Но Антипатр воспользовался этой передышкой, чтобы, встав на колени, выступить со страстной речью в свою защиту.
Ирод, сказал Антипатр, по сути дела, сам привел доводы в его защиту — ведь он сам признал, что сын имел множество возможностей, чтобы убить его, но вместо этого он всячески оберегал его жизнь. Далее Антипатр напомнил Ироду о его великой проницательности, которая, конечно, позволила бы разоблачить его планы отцеубийства куда раньше — если бы они и в самом деле имели место. После этого царевич перешел к тому, что у него не было мотива для убийства, — он и в самом деле получал от Ирода все, что было можно; по сути дела, уже при его жизни был царем и соправителем, так что убивать отца ему не было никакого резона. В заключение Антипатр представил еще один сильный козырь: мнение самого императора, который называл его «отцелюбцем» и даже посылал Ироду письма, это подтверждающие.
В «Иудейских древностях» при описании речи Антипатра есть одно крайне важное дополнение: по этой версии, обвиняемый напомнил, что даже если против него есть показания свидетелей, все эти свидетельства получены под пытками, а потому не заслуживают доверия и не могут быть приняты к сведению. Таким образом, Антипатр, сам не раз в прошлом отправлявший людей на пытки, стал автором весьма важной правовой новации, намного опередив свое время. В наши дни запрет на пытки и объявление сделанных под ними признаний незаконными, как известно, входят в 5-ю статью Всеобщей декларации о правах человека и внесены в законодательство всех цивилизованных стран мира. К примеру, в законодательстве России пытки для принуждения к даче показаний подпадают под 117-ю и 302-ю статьи Уголовного кодекса.
Слова царевича, судя по всему, произвели впечатление на всех присутствующих, включая и самого Вара, но Ирод и Николай остались к ним совершенно безучастны.
Ирод потребовал, чтобы слово наконец было предоставлено Николаю.
Николай начал обвинительную речь с того, в чем он был давно и страстно убежден: подлинной причиной всех ужасов и трагедий, которые произошли в последние годы в царском дворце, является именно Антипатр; именно он стал причиной казни двух своих братьев, а затем стал «подкапываться» и под остальных. В итоге, продолжил Николай, братоубийца Антипатр едва не сделал братоубийцей и своего дядю Феррору, подговаривая его отравить Ирода.
Отсюда Николай перешел к доказательной базе, зачитывая показания многочисленных свидетелей, так или иначе оказавшихся причастными к плану отравления Ирода. При этом большую часть речи Николай обращался лично к Антипатру: «Ты умертвил своих братьев… Ты злоумыслил… Ты выказал… Ты искал повода…» и т. д., тем самым медленно, но верно склоняя Вара и всех зрителей суда к обвинительному приговору.
После этого Вар спросил Антипатра, что тот может сказать в свою защиту, но, видимо, Антипатр уже выдал все заготовленные им доводы перед выступлением Николая Дамаского.
— Бог свидетель моей невиновности! — только и произнес подсудимый, продолжая лежать на полу.
Видя, что Антипатр не желает говорить, Вар велел принести в зал флакончик с ядом, который был доставлен Батиллом, и дать из него выпить специально доставленному из тюрьмы приговоренному к смертной казни преступнику.
Едва отпив из флакона, тот повалился замертво. Таким образом, «следственный эксперимент» подтвердил вину Антипатра и смертный приговор стал неизбежен.
Однако привести его в исполнение без санкции императора Ирод не мог — хотя бы потому, что речь шла не о частном лице, а об официальном наследнике престола, обладавшем по законам Рима определенным судебным иммунитетом.
Поэтому, велев заковать Антипатра в кандалы и отправить в тюрьму, Ирод сразу же засел за очередное письмо Августу о своей несчастной доле и об очередном сыне, которого следует казнить.
Согласно легенде, прочитав это письмо, Август произнес сакраментальную фразу: «Воистину лучше быть свиньей, чем сыном Ирода!» Или, если верить Эрнесту Ренану, фраза эта звучала следующим образом: «Вот человек, быть свиньей которого лучше, чем сыном!»
Всю поистине римскую утонченность этой сентенции можно по достоинству оценить, если помнить, что евреям категорически запрещено употреблять свинину, а потому Ироду и в самом деле никогда бы и в голову не пришло отдать приказ заколоть свинью. Зато удушить сына — пожалуйста…
* * *
Уже после вынесения приговора в Иудею прибыл раб Антифила (того самого, что раздобыл в Египте яд для Ирода). При нем было обнаружено странное письмо от Антифила, текст которого гласил: «С опасностью для собственной жизни посылаю тебе письмо Акмеи. Тебе известно, что если об этом узнают, я подвергнусь опасности с обеих сторон. Желаю тебе, впрочем, успеха в твоем деле».
Ирод знал, кто такая Акмея, — эта молодая еврейка была одной из самых любимых служанок императрицы Юлии, и связь с ней Антипатра могла таить для Ирода неприятности. Разумеется, царь потребовал от раба отдать ему письмо Акмеи, но тот, уже зная о судьбе Антипатра, заявил, что больше никаких писем не получал.
