Княгиня была одна, девка, открывшая наконец дверь, ойкнула и метнулась вон, видно, злость князя была написана на лице. Глядя на зарывшуюся в кружева постели жену, Курбский закипал все сильнее.
– Княгиня Мария Юрьевна! Объяви своим гостям, что мы сегодня же отъезжаем в Ковель!
Красавицу гнев мужа нимало не смутил. Она сладко потянулась и капризным тоном объявила:
– Ну вот еще! Князь, ты вчера был невыносим! Не выйти к гостям, не приветствовать их… Я сказала, что ты болен…
– Гостей в дом имеет право приводить муж, а не жена! – Голос Курбского даже захрипел. Пани Мария широко распахнула глаза. Ого! А он еще и ревнует?! Это неплохо бы, с одной стороны, но с другой – гнев мужа обещал немало неприятностей в будущем. Не поторопилась ли она связать свою судьбу с этим русским красавцем?
– Фу, какой ты московский медведь!.. – надула губки княгиня. Она все еще мнила себя молоденькой девушкой, был у Марии Юрьевны такой грех. Это сознание помогло красавице пережить двух мужей, вполне успешно наставляя рога обоим. Ее двоюродная сестра вообще сбежала от супруга с любовником, прихватив немалые капиталы, а когда беглянку все же вернули в лоно семьи, попросту напоила неудачника-мужа отравой. Нет, конечно, Мария Юрьевна не собиралась делать то же со своим московитом, но если тот будет и дальше продолжать вести себя дико, то найдет на медведя управу! Она не московская сиделица! Говорят, в Московии женщина и рта раскрыть не смеет, а уж из дома куда выйти без супруга и подавно…
Размышляя о бедных московских женах, княгиня даже забыла, что перед ней стоит разгневанный супруг и сверкает глазами. Когда наконец увидела эти глаза, то пришла в восторг, такого блеска она давненько ни у кого не видела!
– Ах, Андрей, как ты хорош! – Руки красавицы, выскользнувшие из рукавов (дорогую сорочку привезли из Кракова), протянулись к мужу. Другой бы бросился в объятия и покрыл эти руки поцелуями. Сначала руки, потом плечи, потом шею, потом грудь, потом все ниже и ниже… Но мечты женщины остались неосуществленными. Фыркнув, князь круто развернулся и выбежал вон. Вслед ему несся вздох:
– Медведь…
Но уезжать Мария Юрьевна никуда не собиралась, пусть себе князь кричит и даже топает ногами, она в своем замке и привыкла быть себе хозяйкой!
Курбский, убедившись, что строптивая супруга не намерена выполнять его повеление, снова ворвался в ее покои. После бурной ссоры, первой из огромного количества в их совместной жизни, когда княгиня открыто заявила, что сама себе хозяйка, потому как живет в своих владениях, Андрей Михайлович вдруг, злорадно усмехнувшись, шагнул к тайнику в стене. Он хорошо знал, что за ковром спрятаны документы на владения супруги. Мария Юрьевна бросилась наперерез, но отлетела на кровать, отброшенная твердой рукой мужа. Конечно, князь выше ростом и сильнее, потому смог выйти из покоев, унеся в поднятой руке грамоты, подтверждающие владение имением.
Княгиня в бессильной ярости колотила кулачками по постели, этот дикий московит испортит ей жизнь! Князь Курбский, или как он сам себя называл, Ковельский, не желал слушать никаких возражений супруги. Они все же уехали в Ковель в тот день. Шляхтичи, поняв, что князь не одобряет поведение жены, постарались не попадаться ему на глаза. Но о Курбском пошла молва, как о ревнивце, которому пани Мария скоро наставит развесистые рога! И не таких обламывала… Останься супруги в Минске, или Вильно, или еще где, за княгиней Марией нарочно приударили бы многие, но Курбский увез жену в Ковельское владение, где чувствовал себя полновластным хозяином.
Мария Юрьевна хандрила, жизнь с князем Курбским оказалась совсем не такой, какой представлялась. Связывая свою судьбу с русским князем, вдова думала только о его красоте, его богатстве и его близости к королю. С Сигизмундом отношения у Курбского быстро испортились, потому что князь не желал воевать в рядах остальной шляхты, без конца требуя себе привилегий, а король не желал идти на поводу у своего нового советчика.
Но князь просчитался, жена и в Ковеле принялась вести себя, как привыкла ранее. В имении сразу появились ее воздыхатели, выгнать которых никак не удавалось. Княгиня Мария умела довольно ловко наставлять рога супругу, не будучи пойманной, ведь Курбскому приходилось воевать, а значит, уезжать надолго.
Князя, к радости его жены, снова нет в имении, на сей раз княгиню Марию «выручил» король Сигизмунд. Король вызвал своего советчика по московским делам, но не из-за того, что сам что-то не может решить, а потому, что против него выступил ни много ни мало сенат. Правительство вдруг осознало, что Сигизмунд никак не мог самовольно отдать еще и Кревское владение новому фавориту, потому как землями в Литве не распоряжался. Король доказывал, что князь получил его по весьма важным причинам. Теперь предстояло убедить в важности услуг Курбского и сенат.
Сам князь возмущался как только мог, получалось, что король сам ничего не может? Зачем ему тогда такой король? Сигизмунд-Август очень старался доказать, что Курбский зимой 1565 года в походе на Полоцк и Великие Луки был очень полезен Польскому королевству и Великому княжеству Литовскому. Его грамота гласила, что он служил доблестно, верно и мужественно. Согласятся ли с этим сенаторы? Курбского уже слишком многие не любят, считая выскочкой и грубияном.
