
— Повелитель, воистину — я восхищен. Все то, что было сказано вам… Ведь это и мне известно. — ну еще бы, сам по пути из обители и рассказывал, уши все прожужжал. — Но вот чтобы так, все эти факты объединить в единую цепь… Воистину, вы мудры, государь мой.
Да уж, комплексное мышление в средние века (или в античные — поди пойми, какой у нас тут на Мангала общественный строй) развито, насколько я слышал, было слабо.
— С развитием склероза как-то само собой забывается все плохое. — усмехнулся я. — Постепенно теряя зубы, понимаешь, что главное в жизни не еда. Когда смотришь на старух, от которых когда-то был без ума, сознаешь, что не стоит зацикливаться на женщинах. Боль в суставах приводит к пониманию, что нет в жизни причин бегать и суетиться. А прогрессирующая потеря слуха все чаще заставляет многозначительно помалкивать… Вот так с возрастом и приходит то, что окружающие называют мудростью. Иди, собирайся, нам в одеон пора.
Для торжественного выхода в люди не подходил не только малый выезд — этим фактом меня «осчастливили» заранее, — но и даже самая хорошая сутана. Царь должен внушать! А то что эта вся красота весит как чугунный мост… Ну кого, кроме пожилого монарха, это волнует-то?
Все это великолепие я на себя сам, разумеется, напялить бы не смог — пришлось воспользоваться помощью слуг, за действиями которых внимательно следил Караим из Золотых Колпаков. И за мной, надо полагать, чтобы я не вырвался, и не сбежал.
— Князь, а я у тебя в таком виде не сопрею насмерть? — стоять и ждать, когда на мне все подтянут, подвяжут и застегнут было невыносимо скучно. — На улице-то лето.
— Ни в коем случае, ваше величество. — отозвался тот, накидывая мне на плечи плащ и застегивая его мудреной фибулой. — Портной все предусмотрел. Для свободного хода воздуха под одежды имеются, извольте заметить, небольшие декоративные разрезы, со вставками тонкой ткани. Кстати, при непогоде их можно застегнуть вот на эти штучки. Называются «пуговицы», как раз сейчас входят в моду.
Мнда, а говорят, что в однобортном сейчас уже никто не воюет…
— Ты ему еще карманы предложи сделать, а то на поясе всякую мелочевку таскать неудобно. — посоветовал я.
— Карманы, государь? — удивился церемониймейстер. — Мне неизвестно, что это такое.
Пришлось объяснять — как раз время убил, пока на мое измученное тело напяливали, одевали и навешивали.
— Какая… оригинальная, но вместе с тем замечательная идея! — восхитился Караим. — Это вы сами придумали, ваше величество?
— Нет, один святой подвижник, еще в древности. Ты у Тумила его имя спроси, он точно помнит. Мы закончили?
— Да, повелитель. — князь поправил складки плаща. — Изволите выступать?
— Нет, в таком виде спать лягу! Конечно изволю, пока ты еще что-то из тряпок на меня не намотал.
Выезжали торжественно, долго, со всеми возможными церемониями — не член с горы на представление поглядеть собрался, вся царская семья полным составом, да при них еще куча владетельных и высших чиновников государства.
Не знаю как выезды устраивал покойный братец Лисапета, но выстроиться в кавалькаду во дворе Ежиного Гнезда возможным не представлялось, так что выдвигались все с помощью специально обученных регулировщиков движения, указывавших кому и в каком порядке трогаться — я чуть не обалдел, когда это увидел, — полосатыми жезлами.
Впрочем, формирование торжественной процессии «на ходу» имело и свои преимущества: приглашенные участники могли покрасоваться статью рысаков, да богатством упряжи и одежд, Валисса — спокойно пообщаться со своими сыновьями, у которых учеба отнимала почти все время, да и мне нашлось с кем и о чем побалакать.
Взгромоздившись, с помощью Тумила, на Репку и оглядев все происходящее, я с некоторой озабоченностью припомнил, что утром в вознесение, то есть уже завтра, августейшему семейству необходимо быть на торжественной службе в Пантеоне — центральном храме Аарты, — и, прямо скажем, опечалился, представив, в какую несусветную рань придется вставать, если все пойдет таким же Макаром. Найдя взглядом князя Золотых Колпаков, который тоже уже был в седле, и внимательно следил за действиями своих подчиненных, бормоча себе что-то под нос, я двинул свою лошадку к Караиму.
— Крипвашмуньи… — донеслось до меня, когда я приблизился. — Крипва… шмуньи… прахта… нет, не так. Крипвашмуньипрахтвабрахтва… Тьфу, бездна, вот же себе человек святости насподвижничал — язык сломать можно!
Державшийся рядом со мной Тумил возвел очи горе и театрально вздохнул.
— Его звали Крипвашмуньипрахтватруждрупревашипрукавиртратраньюмохвирикордупророхримукваджамимисома — ну что тут сложного-то? — произнес он.
— Действительно, князь, стыдно — в обители Святого Солнца об этом отшельнике даже послушникам известно.
Тумил покосился в мою сторону — видимо припомнил нашу с ним беседу у двери в келью, — но ничего о причинах такого знания, разумеется, не сказал.
