Тот действительно испугался, потому как перекрестился со словами:
– Свят, свят… чур меня, чур!..
Эта древняя присказка совсем развеселила Вилену, и она откровенно рассмеялась.
– Вы что, дедушка, за нечисть меня приняли? – поинтересовалась Бусинка.
Тут на выручку подружке из темноты вынырнул Давид. Он давно обнаружил исчезновение Бусинки и поспешил назад. К его удивлению Вилена стояла лицом к лицу с каким-то пожилым долговязым мужчиной, который одной рукой держал над головой керосиновую лампу, а другой испуганно крестился.
– Вы кто? – сразу спросил Давид странного старика и встал перед ним, загораживая собой девушку. Он знал, что лучшая защита – это своевременное нападение.
– Я грешник Божий, – отозвался дедушка. – Ибо Господь дал мне узреть отроков в заброшенном храме среди священных рукописей, которые соединяют прошлое, настоящее и грядущее.
– В каком храме? – удивился парень. – Мы находимся в одной из комнат Дома Чертковых, только влезли сюда через дыру в стене. Может быть, вы покажете нам выход?
– Всенепременнейше, с нашим дорогим удовольствием, – поклонился старик. – Только что вы, любезный, изволили сказать о Черткове? Уж не о графе ли Владимире Григорьевиче, который издаст рукописные творения Льва Николаевича? Они годом раньше изволили быть у меня в гостях.
– Кто? – стушевался Давид. – Кто у вас изволил быть в гостях? Чертков или Толстой?
– Истину глаголете, отрок, Лев Николаевич, конечно, – подтвердил старец. – Только какое это вызвало у вас смущение мыслей?
– Тихо, тихо, – раздался сзади осторожный шепот Бусинки. – Видимо, старичок не в себе немного. Не мешай ему. Пусть лучше выведет нас на улицу, а там разберемся.
Несмотря на то, что девушка старалась шептать как можно тише, необыкновенный старичок все же услышал ее, видимо, обладая отменным слухом. Он обиженно скривил губы и промолвил:
– Я не подвластен лжи, отрок. Лжи подвластен лишь Сатана. «Он человекоубийца бе искони, и во истине не стоит, яко несть истины в нем: егда глаголет лжу, от своих глаголет: яко ложь есть и отец лжи»[113]. А что ты прячешься за спиной содруга твоего?
– Я не отрок, я девушка, – в свою очередь, обиделась Бусинка, но из-за спины Давида все-таки вышла.
– Девица?! – ахнул старец. – Я знал только одну девицу, надевавшую мужеское платье. Это Дурова Надежда Андреевна. Мне после сражения под Фридландом пришлось перевести ее в Мариупольский полк в чине поручика, как-никак она геройски заработала в этой битве Георгиевский крест… ах, нет…
– Что «нет»? – глаза Бусинки, словно два буравчика, сверлили лицо растерявшегося старца. – Как вы назвали Дурову? Надежда Андреевна? Я интересовалась единственной в русской армии гусар-девицей. Имя она носила Александра Андреевна Александрова. И в армии она осталась под патронатом Александра I Благословенного.
– Ваша правда, – отмахнулся старик. – Что делать, шила в мешке не утаишь.
– Вы хотите сказать, – дыхание у Бусинки от волнения начало прерываться. – Вы хотите сказать, что…
– Да, – кивнул старец. – Это я отправил Надежду Андреевну в Мариупольский полк под именем, производным от моего. А следом она вернулась в Ливонский уланский полк и уже во времена Отечественной войны служила вестовым адъютантом у светлейшего князя Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова.
– Бусинка, ты права, – украдкой шепнул Давид. – Старичок действительно немного не в себе.
– Перестань, – отмахнулась от него Вилена. Затем она снова обернулась к собеседнику. – Значит, вы считаете себя Государем Императором и самодержцем Всероссийским?
– Истинно так… девица, – это определение старец произнес с небольшой натугой, будто бы только что проглотил нечто несъедобное. – Истинно так, вся братия сей обители знала, что послушник Федор – любимое чадо святого старца Серафима Саровского и бывший Государь всея Руси. Но я искренне попрошу вас держать это в тайне, ибо невесть как наша жизнь обернется. Более того, я нижайше прошу вашей помощи, дабы смогли мы вывезти отсюда сундуки с библиотекой и разместить их в более благоприятном месте. Я взял с собой двух сподручников, и на трех телегах мы сможем вывезти книги из храма.
– Вы до сих пор считаете, что находитесь в каком-то храме? – ядовито спросил Давид. Ему, видимо, так не терпелось задать свой вопрос, что он чуть ли не перебивал речь старика.
Тот не стал возражать, а только смиренно пригласил выйти в алтарь и ознакомиться с подземной старообрядческой церковью. Молодым людям дважды повторять не пришлось и оба они с замиранием сердца вышли из двери-иконы в алтарь храма.
– Что за черт, – буркнул растерянно Давид.
– Остерегись, отрок! – воскликнул старец. – Остерегись в святилище поминать бесов! Мало того, что пришлось девицу через алтарь вести, так ты еще и нечистого вспоминаешь!
– Простите, ради Бога, – стушевался Давид. – Но мы сюда пришли оттуда, – он указательным пальцем ткнул в темный проем, где разместились сундуки библиотеки.
