ас как раз подошел срок. Я не стал больше возражать.
Мне ужасно не хотелось участвовать в этом собрании, но, поскольку дело касалось меня лично, укрываться тоже было неудобно. Вечером я пошел на него, терзаясь сомнениями, как я буду критиковать помещика, если он говорит правду? Но я не представлял себе степени находчивости и красноречия Ли Ваньцзюя. Несмотря на свой небольшой рост, он все время выделялся из толпы, свободно владея аудиторией. Он спросил Ли Цянфу: «Разве стоило болтать по всему свету, что секретарь Ци заходил в твой дом и помогал тебе носить воду? Знаешь ли ты, для чего он это делал? Для того, чтобы лично проверить, осуществляется ли в нашей деревне политика принудительного перевоспитания вредителей. Председатель Мао говорил: «Не забравшись в логово тигра, не достанешь тигрят; если хочешь узнать вкус груши, попробуй ее». Так вот, секретарь Ци отправился в твой дом, точно в логово тигра! Ты должен как следует понять это и переделать себя, а не налеплять на свою физиономию золото со знамени второго секретаря укома!»
Помещик весь вечер молчал и не знал, что ответить. Да, этот Ли Ваньцзюй действительно остер на язык! Своими речами он может погубить живого и воскресить мертвого, способен извлечь смысл даже из бессмысленных вещей. Впрочем, деревенские работники высшего ранга почти всегда умеют говорить, это неудивительно.
Похоже, что классовые представления в Ли Ваньцзюе очень сильны. Слова анонима о том, что он искривляет классовую линию, пока совершенно не подтверждаются. Но выступал ли он сватом для детей помещиков и кулаков, гулял ли на их свадьбах? Это еще предстоит проверить.
13 сентября
Сегодня я сделал акцент на версии о Ли Ваньцзюе как свате помещиков и кулаков. По словам тетушки Лю, Ваньцзюй всегда был неколебим в своих позициях и никогда не нарушал границ между классами. Эта старуха предана ему до мозга костей, только и знает, что твердит: «В классовой борьбе Ли Ваньцзюй у нас первый на деревне!» «Ваньцзюй и помещики с кулаками — все равно что зеленый лук и соевый сыр: он зеленый, а они белые!» Да еще повторяет это без конца, боясь, что я не расслышал.
В конце концов я зашел с другой стороны и попросил ее посчитать прямо по дворам: сколько в деревне молодых помещиков и кулаков, кто из них женат, а кто нет. Этот метод действительно помог прояснить вопрос. Оказалось, что таких кулацко-помещичьих отпрысков в Наследникове девятнадцать, и все женаты. Удивительно!
Я спросил, кто сватал им невест. Тетушка Лю сначала ответила, что сейчас все за свободу и не нуждаются в сватах, потом добавила, что деревня у них богатая и девушки из других мест с радостью идут сюда. А о сватах так ничего толком и не сказала. Возможно, она говорила правду. В деревнях, подыскивая себе партнера, довольно редко вспоминают о любви, гораздо важнее, как человек работает, какой у него доход, есть ли у него дом, крытый черепицей. Некоторые считают, что это чересчур вульгарные критерии, но на самом деле не все так просто. Если у молодых нет дома, им после свадьбы негде жить, да и потом подняться трудно. Какая-нибудь развалюха не очень спасает, потому что пойдут дети, и супруги лет по восемь, а то и по десять не могут накопить денег на строительство дома. Вот почему деревенские девушки обычно предпочитают парней, у которых есть надежный дом. Как образно говорят крестьяне: «Посади платан, тогда и феникс прилетит». Под платаном здесь имеется в виду дом с черепичной крышей. Когда такие дома есть, к ним фениксы один за другим летят, даже если в них живут дети помещиков и кулаков.
Только благодаря подсчетам тетушки Лю я узнал, что Ли Чэндэ, с которым я встретился в сыроварне, сын кулака и на свадьбе у него было накрыто целых восемь столов. Я спросил старуху, участвовал ли в этой свадьбе Ли Ваньцзюй. Тут она совершенно утратила классовую позицию и заявила, что женитьба — крупное событие, в нем рад участвовать каждый. Выпивка в таких случаях — обычное дело, без нее в деревне никто не обходится. Ли Чэндэ — большой мастер в изготовлении соевого сыра, все покупатели с ним очень почтительны, так что у него есть друзья в Наследникове и в других деревнях. В его свадьбе участвовали многие, даже она сама ходила.
Потом я был на току, разговаривал с дядюшкой Ма, он выдал свою версию. По его словам, Наследниково славится своим климатом и здоровым населением, так было издревле. Из-за этого один император (он не знает, в какую эпоху) похоронил здесь своего наследника, и в плодовом саду бригады до сих пор сохранилась его могила. Отсюда пошло название речки, а за ней и деревни. Кстати, мощи престолонаследника тоже привлекают невест, причем все женщины здесь обязательно рожают.
Это, конечно, нелепое рассуждение, но дядюшка Ма в нем ничуть не сомневается. Крестьяне есть крестьяне, воспитывать их очень трудно. Сколько поколений над ними властвовало феодальное сознание!
Найдя секретаря комсомольского бюро Сяо Мэйфэн, я наконец выяснил истину. Эта девушка, с толстыми бровями и глазами навыкате, говорит быстро, резко, как из пулемета строчит. Она тоже целиком на стороне Ли Ваньцзюя, но, когда я спросил ее, выступал ли он сватом для детей помещиков и кулаков, ответила вызывающе: «Можете не спрашивать, выступал!» И подробно рассказала мне, как он сватал невесту сыну кулака Ли Чэндэ.