Московский князь и впрямь никак не мог привыкнуть вести себя сообразно понятиям в новом отечестве. Его воротило от маскарадов, от карточной игры и особенно от пьяных дам. Курбский презирал шляхту за пристрастие к мягким перинам, лени и ухлестыванию за развратными женщинами. К развратным он относил всех дам, которые способны появиться на пирах с участием мужчин и вести себя вольно. Польская шляхта посмеивалась над незадачливым князем, мол, как же его собственная супруга-то?
А супруга, пока Курбский ездил к королю, времени даром не теряла. Откуда многочисленные поклонники узнали об отсутствии в имении хозяина – неизвестно, но они налетели как мухи на мед. Не задумываясь, что будет после возвращения мужа, Мария Юрьевна пустилась во все тяжкие… Любовники менялись на ее ложе, заменяя собой князя, ежедневно, вернее, еженощно. А по утрам грехи спешно замаливались на коленях перед образами.
Только теперь княгиня осознала, что потеряла, обретя лишь статус замужней дамы. Пользоваться какими-либо благами богатого мужа она не могла, а свои собственные владения отныне были в распоряжении Курбского. И тогда Мария Юрьевна решилась: она попыталась выкрасть у супруга бумаги на владения и запаслась зельем, чтобы отправить его на тот свет. А еще вспомнила свое собственное раннее умение – колдовство. Чего проще – отправить слишком строгого супруга на тот свет? Уже дважды такое удавалось с гораздо более осторожными…
Княгиня готовилась встретить мужа во всеоружии, но она никак не ожидала, что, во-первых, Андрей Михайлович вернется так скоро, а во-вторых, окажется насколько решительным…
Курбскому надоело прислушиваться к трусливым и ленивым шляхтичам, чего-то ждать от нерешительного короля, и князь решил жить по своим законам. Пусть попробуют отнять у него хотя бы часть имений! Тогда не только Литва, но и Польша узнают, каков князь Курбский!
Андрей Михайлович торопил коня, совсем не думая об оставшейся дома супруге. Жена должна ждать дома, значит, ждет. Княгиня была дома, но мужа не ждала. Ее едва успели предупредить, что князь уже на дворе. Любовник, конечно, успел скрыться, все же Курбский не торопился в опочивальню своей жены, но не заметить недавнее присутствие мужчины было трудно. Вот теперь Андрей Михайлович посадил супругу под настоящий арест, запретив ей выходить со двора и разогнав всех гостей!
Мария Юрьевна злилась сама на себя, она не успела главного – надежно спрятать украденные грамоты на владения! На счастье княгини, в Ковель заехал ее старший сын. Запретить встречаться с сыном Курбский не мог. Мария Юрьевна бросилась к тому со слезами на глазах:
– Казимеж, он уморит меня!
– Голодом?! – ахнул тот.
Княгиня поморщилась, глупец, есть запреты более тяжкие, но кивнула:
– И голодом тоже! Вы должны меня спасти! Обратитесь к королю, если не хотите моей смерти!
По ее же настоянию сын уехал, чтобы не оказаться, как и мать, запертым в Ковеле. Мария Юрьевна верила, что ее взрослые сыновья смогут справиться с ненавистным отчимом. Тайно она написала младшему, чтобы подхлестнуть, обещая в случае победы над Курбским отдать сыновьям все добытое имущество. Теперь жалела об одном, что не отправила с Казимежем те грамоты, которые смогла выкрасть у мужа!
Князь Андрей Михайлович сидел, с тоской уставившись на пляшущие языки пламени. Полено вдруг оглушительно треснуло, рассыпая искры в разные стороны. Курбский опасливо обернулся, не попала ли искра куда не надо, не случилось бы пожара… Тут его взгляд упал на ковер, закрывавший вход в кладовую, где спрятаны ценные бумаги. Что-то насторожило Андрея Михайловича. Нет, ковер не был откинут и висел как висел, но большой подсвечник стоял посередине поставца, а обычно князь ставил его влево, потому как на самом поставце лежала книга, так удобней.
Курбский медленно поднялся и подошел к поставцу. Слуги вытирали пыль и передвинули? Нет, пыль на месте, и даже виднелся круг от прежнего положения подсвечника. Это означало только одно: кто-то пытался попасть в кладовую или даже побывал там! Князь отодвинул поставец и рывком откинул ковер. Дверь закрыта, но ключ… Курбский рванулся к двери, окликая слугу. Он не взял с собой ключа, опасаясь потерять в дальней дороге!
Ключ оказался на месте, и все же, войдя в кладовую, князь сразу понял, что тут побывала его супруга! Зарычав, он яростно стукнул кулаком по поставцу! Сегодня уехал из замка старший сын княгини Марии Юрьевны Казимеж. Конечно, он увез бумаги! Восстановить будет очень трудно, тем более что сенат против таких подарков со стороны короля беглому московиту!
– Пригрел змею на груди!
Но надежда умирает последней, князь все же устроил обыск в покоях жены. Бумаги, к счастью, быстро нашлись. Курбский наверняка знал, где их искать, куда еще княгиня могла их девать, как не в свой кипарисовый ковчежец с образами и мощами? Надеялась, что муж не посмеет сунуть туда нос? Мария Юрьевна пыталась сделать вид, что понятия не имеет, что за бумаги и как попали в ее покои. Но Курбского поразило даже не это. Князь с ужасом смотрел на мешок с волосами, который слуга вытащил из-под ложа княгини Марии.