– А гдеТимофей? – спросил Михаил.
– Я за него.
– Как … а гдеТимофей? – растерялся он.
– Пойдем замной! – приказал Образ.
Беловскийповиновался, только оглянулся на черкасов, но Образ строго сказал:
– Неоглядывайся!
Он взялМихаила за руку, и они кометой обрушились вниз. Беловский видел, как навстречуим взлетают, словно ракеты ПВО, страшные красноглазые монстры, но приприближении в ужасе отскакивают в сторону. Чем они ближе подлетали к земле, темплотнее становились слои враждебных чудовищ, и тем чаще они в ужасе шарахалисьот летящего с грохотом и пламенем Образа с Беловским. Михаилу подумалось, чтотакое сопровождение посильнее светлых сущностей, которые прикрывали его впервый раз. Те отбивали атаки демонов, а от этого бесы сами отскакивают какошпаренные кипятком.
Они падали стакой скоростью, что воздух за ними трещал и взрывался плазменными струями. Новокруг них существовала какая-то каплевидная, невидимая защита, которая непозволяла им сгореть. Земля стремительно надвигалась. Беловский успел заметить,что они несутся не в Атлантику, а куда-то значительно восточнее, в какой-тоогромный горный массив. Он хотел крикнуть, но не успел раскрыть даже рот, какони на всей чудовищной скорости врезались в снежную вершину и пронзили еенасквозь, как пуля масло.
Непродолжительноевремя они летели в кромешной тьме. Чувствовалось, что их скорость постепеннопадает, но она еще очень большая. Неожиданно тьма рассеялась, их ослепилоогненным светом, и они, проломив какой-то иной небосвод, с грохотом ипламенными искрами ворвались в какое-то иное небо.
Скорость ихзамедлилась совсем. Они плавно приземлились на широкий мраморный портал, где ихвстречала многочисленная толпа.
НаконецМихаилу представилась возможность рассмотреть того, кто его с такойуверенностью доставил сюда и кого он мысленно назвал светящимся Образом. Онстоял посреди площади, куда они приземлились, и безразлично оглядывалприветствующих их людей. Не говоря ни слова, он повел Михаила вверх по широкойлестнице сквозь расступающуюся толпу, которая сплошь состояла из вельмож разныхэпох и народов. Светящийся Образ в этом месте приобрел оранжево-красныйоттенок, был величествен и казался утомленным.
Беловский ужепонял, что попал в преисподнюю. Он не испугался, потому что был уверен в том,что это всего лишь еще одно, очередное испытание или задание. Он ждал, когда сним опять выйдут на связь и объяснят, что делать. Образ довел его до высшейступени, сел на стоящий тут трон и усадил Михаила слева от себя. Толпа,оставшаяся ниже, при этом упала на колени. Известные завоеватели, монархи, президенты,мыслители, основатели религий, сект, философских школ и даже архиереихристианских церквей пали ниц и прославили светящийся Образ. При этомзасверкали, заискрили, засияли огненными брызгами горностаевые мантии,бриллиантовые короны, золотые тиары, митры, аксельбанты, эполеты и ордена. Онипреклоняли колени, склонялись в реверансах, радушно улыбались, но при этом каждыйноровил заслонить собой соседа, если не получалось, хотя бы пихнуть его локтемили что-то презрительно шепнуть.
Образ обрелчерты человека. Его свечение немного потухло, он стал понятней и доступней.Устало откинувшись в троне, он небрежно указал на толпу утонченной рукой:
– Видишь всюэту сволочь?
– Вижу, –ответил Беловский.
– Знаешь, гдемы?
– Догадываюсь…
– Правильно.Мы в аду.
Он помолчал,играя подлокотником в виде свободно плавающего глобуса.
– А знаешь,кто эти люди?
– Некоторых яузнаю.
– Это самыебольшие негодяи истории.
Он опятьзамолчал, наблюдая за копошением в толпе.
– Не правдали, мерзкое зрелище? Смотри, они готовы загрызть друг друга, и при этом каждыйиз них пытается выразить мне самую сучью преданность…
– Да уж,компания не из лучших…
– А почему тыне спрашиваешь, кто я?
– Не успелеще…
– Ну, спроси,– приятно улыбнулся Образ. – Нет, не спрашивай, лучше догадайся сам!
– Ты архангел.
– Правильно.Только я самый первый из архангелов.
– Денница?
– Ну, да.Таким ты меня представлял?
– Нет,конечно. Ты сатана, и я представлял тебя как сатану.
– Убедился,что это не так?
– Пока ещенет.
– Как это«нет»? Разве не веришь своим глазам?
– Я слышал протебя, что ты большой хитрец.
– Я не хитрец,а правдолюб. Вся моя хитрость в том, что я всегда говорю правду.
Беловскийпромолчал, соображая, к чему он клонит.
– Я несобираюсь тебя убеждать словами. Что есть слова? Пустое сотрясание воздуха. Яне буду убеждать тебя ни в чем. Просто буду спрашивать, а ты отвечать, так каксчитаешь нужным. Это будет честно. Согласен?
