Зато вышло солнце и рубины на платье и в диадеме засверкали красным огнем.
Ошарашенно смотрю на нее.
– Ты… чего?
– Рот закрой.
Она порывисто обняла меня и зашептала на ухо, прикрывая губы ладонью, глядя в глаза ошарашенной Диане:
– Ты не долетишь до Ольхона. Есть приказ на ликвидацию. Я не знаю, где и как. Может, снайпер, может, взрывчатка в авто, в вертолете или самолете, может, ракета с земли или с орбиты. Помни одно – твоя семья записана в «сопутствующий ущерб», поэтому постарайся никогда не передвигаться с семьей одним бортом, иначе они все погибнут вместе с тобой. Прости, я ничего не смогла сделать. Даже за визит сюда мне придется объясняться, что не очень хорошо. Неважно. Разберусь. Тут есть еще один вертолет. Пусть его проверят. И улетайте. Помни – все против вас.
Затем она слегка отстранилась, затем решительно впилась своими губами в мои и прошептала:
– Я люблю тебя. Прости меня. За всё.
Она развернулась и почти побежала к своему лимузину. Еще минута и летное поле опустело.
– Что это было?
Голос Дианы сух, хотя полон гнева.
– Ди, потом, если живы останемся. Быстрее Аяну и детей в тот вертолет! Быстрее! Командир, на взлет и уходи отсюда!
Мы побежали с детьми на руках, когда позади что-то полыхнуло, и, обернувшись, мы увидели, как на поле падают пылающие ярко рубиновые обломки того, что когда-то было нашим вертолетом…
Я вскочил с кресла. Меня колотило. Господи боже, какой страшный и какой явный сон.
– Миша, что случилось?
Диана вбежала в кабинет и обхватила мои плечи.
– Что, родной, любимый, что? Приснилось что-то? Ты так кричал…
Молчу. Я не знаю, что говорить. Не знаю, как это все сказать. Да и что вообще стоит Диане говорить…
Диана, словно понимает мое состояние, просто прижимает мою щеку к своей груди, и я чувствую, как по щеке тонкой струйкой стекает теплое молоко.
Это словно отрезвляет меня, и я мягко отстраняюсь.
– Любимый, ты в порядке? Может, доктора кликнуть?
Качаю головой.
– Нет. Не надо.
– Почему ты во сне звал Эби? Даже кричал. И меня звал. И даже Аяну. Что тебе снилось?
Да, тут уж не отвертишься. Что-то нужно говорить. И я рассказал. Почти все. Ну, кроме фразы Эбигейл про «Я тебя люблю» и поцелуй. Ни к чему это Диане. Нам не поможет, а мне проблемы создаст. Диана, как и все женщины, никогда ничего не забывают. Почему-то не к месту вспомнился анекдот: «Когда женщина говорит, что ты этот вечер никогда не забудешь, она имеет в виду, что напоминать об этом проклятом вечере она тебе будет каждый день».
Ладно, шутки шутками, а вопрос серьезный на самом деле.
Нет, я пока все еще Кесарь, Наместник, Местоблюститель и прочая… У меня пока никто ничего не отбирал. Пока. Тут пока и с Императором не все понятно…
Поступил сигнал входящего вызова.
Стучу по клавише селектора.
– Да!
Бодрый голос дежурного офицера:
– Дежурный офицер капитан СБД Пожарский. Ваше величество, нам удалось разыскать цесаревича.
– Где был?
– На острове Грааль. Но…
– Говорите.
Офицер кашлянул.
– Владимир Борисович мертвецки пьян. И похоже, что там не только алкоголь.
Черт! Вот что за семейка! Грааль, конечно, где еще его было искать? Самое «веселое» местечко из всего архипелага Святого Семейства! Тусовки, ночные клубы, элитные тусовки. Если днем Грааль хоть как-то отвечал своему изначальному предназначению и был неким вариантом открытого университета, там проводились лекции, семинары, курсы, прочие образовательные и развивающие программы, то вот после десяти вечера остров Грааль словно подменяли. Даже Константинополь и Новый Илион молча завистливо курили в сторонке. Курили траву, но свою, не ту, что продавалась официально, и таблеточки там тоже были не из аптеки. Мне было непонятно, почему Мария позволяла это. Впрочем, там так повелось еще при ее царственной бабушке. И сама Маша там славно тусила по молодости лет. Ну, вот и получили. Распишитесь, как говорится.
– С кем он был и где?
– В ночном клубе «Горячий фараон». В компании. Все доставлены в участок для освидетельствования. Цесаревича и графиню Льгову доставили на Остров Христа.
Удивленно переспрашиваю:
– Льгову? А она нам зачем? Сидела бы в обезьяннике со всеми. Корона бы не упала.
– Э-э-э, осмелюсь доложить, ваше величество, у них что-то вроде романа. Владимир Борисович, хоть и был пьян, но категорически не хотел лететь без нее, а графиня так просто вцепилась в него. Ну, мы подумали, что ничего страшного не произойдет если ее сюда привезти, лишь бы скорее выполнить ваше приказание и быстрее доставить цесаревича к вам, ваше величество. Да, и вдруг вы захотите у нее что-то уточнить.
– Ладно. – Действительно, не стоит канители. – Так, я сейчас подойду к нему в покои. Срочно туда медицинскую бригаду, капельницу и все, что требуется по сему случаю.