— Но я к тебе, собственно, не за этим. Спросить хотел.
— Я всегда к вашим услугам, государь. — поклонился Караим.
— В Пантеон завтра едем, как знаешь. — я умильно поглядел на церемониймейстера. — Что, так же?
— Только если того желает ваше величество. — ответил он. — А так, обыкновенно, для поездок в храмы практикуется малый выезд, как знак тщеты всего сущего и преклонения перед богами.
— Да, богов чтить надобно, иначе Мировая Гармония разрушиться может. — напустив на физиономию сурьёзу кивнул я. — Но, как я есть не только лишь царь, но и лицо духовное, полагаю что уместнее будет выезд не малый, а минимальный. Вот как к Вартугену когда ездили.
От князя Караима я повернул Репку к Михилу из Гаги, решив, что вполне успею перемолвиться с Морским воеводой парой слов до того момента, как нас полосатыми палками выгонят за ворота.
Тот о чем-то разговаривал с оседлавшим здоровенного битюга хефе-башкентом (я даже представлять не хочу, как эта туша на бедную животину залезла, и еще меньше желаю — а придется! — видеть как Штарпен будет спешиваться), который, специально раскинув полы плаща, демонстрировал на шервани аж четыре ряда пуговиц.
Точно изделие в моду входит. Кто бы только еще князю объяснил, что их не только пришивать надо, но и прорези для них делать, или хотя бы петли.
— Прости, добрый Штарпен, я ненадолго похищу у тебя твоего собеседника. — изобразил я что-то вроде радушной улыбки. — Михил, на пару слов.
Отъехав на несколько шагов от основной толпы я натянул поводья и повернулся к Морскому воеводе.
— Скажи, а смогут твои лузории подняться по Тара до самого Зимнолесья?
— Ваши лузории, повелитель. — усмехнулся в усы Михил. — Полагаю что да, смогут. Только зачем?
— Деньги нужны. — флегматично отозвался я, и, проведя ладонью по меховой оторочке плаща, спросил: — Вот это, как думаешь, что?
Морской воевода склонил голову на бок и пару секунд помолчал.
— Полагаю, что соболь.
— Правильно полагаешь. — согласно кивнул я. — А сколько он стоит?
— До Темной Матери, государь. — вздохнул Михил. — Мне не по мошне.
— А почему меха так дороги?
— Так известно почему — их же из Зимнолесья возят, вокруг всей Ойкумены. — пожал плечами мой Главморфлот.
— А раньше как возили, пока заков не было?
— Понятия не имею, государь. Думаю — по Тара на лодьях сплавляли. Изредка и сейчас такое бывает, есть среди зимнолесцев рисковые люди, только опасно это очень — степняки не дремлют, а причаливать хочешь не хочешь хоть иногда надо. Через пороги лодьи с грузом, опять же, по берегу надо переволакивать.
— А, скажем, если послать дюжину лузорий до Зимнолесья? Прорвутся они с товарами туда-обратно?
— Дюжину никак не можно. — ответил князь. — Два корабля в ремонте, еще один тоже скоро на тимберовку ставить, а побережье и Поо патрулировать как-то надо, чтобы контрабандисты не наглели. Восемь, ну много если десять. Только… Лузория, это же не торговая лодья зимнолесцев, в ней много не увезешь.
— А надо много? — я хмыкнул. — Нет, жадность я тоже очень люблю и уважаю, но сейчас вообще-то лето, пушной зверь облезлый ходит, так что его и бить-то в это время смысла нет. Вот зимой, когда у него мохнатость повысится, это совсем другое дело. Так что какое-то количество шкур, тех, что с зимы сохранились, взять стоит, а так, лучше солнечным камнем и рыбьим зубом затовариться. Это груз не шибко габаритный, на лузориях увезти можно. Так что, смогут твои орлы шустро по Тара проскочить туда-обратно?
— Смочь-то смогут, на десяти кораблях у нас три сотни бойцов выйдет, даже если и случится какая оказия, должны отбиться. — Михил в задумчивости потеребил ус. — Купец нужен. Хороший.
— Я попрошу Вартугена кого-то выделить на эту экспедицию. Сына там, или приказчика потолковее.
— Величество, — подал голос молчавший всю беседу стремянной, — наш черед выезжать подходит.
— Спасибо, Тумил. — я тронул поводья, разворачивая Репку. — Мы в одеоне договорим, князь.
Свое место в процессии я занял едва ли не в последний момент. Сомневаюсь, конечно, что без меня бы уехали, но к чему устраивать заминку, портить торжественный момент? И домочадцам, да и горожане хоть на зрелище полюбуются, а то тут явно не Рио-де-Жанейро, карнавалов не водится…
— Я внимательно обдумала все кандидатуры на должность касри-байян, — обратилась ко мне Валисса, когда мы уже почти доехали до одеона, — и склонна согласиться с тем, что Шока Юльчанская идеально подошла бы на это место. Она сама хорошего рода, но с кем-то из владетельных близкородственными узами не связана, ее зять, Лексик Баратиани, безусловно верен короне, к тому же Шока в его отсутствие фактически сама управляет княжеством, и, как я слышала, неплохо с этим справляется.