– Вовка сегодня был здесь?
Марго слегка покачала головой.
– А вчера?
Тот же жест.
Киваю. Хорошо, мол, увидимся. И с Вовкой тоже.
Шло стремительное оскотинивание августа нашего. Ни про какой год уже и речь не шла. Такими темпами он через неделю начнет требовать, чтобы ему туфлю целовали при входе, а через месяц будет свою обожаемую графиню Льгову при всех пороть розгами, а может и не просто пороть. Дело-то молодое!
Я утрирую, конечно, но уверен, что недалек от истинного положения вещей. Надо его скидывать с трона, отбирать бриллиантовую шапку, желательно без скандала и прочих разговоров про государственный переворот, а то пойдут потом по Руси разговоры про то, что «Царица ненастоящая!». Дать ему хорошенький такой со всей силы… леденец, и Льговой два, и на остров какой-нибудь теплый. Рядом с Южной Америкой. И погоды там стоят чудные, да и соседи интересные. Суборбиталом, чтоб мозги в «прыжке» и прочистило. Обоим. Льгова тоже начинает мне норов свой показывать. Незаменимая, мля, тварь… Вроде и графиня, а чувство меры отсутствует напрочь, словно из скотного двора ее набрали по объявлению.
Я бросил взгляд вслед уходящим сестрам, пытаясь определить, чья попка мне нравится больше (шутка). Обе были ничего. Ну, делать нечего, победа в конкурсе по очкам присуждается Елизавете Борисовне, имени сего Второй! А через месяц, если не выгонит, сам попрошусь в отставку. И – «В глушь! В Саратов!»
Шутки, конечно. Попки хороши, но Диану я не променяю ни на кого из них. И, вообще, ни на кого. Но, честно, я так устал от этого всего. Как же я устал…
Мы с Изабель стояли спиной к проходящим. Стояли рядом. По правую руку лежащей императрицы. Был ли в этом какой-то символизм? Не знаю. Мы с принцессой стояли рядом, но не стояли вместе.
А Маша ничуть не изменилась. Доктора знали свое дело. А других при госпоже и быть не могло априори.
Эх, Маша, Маша… Какую кашу ты заварила. Был бы я у тебя на побегушках и горя бы не знал никакого. Ну, какой из меня правитель, в самом деле? Я и кесарем быть не хочу. Вот ты меня приблизила только потому, что я – попаданец? Ну, и держала бы при себе на Острове в качестве островной обезьянки, а я бы сказки рассказывал. Прости, но сын твой вообще придурок, не обижайся, но я его сниму и выгоню к чертям собачьим с поста. Дам ведро леденцов на память. Правда, придется утрясать в Сенате Терры, в правительстве, у верховного канцлера… Еще полведра леденцов придется оставить там.
«Единственный экземпляр. Лично». И подпись: «Миша, ты знаешь, что делать. Позаботься о моей семье и всей Империи. Маша, твоя сестра». ПОСТСКРИПТУМ. «Не бросай Империю. Ее разорвут на куски, в том числе и мои дети, да и Лунные тоже. И прочие. Не бросай, как в прошлый раз. Да хранит тебя Бог».
Мое Величество Светлейший Михаил Александрович, Великий Кесарь Империи, Соправитель Терры Единства, Местоблюститель Престолов России, Ромеи и прочая, Светлейший Князь Терры и Селены, Наместник Императора-Августа Владимира Борисовича во всех землях и пространствах Единства, Терры и прочих территорий, принадлежащих Короне по праву.
Ты этого хотел? Да, Миша?
Идут люди. Череда за чередой. Империя. Сколько людей – знает статистика, но разве в только этом дело? Империя. Терра. Миры. Человечество…
– Закурить не найдется?
– Боря, иди на фиг.
Борис был расслаблен, как и всегда. Похороны. Печально. И что? Жизнь остановилась? Дел хватает и без того.
– Как тебе бразилианка?
Прозвучало как «обезьянка».
– На двух ногах.
– Мог бы жениться?
– Нет.
– Что так?
– Я женат уже.
– Злой ты.
– У тебя учусь.
– Можно подумать. А если серьезно?
– Умна. Красива. Молодец. Как деда помрет, то достойная противница нам будет. Обзавидуемся. Мало не покажется.
– Как относишься?
– Хорошо. Лучше опасный, но прогнозируемый противник, чем такой, как Вовка.
– Тут соглашусь. Вовку надо решать.
– Вот и я о том.
– Тебя?
– Без меня.
– Не тебе решать. Жизнь не нас с тобой устроила.
Мое Величество Светлейший Михаил Александрович, Великий Кесарь Империи, Соправитель Терры Единства, Местоблюститель Престолов России, Ромеи и прочая, Светлейший Князь Терры и Селены, Наместник Императора-Августа Владимира Борисовича во всех землях и пространствах Единства, Терры и прочих территорий, принадлежащих Короне по праву.
Для кого-то звучит, как музыка, но для меня это мое проклятие.
У Вовы титул значительно пышнее. А толку?
– Ты вообще обалдел?!
– Отвали…
Вовочка скучающе сидел на троне. Боком. Перекинув ноги через подлокотник. Смысл в глазах отсутствовал. Ему было хорошо. И он был не здесь. Не с нами.
Глянул на испуганную Льгову.
– Что с ним?
– Н-не знаю…
– А кто?