– Бригада уже там. Работают с ним.
– Хорошо. Иду.
Хоть одна хорошая новость за сегодня.
Диана конечно же все слышала, даже стараясь не дышать, чтоб не выдать свое присутствие.
– Ты собираешься это чудо посадить на трон?
Морщусь.
– Не знаю. Посмотрим. Трон его по праву. Но он сам не хочет. А вот Саша, насколько я понимаю, хочет. Но хочет ли трон Сашу – это вопрос вопросов. Да и не нашли пока Сашу, насколько я понял. Наверняка тоже где-то тусит в ночном клубе, но в другом.
– В каком?
– Ди, я очень люблю вопросы всякие. Особенно риторические. Откуда я знаю, в каком? Найдут, вытащат за ноги из-под стола, засунут под капельницу и в вертолет. Знала бы ты, как они мне все дороги!
– Миша…
Диана со значением ткнула пальцем в потолок. Пишут, мол. Я отмахнулся. Если я выиграю этот крысиный забег, то без разницы, пишут меня или нет. А если проиграю, то тем более.
Вновь вспомнился давешний сон. И Эби. Где она, кстати?
– Счастье мое, я пойду разбираться с Вовкой. А потом, даст бог, и Сашку найдут.
– Ты зря пренебрегаешь Льговой. Она имеет большое влияние на Вовку.
– Ой, я тебя умоляю! Если императором станет Сашка, то Льгова с Вовкой пусть милуются сколько угодно. А если Вовка станет императором, то Льгова попадет под асфальтоукладчик, имя которому Эбигейл Стюарт-Савой-Романова, Высочество и Великая Княжна.
Жена вздохнула.
– Ты опять на своей волне и не слышишь меня.
– Ладно-ладно, даст бог, вернусь на обед, расскажешь свои мысли. А пока я побежал пытать Вовку.
Дверь покоев за мной закрылась. Быстро иду к лифту.
Нажимаю тангенту переговорника.
– Дежурный офицер капитан…
– Вот что, Пожарский, уточни, где Борис Домиславович. Как-то я упустил его.
– Я уже уточнил. Он в Институте Крови в Константинополе. Согласно вашему повелению, о случившемся никому не сообщали, включая его. Прикажете сообщить?
Толковый офицер. Надо взять на заметку. Пора формировать свою команду.
– Гм… Сообщите ему, что государыня срочно хочет его видеть. Но она не на связи. Вопросы?
– Никак нет. Сделаем.
…Найденный в недрах Грааля Вовка, как доложили, был в ночном клубе извлечен из-под графини (любил шельмец поиграть в «лошадку») и остался без сладенького. Наоборот, когда он хоть как-то пришел в себя, его чуть ли не силой притащили в покои императрицы. Увидев мать в таком неприглядном состоянии, Владимир немедленно лишился чувств и банально свалился в обморок. Медикам не сразу удалось привести его в чувство. Тело его матери уже накрыли покрывалом, но он все время косился на него.
– Владимир, ты меня слышишь? Попей воды.
Он деревянными пальцами взял пластиковый стакан (медики благоразумно не дали стекло) и трясущимися губами сделал несколько глотков.
– Чт-т-то с ней?
Играть тут всякие комедии у меня не было ни времени, ни желания. Пусть графиня ему носик утирает.
– Твоя мама умерла. Причину установит врачебная комиссия и судмедэкспертиза.
– А пена на губах? Ее отравили?!
– Это установит судмедэкспертиза. Но да, исключать этого нельзя. Поэтому постарайся тут ничего не трогать, тем более не пить. Я приставлю к тебе сопровождение. Всю еду и напитки будут проверять, твою одежду и обувь тоже. И пару-тройку телохранителей не помешает.
Вовка прошептал, глядя в никуда:
– Господи боже… Мама…
Взгляд его стал совершенно стеклянным.
Трогаю его плечо.
– Эй, ты меня узнаешь? Мы с тобой в одной комнате жили в общаге Лицея несколько лет. Я Миша. Помнишь Мишу?
Тот слабо кивнул.
– Да, помню. Но что ты здесь делаешь?
– Твоя мама вчера публично и официально провозгласила меня Кесарем, Местоблюстителем и Наместником всего Сущего и всего Мироздания…
Титулы звучали не так, но Вовке и этого было много. Спишем потом на «белочку».
– Миш, это ваши дела. От меня что ты хочешь?
– Я? Не я, а Империя и все верные твои подданные.
Удивленно:
– Мои?
Не менее удивленно:
– А чьи, Вов? Не мои же! Теперь ты у нас Государь Император-Август. Так что подданные именно твои. Так что соберись, принимай дела.
Мой лицейский товарищ бросил взгляд на продолговатую фигуру под покрывалом, и с ним случилась форменная истерика. Пришлось вызывать докторов, колоть успокоительное, делать прочие процедуры, но ничего не помогало.
Он кричал, рыдал, царапался и даже пытался кусаться. Закончилось это все дозой снотворного, и Вовка затих. Я вызвал наряд лейб-гвардейцев.
– Вот что, бойцы, со всем тщанием и аккуратностью отнесите Владимира Борисовича в его комнату и бережно уложите в постель. Докторов, капельницу и все, что надо. Пусть приведут его в нормальное состояние. Он мне нужен.
Командир дежурного наряда осторожно уточнил: