— Думала, разумеется. — вздохнула Валисса. — Не так-то и просто придти к какому-то мнению на сей счет. Все… переменчиво нынче так, неопределенно. Кто нашей семье друг, кто враг? Поди знай… Одно скажу точно — родниться с соседними царствами нынче неуместно.
— Ну это да, зачем Асиру конкуренты? — кивнул я. — Есть у меня, правда, пара кандидатов, таких, чтобы ты с дочерью виделась часто… Но это покуда терпит. Ладно, подумай покуда еще, может какую неожиданную мысль мне подашь.
Я вздохнул.
— О Тинатин поговорим позже. Сначала все же о тебе.
Невестка снова напряглась.
— К тебе, говорят, последнее время частенько заходит Зулик, князь Тимариани.
— Заходил несколько раз. — с достоинством кивнула Шехамская Гадюка. — А отчего вас это удивляет, Лисапет? Он — главный министр, нам есть о чем поговорить. В плане обустройства царского двора — в том числе. Князь Хатикани, он, скажу вам честно, человек исполнительный, но недалекий. Или у вас есть сомнения в его верности?
Есть ли у меня на сей счет сомнения? Ха! Да полным-полно!
— Я полагаю, что сомнения в верности есть у двух его жен. — ответил я.
— О, Сердце! — рассмеялась Валисса. — Не пытайтесь казаться поборником супружеской верности, вам это не идет. Они обе должны разродиться со дня на день и не могут исполнять супружеских обязанностей, так что если даже князь и позволил себе какую-то интрижку на стороне, так ничего особенного в этом нет. Или вы подозреваете, что он ко мне питает тайную страсть?
Царевна рассмеялась еще громче.
— Ну что, ты, конечно я ничего такого не подозреваю. — я улыбнулся. — Мне это доподлинно известно.
Смех моей невестки резко прервался булькающим звуком, а сама она стала напоминать выброшенную на берег глубоководную рыбу. Не на удильщика, конечно — посимпатичнее немного, да и фонарика у нее нету…
— Он… — Валисса кашлянула. — Он это вам сам сказал?
— Ну, мне или не мне, какая разница? — я пожал плечами. — Главное, что информация дошла куда надо.
Все же Шехамская Гадюка за годы жизни во дворце мастерски научилась держать удар, и сейчас приходила в себя прямо на глазах.
— Вот как, значит. — задумчивым тоном произнесла она. — Что же, князь Тимариани всегда был добр ко мне, и даже пару раз царь Каген высказывал ему в связи с этим свое неудовольствие, однако кто бы подумать мог, что стоит за этим его расположением…
Царевна побарабанила пальцами по подлокотнику и вздохнула.
— Жаль, конечно, будет потерять столь интересного собеседника, но, если уж вы столь уверены в своем информаторе, придется прекратить с ним встречи за исключением случаев, когда избежать их будет невозможно.
— Продемонстрируешь ему свою немилость, э?
— Не по горлу кусок отхватить хочет. — нахмурилась Валисса. — Слишком много возомнил о себе. Сердцу, может, и не прикажешь, но и голову на плечах надобно иметь тоже. Я — мать наследника престола, а он всего-навсего один из множества владетельных.
Вот она, женская логика. Только что вздыхала, что уже не молода и нафиг никому не вперлась, а как только ухажер на горизонте нарисовался, так стала себе цену набивать, как Елизавета II из байки про Бернарда Шоу: «Ну вот, Величество, вы уже и торгуетесь…»
— И все же резкое к нему охлаждение князя обидит, да и для пересудов даст повод, не говоря уж о том, что сам Зулик о причинах может догадаться. — ответил я. — Потом, ты же умная женщина, Валисса, а вот так, ни за бисти, готова пожертвовать своего вождя.[12]
— Вождя. — хмыкнула царевна. — А вы, Лисапет, не льстите ли своему главному министру?
— Да я, собственно, не про него, а про ситуацию. Зулик сейчас весьма важная фигура в ашшорских раскладах, и пренебрегать его тайной страстью с твоей стороны несколько самонадеянно. Вот ты скажи, какой тебе вред, что князь тайком по тебе сохнет? Никакого. А вот в пользу ты себе повернуть вполне даже способна, причем тебе даже не обязательно при этом ничего в своем поведении менять. Единственное что не надо его чрезмерно ободрять, а то и так уже из-за ваших частых встреч шептаться начали. Но и отдаляться от него чрезмерно я бы не советовал, ибо любовь легко может обратиться в ненависть.
— Никак не пойму, что же вы мне советуете. Приближать — нельзя, отвергать — нельзя, сохранить существующее положение дел — тоже нельзя. Что я должна, по-вашему, делать?
— Да ничего сложного. — я хмыкнул. — Надо побыть немного вертихвосткой.
Валисса возмущенно задохнулась.
— Так, — продолжил я, игнорируя царевнино возмущение, — дабы Зулик продолжал питать к тебе самые горячие чувства, но при этом не давать ему повода их открыть. Ну и кривотолков чтобы не было. Справишься?
— Да за кого вы меня принимаете?! — возмутилась невестушка.
— За умную женщину, мать будущего царя. — ответил я поднимаясь и потирая поясницу. — Которому менее всего будут нужны враги и лукавые друзья, когда он на престол взойдет. А за платок, право же, спасибо. Моя спина не молодеет, увы, так что очень он мне будет кстати.
