Вадим послушно сполз с медицинского стола и с опаской сделал несколько шагов. Потом, заметив, наконец, что на теле нет никакой одежды, он обеими руками стыдливо прикрыл «мужское достоинство» и принялся оглядываться.
– Вы одежду ищете? – усмехнулась Лялька. – Сейчас вам ее принесут. Более того, пока я занималась вашим лечением, одежду немного почистили, так что на мистерию вы попадете при полном параде.
– На какую мистерию? – Михайлов удивленно вытаращил глаза.
– Мне кажется, – Лариса Степановна сделала паузу. – вы с Давидом собирались попасть к нам на шабаш и похитить некую девушку, предназначенную стать жертвой. Или я ошибаюсь?
– Не знаю, но, конечно, если вы так считаете, то, может быть, обязательно надо будет исполнить… а если не исполнять, то, возможно, ничего такого и не наблюдалось…
– Тьфу ты, – сплюнула Лялька. – Что вы мелете, любезный? Я познакомилась с вашим приятелем и его девушкой немного раньше, чем вы пустились в подземное путешествие, поэтому считаю вправе называться их знакомой. Причем эта знакомая, – Лялька ткнула себя пальцем в грудь, – считает нужным помочь воссоединению молодой пары, но не на жертвеннике, а во внешнем мире. Поэтому сейчас вы оба должны выслушать мои ценные указания и выполнить их с точностью до запятой. Идет?
Пока Вадим переваривал сказанное, Давид ответил за обоих:
– Конечно, мы согласны. Что надо делать?
– Ничего особенного, – успокоила его Лялька. – Твоя девушка уже пришла в себя и внимательно меня выслушала. Она лежит сейчас на жертвеннике, но ни руки, ни ноги у нее не прикованы – моя маленькая хитрость. Когда Люцифер подойдет к ней для свершения блудного жертвоприношения, то Бусинка воспользуется зажатым у нее в кулаке нательным крестиком. Этот маленький символ веры способен вывести из строя самого Сатану, и вы сможете удрать через лаз за престолом. А вот что дальше – это, вероятно, начальник московских диггеров придумает, – Лариса Степановна лукаво подмигнула Вадиму, и тот окончательно поверил, что судьба им прислала помощницу в виде настоящей ведьмы.
Дальше все складывалось по предписанному Лялькой сценарию. Все-таки опасаясь еще за позвоночник Вадима, диверсанты медленно шли по коридору, который должен был вывести их прямо под жертвенник, и к началу мистерии чуть не опоздали.
Начало мистерии состоялось вовремя, даже без всемирно принятого московского пятнадцатиминутного «лимита». Сначала председатель собрания миловал и наказывал, как положено, ловил взгляды восхищения, а вот когда попытался принести самому себе жертву, то жертва вдруг воспротивилась! Такого никто не помнил со времен царя Гороха. Надо же! У какой-то московской пигалицы хватило наглости швырнуть нательным крестом и куда!..
Люцифер то ли от неожиданности, то ли от невиданного девичьего безумства сделал несколько скачков по подземному коридору на четырех лапах и потерял сознание. А когда слуги самые верные и скверные утащили его в комнату для свиданий и привели в чувство, было уже поздно: жертвы на алтаре не оказалось! Кто же посмел снять оковы и выпустить девушку, так и не отведавшую сатанинских ласк?!
В общем, дьявол находился в дьявольском бешенстве и взбудоражил всех присутствующих. Каждый из них понимал, что если удастся поймать беглянку, то награда превысит все мыслимое и немыслимое. Тысячи висельников, убийц, демонов, ведьм, колдунов и прочей нечисти кинулось обшаривать подземку.
Но беглецы, к счастью, были уже далеко. Решительным братьям-изобретателям удалось-таки незаметно протащить всех троих на «Крота» и загрузить их в моторный отсек, куда не разрешалось входить никому, кроме конструкторов. Минута перед запуском казалась им такой долгой, что в нее можно было вместить всю прошедшую жизнь.
Искра зажигания наконец-то сработала, двигатель нехотя чихнул, и турбина принялась вращаться, с каждой секундой набирая скорость. Аппарат дрогнул и ощутимо двинулся. Все внутренние перегородки задрожали, будто бы металлическую конструкцию охватила человеческая дрожь. Время повисло в пространстве неподвижной молекулой, на которую нельзя было воздействовать ни под каким соусом.
Троим беглецам, запертым в отдельном отсеке, казалось, что если кто-нибудь из них пошевелится, либо просто закашляется от поднявшейся вокруг пыли, то «Крот» обязательно сломается и внутрь аппарата проникнут вездесущие айрисы. Тогда алтарь мистерии шабаша пополнится еще двумя жертвами. Собственно, и конструкторам избежать наказания не удалось бы, так что все причастные к бегству испытывали нешуточные опасения.
В том числе и Лариса Степановна. Уж она-то переживала за беглянку больше всех. Еще там, наверху, в Доме Чертковых, Лялька интуитивно почувствовала, что девушка и есть тот самый ключ времен, тот мостик, соединяющий прошлое и настоящее, который необходимо беречь и не давать в лапы нечисти.
