ослушайте женщину, которая была великой грешницей, но нашла прощение всех своих грехов у подножия Распятия.
В эту ночь она много говорила о суетной гордыне, которой подвластен человек, о пиэтизме[48], дарующем спасение, и о той роли, которую ей надлежит выполнить при русском царе. К концу разговора император вел себя так, как будто знал эту женщину всю свою сознательную жизнь и не представлял существования без ее советов и наставлений:
– Вы помогли мне открыть в себе вещи, которых я никогда раньше не видел. Я благодарю Бога, что он послал мне вас.
Обращение Александра Павловича в усердного мистика произошло на следующий день, когда он без свиты и даже без адъютанта заявился к баронессе Крюденер.
Зал, куда провела его баронесса, показался русскому царю до боли знакомым, будто он когда-то уже бывал здесь. На стенах висели картины с изображениями религиозных мистерий, меж ними – выписанные латинскими буквами неизвестные лозунги. На полу залы лежал ковер с восьмиконечной звездой, а внутри звезды возвышалось глубокое кресло и столик зеленого сукна.
Баронесса Крюденер присела за столик, словно тоже собиралась раскинуть карты таро, как госпожа Ленорман, чтобы предсказать русскому царю ожидаемое будущее, и указала императору на кресло. Когда он уселся и приготовился слушать, хозяйка открыла старинный фолиант и принялась читать какой-то текст на незнакомом языке. Александр вдруг почувствовал, что поднимается над землей и летит куда-то, словно птица над землей.
Он попытался инстинктивно схватиться за подлокотники кресла, но вместо этого ухватил пустоту. Внизу проносились поля, реки и леса с селениями меж ними. Ощущение птичьего полета было настолько полным, что у императора перехватило дух. Вдруг он разглядел на окраине одного из поселков маленький домик, из двери которого на улицу вышел высокий старец с седой бородой, одетый в длиннополую холщовую рубаху, подпоясанную витым кожаным ремешком. Александр увидел, что возле хижины этого отшельника лежит снег. Почему же тогда старец зимой вышел на улицу босым?
Видение пропало, и раздался голос баронессы Крюденер:
– Ваше Величество, мистерия посвящения состоялась, ибо вы увидели сейчас какой-то важный момент своего будущего. Я не знаю, что вам привиделось, но не говорите об этом никому и никогда. Придет время, и вы поймете, зачем сейчас вам показали то, что еще не исполнилось и, может быть, никогда не исполнится.
На религиозные темы и всякие приходившие императору видения они проговорили до утра. С этого момента баронесса Крюденер стала его незаменимым советником во всех духовных исканиях. Единственное, чем русский царь не делился со своим новым духовным учителем, это вопросы внешней и внутренней политики. Государь справедливо полагал, что управление державой и дипломатическая политика – это не для женского ума, каким бы светлым он ни был.
Баронесса Крюденер являлась, по сути, женщиной изворотливой, хотя ее ум не сумел бы породить какой-то новый план сохранения порядка в Европе. Однако же она все-таки сыграла косвенную роль в создании Священного союза европейских государств, обязанностью которого стало соблюдение суверенитета Европы. Монархи объявлялись соединенными «узами братской дружбы», чтобы «управлять подданными своими в том же духе братства, для охранения веры, правды и мира…»
Теперь, уезжая из столицы, Александр Павлович пытался взвесить: чего же он достиг с того момента? Увеличив размеры своей империи, где населения стало больше на двенадцать миллионов душ, он, как пророк Моисей, водил свой народ по Европе от края и до края, сумев сломить французского узурпатора. Но что кроме славы и новых земель дал он державе? Ведь с юных лет Александр хотел поставить государство Российское на ноги, однако ему это не удалось. Грусть охватила императора, когда вспомнилось, что в начале своего царствования он собирался освободить крестьян, а почти через два с половиной десятилетия после вступления на престол ничего решительного для этого так и не предпринял. Не слишком ли часто дела Европы отвлекали его от нужд русского народа?
Видимо, в утро 1 сентября и наступил тот самый переломный момент, когда необходимо было покаяться за каждый прожитый день.
Глава 6
На Мясницкой народу толпилось немного, хотя Москва в теплое временя года никогда не жаловалась на посетителей. Правда, туристы, гастарбайтеры и мошенники, гоняющиеся за легкой наживой, и в зимнюю слякоть также не оставляли столицу своим вниманием. Известная всему миру, не единожды становящаяся притчей во языцех, ныне она была превращена в огромный базар, где можно не только что-нибудь честно заработать и купить, но и урвать, присвоить, экспроприировать, просто украсть. Что поделать, отношение нынешнего правительства к бывшей могучей стране и к ее сердцу было, мягко говоря, неординарным.
Одним из таких рыночных товаров, отнятых у живых хозяев и не возвращаемых наследникам, числился особняк Чертковых на Мясницкой улице, к которому и направлялась сейчас наша парочка. Давид все же решил довести до логического конца журналистское расследование вместе с очаровательной помощницей.