– Что ж, пойдем, покажешь, откуда и в какую дверь вы вошли, ибо нет в той стороне никаких дверей и отверстий, – долговязый старец наклонился и снова исчез в темном проеме двери.
Давид послушно последовал за ним.
Пока мужчины обходили пространство хранилища, Вилена принялась осматривать алтарь, в котором обнаружила старинные иконы Новгородского письма. Она осмелела и, выдернув из кольца в стене факел, выглянула из алтаря. Перед ней оказался большой пещерный грот с иконами и выписанными на стенах цитатами из Евангелия. Дальше виднелась какая-то дверь, но зайти за нее Вилена не успела: сзади послышались мужские голоса, и девушка вернулась в алтарь.
Из темной комнаты с сундуками первым показался Давид. По внешнему виду он напоминал щенка, незаслуженно побитого хозяевами, и даже в глазах его ярко блестели еще не пролившиеся слезы. За ним следовал старик, у того на лице отпечаталось лишь задумчивое осмысление происходящего. Казалось, он более спокойно воспринимает случившееся с ним, чем его молодой собеседник.
– Представляешь, – Давид сразу переключился на Вилену. – Наш новый знакомый утверждает, что мы находимся в старообрядческом храме девятнадцатого века! Что он здесь был одно время послушником и даже принял постриг!
– Ну и что? – пожала плечами Вилена. – Тебе кажется это из ряда вон выходящим? А я вот уже давно ничему не удивляюсь.
Холодный ответ Бусинки немного отрезвил запальчивость Давида, только он все равно не хотел сдаваться:
– Как же так может быть?! Из одного временного пояса нельзя так вот просто перепрыгнуть в другой! И там, – парень показал пальцем в темную комнату, – там есть вход в наш двадцать первый век!
– Не думаю, – так же холодно посмотрела на него девушка. – Лучше успокойся и давай послушаем старца.
– Не знаю, девица, что хотел найти за сундуками ваш друг, только никакой кирпичной стены Дома Чертковых там нет, – резюмировал Федор Кузьмич. – Да и откуда взяться кирпичу? Но если вы попали к нам действительно из будущего, в чем ваша одежда не оставляет сомнений, то советую не искать лишних неприятностей. Я за свою жизнь повидал многое и не удивляюсь, что петля времени застигла вас в подвале того дома, про который говорил отрок. Ежели воля Господа нашего такова, то все-таки не изволите ли вы помочь мне вывезти отсюда царскую библиотеку в более надежное место.
– Эти книги должны стать достоянием общества! – перебил старца Давид.
Федор Кузьмич повернулся к нему и назидательно объяснил:
– Но помилуйте! Сия библиотека содержит много больше неполезных знаний, чем отмеченных Богом. Если некоторые книги и летописи отсюда попадут в руки нечистых на совесть людей, то погибнет не только наша страна, а весь мир будет долгое время подвергаться опасности исчезновения в небытие. Ужели вы желаете способствовать смерти хозяйничать на земле? Я полагаю, библиотеку эту, кроме вас, никто искать не будет. Вот поэтому с благоволения Бога нашего вы и оказались здесь… Пойду, позову Спиридона, он поможет загрузить сундуки на телеги. А вы пока побудьте здесь.
Старец ушел, а Давид схватился за голову обеими руками и сел на пол возле алтаря.
– За что? За что? – всхлипнул он. – Мы просто здесь погибнем.
– Кто сказал, что погибнем? – Бусинка подошла к нему, опустилась возле и принялась гладить его взлохмаченную голову. – Старец сказал ведь, что если мы попали сюда, то не просто так. Какие бывают петли времени – нам рассказывал Вадим. Помнишь? Значит, для подземной столицы это не редкость. А что попасть назад не сможем, это и хорошо. Никакая нечисть нас здесь искать не будет, а тем более Кремлевские чистильщики. Этим материалистам важно только то, что происходит у них под носом. А под крылышком старца мы не пропадем. Он молится об искуплении грехов, вот и нам предоставлена эта возможность. Вспомни, что сказал путеобходчик в метро на Лубянке: «…только любовь сможет указать тебе дорогу к решению проблемы…» Главное, что я тебя не потеряла, и…я люблю тебя.
– А я тебя, – прошептал Давид. – Милая, а ты действительно думаешь, что Федор Кузьмич…
– Он – монах-старообрядец Федор Кузьмич, – улыбнулась Бусинка.
Видимо, слова любимой девушки заставили Давида согласиться с настоящим и безропотно принять подарок Бога. Возможно, именно здесь безопаснее всего постигать науку жизни вместе со старцем. Да и Федору Кузьмичу будет небезынтересно узнать, какие предсказания Серафима Саровского уже сбылись, а каким еще только предстоит исполниться. Всему свое время.
Эпилог
Федор Кузьмич с опаской выглянул из-за дворовой калитки старинного особняка и увидел пред собой шумную улицу незнакомого города. Что это была не Россия, старец не сомневался, потому как всюду виднелись рекламы магазинов и торговых лавок с иностранными названиями. Прямо перед ним, на противоположной стороне многолюдной улицы над витриной магазина висела вывеска «ZWILLING J.A. HENCKELS». И, если это какая-нибудь заграница, то все было бы нормально, только рядом с этой вывеской красовалась другая – «ОХОТНИК».