Ирод приказал обыскать посланника Антифила, но обыск ничего не дал. И тут один из придворных обратил внимание, что раб почему-то одет в два хитона и в одном из них имеется подозрительная складка. В этой складке и были найдены несколько спрятанных писем.
«Акмея — царю Ироду! — гласило первое письмо. — Задавшись целью сообщать тебе о всех направленных против тебя начинаниях и найдя письмо Саломеи к моей госпоже, я с личной для себя опасностью, но имея в виду твою пользу, сняла с него копию и послала тебе ее. Это письмо Саломея писала еще тогда, когда собиралась выйти замуж за Селлия. Разорви это письмо, чтобы моя жизнь не подвергалась опасности».
К этому письму прилагалось несколько писем, якобы написанных Саломеей, точно копирующих ее почерк и содержащих множество обвинений, оскорблений и проклятий в адрес Ирода.
Но главное заключалось в том, что у раба было найдено еще одно письмо, на этот раз предназначенное лично Антипатру.
«Акмея — Антипатру, — говорилось в этом письме. — Я написала для твоего отца такое письмо, какое ты пожелал, и послала копию с него моей госпоже якобы от имени Саломеи. Когда Ирод прочитает это письмо, он наверняка накажет Саломею, как злоумышляющую против его жизни. Когда все удастся, ты, я надеюсь, не забудешь своих обещаний».
Это письмо не оставляло никаких сомнений: во время пребывания в Риме Антипатр закрутил еще одну интригу, целью которой было покончить с ненавистной тетушкой. Для этого он подкупил Акмею и заплатил огромные деньги за фабрикацию писем, якобы написанных Саломеей императрице Юлии. Сам факт появления этих писем никого бы не удивил, так как было хорошо известно, что Саломея числится в подругах Юлии и обе они постоянно обмениваются письмами.
Затем Акмея должна была переслать фальшивки Ироду в расчете на его маниакальную подозрительность.
Стоило Ироду только поверить в подлинность писем — и он почти неминуемо прибавил бы к числу уже совершенных им преступлений убийство сестры. Осознав это, а также поняв, что все те письма, которые ему представляли в качестве доказательств вины Александра, также были фальшивками (о чем Александр и говорил), Ирод в гневе хотел отдать приказ о немедленной казни Антипатра. Однако все тот же Николай Дамасский в последний момент удержал своего господина от этого шага, призвав действовать в рамках закона.
Тогда Ирод велел привести Антипатра из тюрьмы и заявил, что хочет выслушать все, что сын может сказать в свое оправдание по поводу истории с Акмеей. Ответом ему было молчание. Когда же Ирод попросил сына назвать имена своих сообщников, тот назвал только Антифила.
В «Иудейских древностях» Флавий утверждает, что Ирод подумывал отправить Антипатра на суд Августа в Рим, но в последний момент побоялся, что сыну удастся оправдаться или умолить императора о милосердии, и потому он лишь направил Августу еще одно письмо с подробным рассказом о заговоре Антипатра против Саломеи, о той роли, которую сыграла в нем служанка императрицы, и к просьбе о казни заговорщика-сына присовокупил и просьбу о наказании Акмеи. В качестве улик к посланию были приложены сфабрикованные Акмеей письма Саломеи и ее собственные послания Ироду и Антипатру.
Затем Ирод засел за новый, уже шестой по счету, вариант завещания. В этом варианте в качестве престолонаследника он назвал девятнадцатилетнего Антипу — младшего из сыновей от самаритянки Малфаки.
Тот факт, что в завещании были обойдены более старшие сыновья Архелай и Филипп, свидетельствует, что хотя Ирод и убедился, что они были попросту оболганы Антипатром, клевета не прошла бесследно. Пусть не на сознательном, но на подсознательном уровне он ей поверил — по той причине, что вообще привык верить подобным оговорам.
Кроме того, в этом завещании Ирод оставлял тысячу талантов лично императору, еще 500 талантов его жене Юлии, друзьям и вольноотпущенникам, а также крупные суммы и земельные наделы каждому из детей и — за особую, пронесенную через всю жизнь верность — своей сестре Саломее.
Этот новый вариант завещания также был немедленно отправлен в Рим на утверждение Августу.
Ирод спешил, так как вступил в последний год жизни. Он явственно чувствовал приближение смерти, хотя и не собирался сдаваться без боя.
По словам Флавия, изобличение Антипатра окончательно надломило Ирода и «омрачило его дух» настолько, что «он ни в чем не находил отрады».
Согласитесь, что подобные удары судьбы, открытие, что любимый сын всю жизнь тебя ненавидел и готов был ускорить твою смерть, ввергло бы в депрессию любого нормального человека. У Ирода же оно привело к сильному обострению его душевного заболевания, маниакально-депрессивного психоза и сопутствующих психических расстройств. Теперь царь Иудеи жил исключительно ожиданием письма из Рима, разрешающего ему казнить Антипатра, и все его мысли в итоге сводились к тому, что злодей-сын до сих пор жив.
За выражением «он ни в чем не находил отрады» любой психиатр с легкостью угадает ангедонию — снижение или даже полную утрату получать удовольствие от любых проявлений жизни, что тоже является почти неотъемлемым спутником мно