Глава 15
Вот уже скоро год, как преставился старец Серафим Саровский. Незадолго перед кончиной, он призвал к себе послушника Федора Кузьмича и благословил его отправиться в Пензенскую волость, где близ городка Наровчат с давних времен существовала пещерная церковь русских монахов-отшельников.
Пещерная церковь возникла во времена гонения православных, когда обезумевший от звона золота патриарх Никон устроил небывалую гражданскую войну. Даже хан Батый, завоевывая русские земли, никогда не покушался на церкви и на укрывшихся в них людей. Никон же, решив подмять под себя царство русское, стал насильственно вводить «щепотную» религию и крестный ход противусолонь. Для бунтарей была придумана изуверская казнь: рубить два пальца на правой руке, а те деревни, которые и после того не соглашались на «благословение» Никона, сжигали вместе с людьми живьем.
Федор Кузьмич и раньше слышал о чудачествах патриарха Никона, но никогда не думал, что вторая половина семнадцатого века была превращена в людскую бойню. Народ только что избавился от нашествия поляков, католиков и другой саранчи Смутного времени, а тут появилась собственная сатанинская нечисть, от которой самым лучшим спасением было бегство в непроходимые Уральские и Алтайские горы. Некоторые из скрывающихся старообрядцев обосновали тайные пещерные скиты. Жизнь монахов-отшельников была несладкой, но где же на Руси настоящие молитвенники за русский народ жили припеваючи?
На прощание старец подарил послушнику лестовку, попросил передать письмо монахам-отшельникам и благословил на принятие монашества:
– Ты уж прости меня, убогого Серафима, что отклонил твое пострижение в нашем монастыре, но сие можно сделать молитвенникам, не предавшим Слово Божие и не поклоняющимся папе римскому. Лестовку нам завещал Василий Великий, но совершают по ней молитвы только старообрядцы. Утром, после молитвенного правила, ступай себе с Богом, а я, убогий Серафим, как могу, помолюсь за тебя. Только никогда не забывай казаков, что помогли тебе справиться с супостатами…
Федору Кузьмичу не хотелось оставлять старца, но и ослушаться было нельзя. И после монастырского утреннего чтения послушник закинул на плечо котомку с краюхой хлеба, тремя луковицами и Псалтырью, перекрестился на храм Божий и отправился на поиски Наровчатской пещеры.
Долго ли коротко ли, но разыскал-таки Федор Кузьмич Никольский скит, который назывался так потому, что надвратной иконой там был образ Николая Мирилийского Чудотворца. Хотя никаких врат у пещерного скита не было, но икона Чудотворца Николая все же висела в глубине пещеры, вделанная в сланцевую стену, под которой проход по подземному коридору закрывала массивная дубовая дверь, укрепленная широкими металлическими полосами. Значит, врата все же существовали, а грот перед ними, как сени в крестьянской избе.
Дверь была закрыта изнутри, но снаружи на ней висело большое металлическое кольцо. Видимо, чтобы дверь открылась, необходимо ударить кольцом, что Федор Кузьмич и сделал. Ему открыл крепкий бородатый мужик в застиранном подряснике и, узнав, откуда гость пожаловал, препроводил его к настоятелю старообрядческой общины отцу Рафаилу. Тот радушно принял гостя, а прочитав письмо Серафима Саровского, и вовсе обрадовался.
– Мы, Федор Кузьмич, рады всем нашим молитвенникам, не старающимся исправить Божье Слово на свой человечий лад, не подгоняющим под себя религию, – объяснил настоятель. – Поживи у нас пока, а потом у нас же и пострижение сотворим. На все воля Божья. А сей же час братия покажет тебе келью и нашу церковь. Ну, с Богом!..
Вот так и началась жизнь послушника Федора в скиту старообрядцев. Ранее, в той, другой далекой жизни, он бывал в монастырских пещерах Киевской лавры. По внутреннему устройству Наровчатские пещеры, в свою очередь, очень походили на Лаврские. В пещерах находились кельи для братии и церковь с нишами для престола и жертвенника. На стенах пещерных гротов в разных местах висели иконы хорошего письма и были выполнены надписи на старославянском языке.
Жизнь в подземном монастыре отличалась строгостью, но не настолько, чтобы стать невыносимой. Про старообрядческий скит знали во всех окружных деревнях, люди приходили к монахам с одной лишь просьбой: помянуть их в молитвах Всевышнему. Также крестьяне жертвовали монахам одежду и продукты питания, поэтому скит пришлось расширить и организовать в подземельях нечто похожее на хозяйственный двор. Собственно, особо монахи не скрывали своего существования, но и не афишировали его, так что о ските и молитвенниках Божьих с семнадцатого века неболтливые люди знали.
Федор Кузьмич не отказывался от выполнения послушания и с радостью принимал все, что ему уготовила новая жизнь. Он не забывал свои первые духовные шаги в Дивеевой Пустыни и заветы игумена Серафима Саровского, там послушник научился безропотно принимать все тяготы жизни. Но и здесь он по завету отца Серафима не забывал годы, когда русская армия гнала французов до самого Парижа. Вот и сейчас, закончив чтение канона перед мистерией пострижения, он вспомнил прошлое.
Русские войска шаг за шагом продвигались в глубь Германии. Оставленные в тылу на немецкой земле французские полки уже не могли противостоять русским и беспорядочно отступали.