– Знаешь, дом семь на Мясницкой не один десяток лет стоит, официально объявленный реставрируемым, но никакой реставрации ни по фронтону, ни внутри не производится, – по ходу рассказывал девушке Давид. – Центр усадебного комплекса занимает барочный дом середины ХVIII века. К 1870 году здание обросло пристройками. В них еще тогда было намечено разместить книгохранилище. Причем новые флигеля и крылья объединены единым эклектическим декором в стиле рококо. Если нам удастся зайти в особняк, обрати внимание на залы, потому что каждая из них оформлялась в особом стиле. Неслучайно уже в конце восемнадцатого века Дом Чертковых стал до того популярен, что некоторые из залов сдавались внаем для проведения различных торжеств.
Самым известным до сих пор считается Готический зал – редчайший пример неоготики середины прошлого столетия. А также Курительная комната в «мавританском» стиле. Конечно, есть еще Охотничий и Белый залы – также отличающиеся великолепной лепниной и необыкновенной отделкой, но это уже на любителя. Кстати, Белый зал многие считают верхом совершенства всего дома. В общем, есть на что посмотреть.
– Но откуда такие познания? – поинтересовалась Вилена. – Ты сейчас рассказывал о доме, будто всю сознательную жизнь работал там гидом.
– Я, как журналист и писатель, когда берусь за какое-нибудь дело, просто обязан знать всю подноготную. А этот особняк даже попал в словарь Брокгауза и Ефрона как первая библиотека Чертковых, потому что одно время был единственным местом в нашем государстве, где хранились ценные собрания книг о России и славянах. Стоит ли удивляться моему интересу, когда я раскопал некоторые факты о части манускриптов из библиотеки Ивана Грозного, случайно попавших в библиотеку Чертковых?
Александр Дмитриевич Чертков, основатель библиотеки, дружил со многими известными творческими личностями. У него в гостях бывали Жуковский с Пушкиным, Федор Глинка, Щепкин и еще множество других.
Библиотеку унаследовал сын Черткова Григорий Александрович. Исполняя волю отца, он в 1863 году открыл первую в России бесплатную частную библиотеку. Хранителем фондов граф Чертков попросил стать Петра Ивановича Бартенева. В декабре 1871 года фамильная коллекция книг и рукописей была передана в дар Москве. При этом выдвигались следующие условия: сохранение за библиотекой названия «Чертковская», запрет на вывоз из Москвы и какое бы то ни было разделение ее фондов, бесплатный доступ к собранию и строительство специального здания, где можно регулировать температуру помещения.
Естественно, с приходом к власти американского ставленника Бронштейна условия дарителя сразу же были нарушены, имя графа Черткова вычеркнуто из всех анналов, а неделимые фонды растасканы. В 1938 году основная часть фондов осела в «историчке», а в 1945 году разъединили и рукописное собрание, поделив его между ГИМом и Литературным музеем. Но мародеры чудом пропустили один из подвалов, где в нетронутом состоянии остались ждать своих благодарных читателей, интересующихся криптографией, старинные манускрипты библиотеки Ивана Грозного.
– Спасибо за экскурс, – кивнула Вилена. – Но ты уверен?
– Да, факт не проверенный, – сознался Давид. – А для чего мы собрались посетить Дом Чертковых? Вообрази, вдруг посредством организации спутникового наблюдения, или, допустим, создания эфемерного фонда «ленинки» в доме на Мясницкой удастся произвести большевистский шмон?!
– Но ведь это же ложь? – глаза у Вилены округлились. – Как можно начинать дело, опираясь на ложь?
– Во-первых, – возразил парень. – Это вовсе не ложь, а заведомое применение техноблудия для проверки поступивших мне, редактору газеты «Совершенно секретно», фактов таинственных следов сокровищницы русской литературы. Во-вторых, мне, по-твоему, надо было написать прошение в трех экземплярах на имя председателя ВРК товарища Лейбы Бронштейна? И ждать, когда оный благоволит разрешить мне какое-то там журналистское расследование?
– Да ну тебя, – смутилась Бусинка. – Скажешь тоже! Кстати, почему ты Троцкого называешь американским ставленником?
– Вот тебе раз! – удивился Давид. – Выходит, с историей мы не очень-то дружим? Ничего, это исправимо. Как говорил в свое время Карамзин: «…всякая история, даже и неискусно писанная, бывает приятна, – тем более отечественная».
Во время второй эмиграции Лейба Бронштейн бежал из Европы в Америку, и на него обратило внимание американское правительство. Возвращаясь в Россию, в лагере «Амхерст» он был завербован и приехал в бурлившую смутами страну уже верным американским шакалом. Заметь, что американские войска стали интервентами России в том же марте 1918 года.
– Какие интервенты? – ужаснулась Вилена. – Американцы? На русской земле?
– Именно так, – кивнул Давид. – Весь север государства Российского был оккупирован американскими войсками несколько лет. Там были организованы концентрационные лагеря, где белогвардейцев стравливали с красноармейцами. А благородные охранники делали ставки.