Графиня ткнула пальцем в Вовку. Я счастлив.
– Давно?
– С час уже.
– Почему не кликнула докторов?
– Я… Я боюсь… Я…
Приплыли. Приехали. Или как там сейчас говорят?
Он, в общем, и не нужен, переговоры вести все равно мне, но он должен был хотя бы лицом поторговать на аудиенции. Как его показывать людям в таком виде? Господи, за что мне это все? Льгова, дура набитая, не среагировала, пока я там на корабликах прохлаждался и ручки всяким дамам целовал, будь они неладны.
Вовку надо срочно менять, это понятно. Но что мне делать СЕЙЧАС?
– Докторов! Срочно!
Прибежала (буквально ножками) медицинская бригада.
– Так, задача. Государь немного приболел. Вы поняли. У нас через четверть часа аудиенция перед иностранными послами. Вернуть в чувство и в приличный вид. Чтоб хотя бы сидел и кивал. Головой. Вопросы?
Главный врач попытался возразить:
– Но…
– Не знаю, Лазарь Моисеевич. Делайте, что хотите. Мне тут нужен прилично сидящий на троне государь через четверть часа, это ясно?
– Да, ваше величество.
– Работайте. Графиня, за мной.
Не оборачиваясь, выхожу в боковую от трона дверь слева. Льгова (а я надеюсь, что это она) цокает каблучками сзади.
Дверь закрывается. Оборачиваюсь. Льгова.
– Ну?
– Ваше величество, я…
– Я знаю, что я – величество. Тебя я тут зачем поставил, а? Как он дошел до такого состояния? Ну как? Объясни мне! Доктора были же под рукой. Жить надоело, да? Что с тебя толку… Вот что мне прикажешь делать теперь? Международный скандал, пресса и все прочее! Своей глупой милостью выставила Империю на посмешище. Как я его в таком виде ТАКИМ людям покажу? ЗАЧЕМ Я ТЕБЯ СЮДА ПОСТАВИЛ?!
Графиня молчала, потупив глазки.
Дура набитая.
Я был в холодном бешенстве. Позорище. Провалили всё… На ровном месте…
– Господи, с кем я имею дело…
Открылась дверь.
– Что там, Лазарь Моисеевич?
– Государь, мы не успеваем. Никак. Запущенный случай. Нужна госпитализация. Срочно. Нужны клинические процедуры и исследования. Я не могу гарантировать, что он в таком состоянии не скажет лишнего в присутствии послов и прессы. Если вообще что-то скажет. А он может такое сказать, что… Он сейчас… хм… Наручники нужны, пока не прокапаем. Весьма тяжелый случай. Все что угодно может быть.
– Понятно. Не будем играть в русскую рулетку. Не при послах. Быстро, ОЧЕНЬ быстро госпитализируйте его отсюда с глаз долой. Вот совсем быстро… Да?
– Машина у подъезда.
– Славно. Надежда на вас. Где пресс-секретарь?
– Я здесь, государь!
– Так, обеспечить картинку. Красивую. Императора госпитализируют с чем-то, спросите у доктора с чем именно. Что-то приличное, внезапное, вызывающее сочувствие и понимание, но не слишком опасное. Без беспокойства. Ну, так чтобы… Гипертонический криз какой-нибудь. Барическая пила. Перетрудился. Жить будет и все такое. Мы победим. Это ясно?
– Да, государь!
– Вот и хорошо. Бейте в колокола. Деньги в ящике. Не жадничайте, нам нужна яркая сочувствующая картинка. Где лидеры мнений лежат, вы знаете. Делайте. Служба протокола где?
– Я здесь, государь!
– Сообщите послам… э-м-м, короче, делегации ЮжАСа, что император госпитализирован. Уточните у доктора, с каким диагнозом. И…
Я задумался.
Дурацкая ситуация.
– Делайте! Цесаревна и царевна?
– Уже прибыли. Ждут. В Екатерининском зале.
Хоть что-то в этом мире нормально. Службе протокола:
– Короче, послам передайте, что аудиенция состоится в запланированные сроки.
Сам бросаюсь в Екатерининский зал. Благо недалеко. По меркам дворца, конечно.
Барышни во что-то играли. На планшетах, разумеется, не подумайте ничего предосудительного.
– Так, девочки, у нас проблема.
Они подняли на меня глаза. У нас были сложные отношения, но сейчас не до этого.
– В общем, ваш старший брат опять перебрал. Почти чуток совсем. Его госпитализируют. Через пять минут у нас большая аудиенция, вы в курсе. Ничего отменить уже нельзя. Играем по плану, иначе будет некрасиво. Пресса, послы и все такое. Каждый из нас играет свою партию. Я, как Кесарь и Местоблюститель, отыграю за Вовку, вы свои роли. Есть вопросы?
Они переглянулись и пожали плечами.
– Вот и славно. Люблю вас.
Лизка буркнула:
– Чтоб ты подох.
– Взаимно. Иди уже.
Принцесса Луиза Мария Венда Ангела Вильгельмина Прусская играла на скрипке. Прохожие останавливались, слушали, аплодировали, кто-то опускал в коробку купюры или переводил на номер телефона.
Разумеется, деньги ей были не нужны. Германия была не настолько бедна, чтобы ее принцесса выпрашивала монеты у пассажиров московского метрополитена. Одни работники службы безопасности стоили казне намного больше, чем ее «сборы» приносили денег.