Властно и по-хозяйски сел по обоим берегам Волхова у самого южного устья реки пред Ильмень-озером господин Великий Новгород. Митрополит Новгородский и церковный владыка Пскова и земель Русского Севера Варлаам принял отрока, старца Феодосия и их свиту на своём подворье в Детинце и выделил им и их слугам отдельные покои для временного житья… На третий день пребывания в Новгороде монах Феодосий повёл отрока и троих человек из сопровождения смотреть древний град. Они оделись потеплее, и пошли пеши.
На Торговой стороне за восточным берегом Волхова раскинулся огромный, шумный торг с множеством рядов и лавок. Чем только не торговали здесь! Всё, что душе угодно, купить можно. А сколь иноземного товара продаётся – глаза разбегаются.
– Отчего так велик торг в городе сем? – спрашивает отрок Феодосия.
– Оттого, государь мой, что люди новгородстии, среди лесов, озёр и рек живут. Земля здесь родит плохо. Потому новгородец всегда промыслом, ремеслом, да торговлею жил. Благо, по рекам и озерам прямой путь в Полуденные моря пролегает. От Новгорода идёшь на север речным путём по Волхову-реке, следом – озеро Ладога. По Ладоге идёшь на запад вдоль берега, следом – Нево-река. По Неве идти два дни на вёслах до Варяжского моря. А под парусом и того быстрее. А за Варяжским морем – Полуденные моря и богатые страны. А ежели из Волхова в Ильмень-озеро идти, то попадёшь во Мсту-реку, а далее на день идти, то – в Ловать-реку придёшь. А к верховьям этих рек идти значит – на Верх – на Вышний Волочек или на Селигер-озеро. А из тех мест начинаются реки, что по Русской земле во все концы расходятся: Волга, Тверца, что в Волгу идёт, Двина Полуденная, а далее – Днепр-река.
– Почему же Новгород стольным градом земли Русской не стал? – с удивлением спрашивает отрок.
– Богат Новгород, но Москве Промыслом Божиим стольное место уготовано! Ибо Новгород Великий ближе к Полуденным землям стоит. А Москва-матушка – в самом сердце Русской земли располагается, – рассказывает монах.
– Что ж, отче, богатый Новгород-Великой без Москвы не мог сам по себе быти? – любопытствует отрок.
– Было таково. Много веков от начала Русской земли было. Но уже поболе века миновало, как прадед твой государь Иоанн III Васильевич, новгородцев укоротил за то, что под Литву захотели. Он новгородское войско побил, и колокол их вечевой в Москву свёз. А господу боярскую наказал, многия из них казни предал.
– Слышал я, отче, что и батюшка мой тож Новгород наказывал. Правда ли сие?
– Правда, государь мой. Было таковое за прегрешения наши, – уже не столь словоохотливо отвечает Феодосий и творит крестное знамение.
– А за что наказывал, за дело ли? – настойчиво продолжает спрашивать отрок.
– То дело государево, дело опришное, сыне мой. Знать была вина за новугородцами, – стараясь уйти от ответа и сменить тему, увещевает монах.
– Буде тогда моя воля, простил бы Новгород и помиловал! – уверенно заявляет мальчик.
– Доброе у тебя сердечко, государь наш, будешь царём русским, запомнит тебя народ православный! – молвит, улыбаясь, один служка из окружения старца.
– Довольно товару набрали, и в другой раз придем сюды. А поидем-ко, братие, на Софийскую сторону, – через какое-то время говорит монах, меняя тему, и ведет своих подопечных через мост на западный берег реки.
Красив, крепок и благоустроен Детинец Новгородский. Высокие башни-стрельницы[25] и зубчатые стены стоят над Волховом рекой по западному берегу и охраняют ядро города.
– Отче, Детинец-то не только из кирпича красного, но из розового и белого сложéн, – отмечает отрок.
– Верно, государь мой! Только белый и розовый то – не кирпич, то – тёсаный камень. Белый – «известняком» зовётся. Из него и известковый раствор производят, чтобы кирпичи и камни меж собою накрепко вязать. Про то особый рассказ. А розовый, то – «ракушечник». Сия порода из мелких ракушек сочленена. Много здесь в Новгородской земле всякого камения на верх земли выходит. А в подошвы стрельниц, прясл[26] сих и храмов многих великие камни – валуны кладут. Зришь ли? – рассказывает Феодосий.
– Зрю, отче. Давно узрел. Таковое камение во множестве на Мезенском берегу видывал. Толико тамо их «лудами» называют – отвечает отрок.
– А кто ж построил сей чудный град каменный? – спрашивает он вдруг.
– Владыка Новгородский святой Василей Калика почал каменный Детинец созиждати. А свершили Детинец «в два лета». И уже 260 лет минуло с того времени. А спустя года два, как свершили Детинец, владыка тот Василей начал возведение каменного острога на Торговой стороне. И тот острог свершили быстро. И Детинец и острог сложили тогда из белого тёсаного камения. Позже уже Детинец кирпичом довершали и поновляли, – пояснял Феодосий.
– Великий и мудрый был сей владыка Василий Калика! – отозвался отрок.
– Да, сыне. Мудрый, прозорливый и хоробрый. Ибо ещё до пострига своего побывал Калика во Святей Земле. Не побоялся турок. Был во Иерусалиме, и в Вифлееме, и в Назарете. Своими стопами обошёл всю Святую Землю, поклоняясь святым местам. И тем снискал мудрость и милость Божию, – рассказывал монах, направляя стопы свои к Софийскому собору и ведя за собой отрока.
Гордость Новгорода Великого – величественный и древний Софийский собор, поставленный ещё в XI веке по Рождеству Христову в северной части Детинца сразу же поразили своими масштабами и богатством каменного убранства отрока и его сопровождение. Феодосий долго водил мальчика внутри собора, показывая ему древние каменные раки (захоронения) князей, княгинь, иерархов новгородских, указывал на чудесные фрески и мозаики. Показал мальчику и могилу святого Василия Калики. Всё это пробудило у отрока немалый интерес к истории Новгорода и Новгородской земли.
После нескольких посещений и рассказов, после нескольких литургий в Софийском соборе Феодосий приступил с мальчиком к чтению и изучению новгородских житий святых и летописей. Первым делом читали про деяния святого Василия Калики. И поразили отрока рассказ и запись летописная о том, что происходило в 6856 году от Сотворения мира (1348 год по Р. Х.). Пришло тогда владыке Василию предложение шведского короля Магнуса Эриксона направить в Новгород своих «философов» для диспута о вере. Владыка с посадником и тысяцким от имени всех новгородцев ответили: «Аще хощеши уведати, коя вера лучши, наша ли или ваша, пошли к Цесарьскому граду к Патриарху, занеже мы прияли от гричь правоверную веру, а с тобою не спираемся про веру». Шведы начали принудительно крестить в латинство ижорян, что жили на реке Неве и захватили град Орехов. Новгородцы собрали войско и разбили шведов в Ижорской земле. Град Орехов после осады был освобожден. А спустя три года (в 1352 году) Калика начал в Орехове возведение новых каменных стрельниц и стен. С той поры стал Орехов неприступным градом-крепостью.
Узнав про это, загорелся отрок желанием, и упросил Феодосия показать ему каменный град Орехов на Ореховом острове у истоков Невы. Как пришла весна, повез Феодосий отрока по Волхову и Ладоге к Орехову. Восхитили мальчика крепкие стены и башни града, стоявшего на каменистом острове среди глубоких речных вод у истока реки из озера. Да и само озеро Ладожское, широкое и полноводное как море, понравилось отроку и напомнило Мезенское лукоморье.
После осмотра Орехова повёз Феодосий отрока зреть русские грады-крепости: Копорье, Ям, Ивангород, что лежали в Вотской пятине близ берегов Варяжского моря. В той пятине путешественники встретили начало лета. Уже в июне со стрельницы крепости Ивангорода, что стоит на высокой круче над рекою Наровой, увидел отрок и неприступный свейский Ругодив (Нарву). Рассказал старец Феодосий, что царёв шурин Борис Годунов, пытался недавно ять Ругодив у свеев, но не вышло у Годунова.
– Славен и велик будет военачальник или государь тот, кто возьмёт сей неприступный град у свеев, – задумчиво вымолвил отрок.
Тем же летом владыка Трифон Вятский получил письмо из Костромы. Сразу вслед за этим он быстро собрался в дорогу и с небольшим сопровождением направился из Вятки в Москву. Но, не доезжая Костромы, от Галича свернул владыка по дороге на запад, и направился в Борок. Так он вскоре добрался до Иоанно-Предтеченского Железноборского монастыря. Здесь его встречали Иван и Василий Никитичи Романовы и старец-монах Замятня Отрепьев. Романовы да Отрепьевы были соседями, близкими друзьями и даже породнились. Их поместья располагались поблизости друг от друга в Костромской земле.
В одной из сводчатых палат братского корпуса после вечерней службы владыке был представлен молодой человек из рода Отрепьевых по имени Юрий. Прежде чем начать беседу старец внимательно оглядел его. Перед ним стоял среднего роста плечистый и крепкий русоволосый молодец в богатом кафтане. У носа близ десного ока у него было небольшое толи пятно родимое, толи бородавка. Парень вперил на старца зелёные, смелые и нахальные глаза с хитринкой и ждал вопросов.
– Во, как похож! Да, нужен будет таков для дела, – подумал про себя владыка, и задал первый вопрос:
– А скажи, сын мой, сколь годов табе?
– Семь на дцать минуло… Да не в годах дело, владыка! – смело и горделиво отвечал молодец.
– Млад ты ишо, чадо, укороти норов свой, склони выю, да поиди ка сюды, ближе ко мне, – спокойно и вкрадчиво глядя в глаза гордецу, молвил владыка.
Молодой Отрепьев опустил глаза долу и склонил голову. Подступил к старцу на шаг.
– Ведаешь ли, чадо, на какое дело избрал тобя Господь? Не тяжек ли будет ти Крест сей, коли возложишь его на рамены своя? – уже тихо, почти шепча на ухо Отрепьеву, спросил Трифон.
– Ведаю, владыка. Мыслю, что сдюжу, – тоже негромко отвечал присмиревший мóлодец.
В конце июля 190… возок, запряжённый парой лошадей, катил из Вологды в Тотьму. Наезженная дорога вела через густой лес. Пожилой солидный господин (граф Шереметев) и заинтересованная дама продолжали оживлённый разговор.