От Валиссы отправился на тренировочную площадку, где Вака гонял царевичей — помнится в той еще жизни один мой товарищ из исторических реконструкторов именовал его не иначе как «дристалище». Не оттого, что там, скажем так, грязновато, а потому, что «тренер гоняет до усёру». Судя по измотанным физиономиям Асира и Утмира, будущий зять Вартугена с методикой земных наставников в историческом фехтовании был абсолютно солидарен.
К моему появлению дрессировка царевичей приближалась к своему логическому завершению — вспотевшие Тумил с Энгелем, в одних портках, отдыхали в сторонке, облокотившись на загородку, а Нвард, облаченный в полный доспех, вяло отмахивался от наседающих на него Асира и Утмира в легких кольчужках. Те, уже изрядно запыхавшиеся, наскакивали на сына главногвардейца яростно, но довольно бестолково.
— Все, шабаш, заканчивайте побыстрее. — скомандовал Вака, увидав меня.
Нвард немедленно ускорился, отбил в сторону клинок Асира, подсек младшего из царевичей, отчего Утмир шлепнулся на утоптанную площадку спиной, обозначил укол мечом в грудь мальчика и, поднырнув под удар наследника престола плашмя приложил того по спине, отчего на земле растянулся уже Асир.
— Убиты оба. — констатировал Вака. — Царевич, я тебе сколько раз говорил, что такие замахи как у тебя только в одеоне хороши?
— Если за сегодня, то это пятый. — буркнул наследник престола, поднимаясь. — Здравствуйте, дедушка.
Остальная молодежь тоже, вразнобой, поприветствовала своего пожилого монарха, а десятник поклонился, приложив ладонь к сердцу.
— С позволения государя, мы на сегодня закончили. — произнес Вака из Трех Камней.
— Ну, что касается государя, то он не возражает. — хмыкнул я. — Утмир, ты там себе ничего не сломал?
— Вроде бы нет. — мальчик сел и погрозил Нварду кулаком. — У-у-у-у, бугай здоровущий, выросту — уж намну тебе бока.
— А я тебя, высочество, не потому сбил с ног, что сильнее, а оттого что ты ушами хлопаешь. — добродушно отозвался парень и снял шлем. — Тебе же Солнце меня по ноге рубануть не запрещал, когда я подсечку делал.
— Тумил, — я облокотился на ограду тренировочной площадки рядом со своим стремянным, — скажи, у тебя твоя старая сутана осталась?
— Конечно, величество. — кивнул парень. — Я и новую еще пошил. Две. А что?
— Хотел сегодня по Аарте пошляться, послушать тишком, что народ болтает. А если один пойду, князя Караима кондрашка хватит. Вот и подумал, что ты можешь составить мне компанию.
— А если вы пойдете вдвоем, то кондрашка хватит Ржав… капитана Латмура. — заметил Вака. — Придется и мне вас сопровождать, государь, или еще кому из Блистательных.
— И как ты, со своими усами, себя за монаха собираешься выдавать? — язвительно поинтересовался я. — Я уж не говорю о том, что ваши рожи всему городу известны. Ты что, хочешь мне все инкогнито порушить?
— Ну, как по мне, государь, то лучше пусть царя узнают, чем с ним приключится какая-то неприятность. — флегматично отозвался гвардеец. — Потому необходимо, чтобы вас сопровождал кто-то из Блистательных.
— Я могу, десятник. — подал голос Нвард. — У меня усы еще только начали пробиваться, никто и не поймет, что я царский гвардеец.
Ну тут парень, конечно, прав — пушок на его верхней губе на усы ещё никак не тянет.
— Я, конечно, не Блистательный, — подал голос Энгель, — но тоже мог бы его величество сопровождать. С ножом-то я, уж всяко, не хуже Нварда управляюсь. И усов у меня, опять же, покуда нет, сойду за монашка.
— Дедушка, а можно и нам с тобой? — заканючил Утмир. — Мне тоже интересно.
— Ну ладно, правильно косички я всем заплету и царевичам свои запасные сутаны дам. — произнес Тумил таким тоном, будто бы я уже дал свое согласие на участие наследников в вылазке. — А на вас, орясины, что надеть?
Действительно, и Энгель, и Нвард выше его на голову.
— У Шаптура запасную спросят. — внуки все равно не отстанут, так что и обсуждать тут нечего — главное чтобы Валисса ничего не узнала до нашего утекания из Ежиного гнезда и не выела мне мозг. — Ну и у меня вторая имеется.
Утмир, понявший что допущен до вечернего мероприятия восторженно пискнул и даже подпрыгнул на месте.
— Вака, друг, — я одной рукой обнял десятника за плечи, — разменяй пару драм мелочью.
Операцию по повторному вторжению Лисапета в Аарту произвели, по предложению Энгеля, с использованием сил флота — тайком спустились к речному порту и на ялике поднялись по Поо чуть выше по течению, после чего десантировались на берег, а наше плавсредство с гребцами отправилось обратно. Затем, сделав небольшой крюк, оперативное соединение имени меня, уже на закате, вышло к воротам Кагенова посада и никем не остановленное (с монахов и послушников плата за вход в город не взимается) проникло в беднейшую часть города.
Я, кажется, уже упоминал, что укрепления этой части Аарты величием не впечатляют? Так вот, то, что за ними укрыто, тоже не впечатляет, причем от слова «совсем». Утмир с Асиром даже замерли на миг в воротах, узрев местные «хоромищи» — пришлось легонечко подтолкнуть их в спины, чтоб не загораживали проход.