Оказывается, Чэндэ женился совсем не так легко, как утверждала тетушка Лю. Он закончил неполносреднюю школу, был известен своими способностями, рано отделился от родителей и построил себе дом под черепичной крышей, имел и деньги, и зерно. Но сколько раз он ни сватался, ему все отказывали из-за его происхождения. В последний раз он понравился самой невесте, однако и она сомневалась: как посмотрят на это односельчане. В конце концов невеста вместе с родителями отправилась в дом Ли Чэндэ — пообедать и поглядеть. Свахой была тетушка Лу, которая твердила, что жениха очень ценит секретарь партбюро, поэтому Ли Ваньцзюя тоже ждали на смотрины. Ли Чэндэ заранее договорился с Ли Ваньцзюем, что тот обязательно придет и поможет уломать родителей невесты. Ваньцзюй обещал, но в назначенный день его вызвали на собрание в коммуну, и вернулся он поздно, а может, вообще забыл про это дело. Едва он добрался до околицы, как увидел посреди дороги тетушку Лу, которая на чем свет стоит начала ругать его за то, что он не держит своих слов и расстроил свадьбу. Так и не дождавшись секретаря партбюро, родители невесты решили, что жениха в деревне не уважают, что их дочь хлебнет с ним горя, и ушли. Что из того, что парень способный и дом у него есть? К счастью, они отошли еще не очень далеко. Ли Ваньцзюй догнал их на своем велосипеде, долго уговаривал и в конце концов вернул. Свадьба состоялась, а сейчас у Ли Чэндэ уже трехлетний сын — стало быть, случилось это в семьдесят четвертом году.
Закончив свой рассказ, Сяо Мэйфэн вытаращила на меня глаза: «Ну как, хорошо поступил Ли Ваньцзюй или нет?» Я не ответил, потому что это довольно сложный вопрос. Сейчас дети помещиков и кулаков женятся с большим трудом во всех деревнях. В учреждениях или на заводах эта проблема стоит менее остро, а в деревнях иначе. Во время «культурной революции» даже возникла реакционная «теория крови», которая нанесла огромный вред. Выходит, Ли Ваньцзюй в данном случае поступил правильно.
На этом историю со сватовством можно было бы закончить, но не удалось. Наверное, слух о ее расследовании разнесся по деревне, и после ужина ко мне повалил народ, желающий обелить Ли Ваньцзюя.
Первой пришла тетушка Лу. Она заявила, что в одиночку сватала Ли Чэндэ невесту и что Ли Ваньцзюй тут ни при чем. Почему она выступила свахой для сына кулака? Потому что он честный и трудолюбивый человек, ей захотелось ему помочь. Несколько раз у него ничего не получалось со свадьбой из-за его происхождения, а на этот раз тетушка Лу все предусмотрела и поклялась людям, что хоть он и сын кулака, но в деревне его уважают наравне с бедняками или середняками. Только тогда родители невесты согласились выдать за него дочь. Еще тетушка Лу поклялась, что на свадьбе непременно будет секретарь партбюро — так Ли Ваньцзюй и оказался одним из сватов.
Говоря все это, тетушка Лу плакала навзрыд и твердила, что если уком хочет кого-нибудь наказать, то пусть наказывает ее, а не Ваньцзюя, он ни в чем не виноват. Я просто не знал, что делать с этой старухой, и с большим трудом выпроводил ее. Потом пришел Ли Чэндэ — совершенно не такой уверенный, каким я видел его в сыроварне, а, к моему ужасу, тоже заплаканный и какой-то весь посеревший. Он утверждал, что это дело не имеет отношения ни к Ли Ваньцзюю, ни к тетушке Лу; он, мол, сам не выправил как следует свою идеологию и пытался подпереть ее авторитетом секретаря партбюро. Он признавал свои ошибки, хотел соскрести с себя классовое клеймо, готов был понести любое наказание. Кроме того, он принес с собой письменное покаяние, которое называлось так: «Серьезная ошибка, выразившаяся в том, что четыре года назад я пригласил секретаря партбюро на свадьбу». Я не знал, смеяться мне или плакать, но чувствовал, что расследовать это дело уже больше невозможно и не нужно.
Чтобы поставить под ним точку, я вечером пошел к Ли Ваньцзюю. Он держался очень бодро и сразу признал, что свадьбу организовал сам: тетушке Лу поручил быть свахой и сказал ей, что, раз родителей невесты смущает социальное происхождение жениха, пусть она распишет, как его уважают в деревне. А секретарь партбюро обязательно будет на свадьбе. Интересно, что Ли Ваньцзюй отнюдь не считал это своей виной и приводил многочисленные доводы. Он сказал, что за последние годы, когда молодежь брали в армию, на заводы и в агитбригады, все время предпочитали отбирать бедняков и середняков. В результате их процент в деревне резко снизился, и сыновья помещиков и кулаков стали представлять главную ударную силу среди людей, способных работать. Как же не использовать их? А если хочешь использовать, то надо и заботиться. Если они не могут даже жениться, создать свою семью и вынуждены всю жизнь спать на холодном кане, то какие из них работники? Разве он, секретарь партбюро, вправе не беспокоиться об этом?