– А могу я неотвечать?
– Конечно,можешь! – мягко и просто улыбнулся архангел. – Ты мой гость. Ты оказался здесьне потому, что заслужил этого, как все эти подонки, а потому что я сам захотелс тобой познакомиться. А посему на тебя не распространяется моя власть. Тыволен поступать, как хочешь. Согласен?
Беловскийколебался. Он не верил Деннице. Он знал, что тот выстраивает что-то сложное поковарству и грандиозное по замыслу.
– Смотри,смотри! – по-мальчишески открыто смеясь, указал он вниз, где произошла какая-тосвара. – Смотри, кому это там выписывают тумаков? Ба, да это дедушка Ленинопять проигрывает в классовой борьбе!
Денницавскочил на ноги, как болельщик на трибунах.
– Не сдавайся,Ильич! Куси, куси буржуазию за ногу! Ха-ха-ха! – заразительно смеялся он.
–Смотри-смотри, – хлопал он по плечу Беловского, – как его Адольф Алоизович сРодрижкой де Борджиа отхаживают! Знаешь, что это за Родрига?
– Нет, этогоне знаю.
– Да Папа онбыл… Римский. Ха-ха! Александр Шестой! У как! Понял?
– За что ониЛенина бьют?
– Да его тутвсе бьют! Бо – идеологический враг! Кусается сильно…
– Жалкостарика, забьют ведь до смерти!
– Не! Ха-ха!Ильича до смерти не забить! Ведь он живее всех живых!
– Да жалко всеравно! Скажи, чтоб прекратили…
– Ну, брат,это ты зря. Ильич заслужил...
– Да ну и что,что заслужил. Что от этого изменится, если ты велишь им прекратить?
– Чего изменится?А вот посмотри!
Денница прямоиз руки бросил в дерущихся пучок огня. Гитлер и Борджиа отлетели с воплями.Ленин встал на четвереньки и, покачиваясь от побоев, пополз в сторону. На путиему попались обнаженные ноги какого-то знатного римлянина, и он вцепился в нихруками и зубами. Патриций заорал и с ревом покатился отдирать Ильича от своихикр.
– А это кто?
– ЭтоКалигула.
Окружающие этубезобразную схватку аристократы зашипели от негодования и презрения кдерущимся. Каждый из них стремился одновременно брезгливо отойти подальше и вто же время успеть пнуть или наступить на одного из дерущихся. Из-за большогоколичества негодующих знаменитостей, не всем удавалось дотянуться до Ленина сКалигулой, поэтому некоторым оставалось только плюнуть.
– Ну, посмотрина них. Кого-нибудь еще жалко? – от души смеялся Денница.
Беловскийзадумался. Ему были отвратительны все. Но он вспомнил слова Тимофея…
– Тимофея? –вдруг перебил его мысли архангел, как будто Михаил не думал, а говорил в слух.– Забудь ты своего Тимофея! А то я тебе такое про него покажу, что ты о немдаже думать не сможешь!
– Что ж такоготы можешь показать, что…
– Я могупоказать и рассказать о нем чистую правду – махнув рукой, перебил его сатана. –Я всегда говорю только правду! Я знаю про всех людей правду. То, что они насамом деле из себя представляют. То, что они скрывают ото всех на свете. Чтобоятся произнести даже на исповеди! Мне приходится все это знать…
– Ты видишь влюдях только недостатки.
– Я вижу влюдях правду! Я вижу объективную реальность.
– На все можнопосмотреть с разных точек зрения…
– Дело в том,дорогой Михаил, что я способен смотреть одновременно со всех точек и получатьстопроцентную информацию, не скрывая лукаво невыгодные мне по каким-то причинамфакты. Ведь так честней, правильно, Михаил? Ты ведь любишь честность?
– Что ты отменя хочешь?
– Я хочу стобой дружить и по дружбе рассказать всю правду, которую от тебя скрывают.
– А если я незахочу с тобой дружить?
– Все можетбыть, все может быть! Для того чтобы со мной дружить, нужно иметь мужество ижажду истины. Все любят тарахтеть о правде, о честности, о справедливости. Нокак только дело доходит до дела, так сказать, все напускные добродетели куда-тоисчезают! Все сразу пытаются надругаться над самими принципами непредвзятойобъективности, честности и правды. Превратить все в какой-то чудовищный постепени лицемерия фарс! Все начинают выбирать – это нам подходит, а этозаберите! Это – лишнее! Закройте глаза на горы пакостей и смотрите только накучку добродетелей. Но тогда при чем тут честность? В каком местесправедливость?
– Мне всегдаказалось, что…
– Да знаю явсе это! Знаю, что малая добродетель весит больше чем большая пакость и такдалее. Только я, как приверженец абсолютной честности, не могу в это поверить.Не нужно меня «разводить» как лоха на базаре! Я и сам знаю – что, скольковесит, потому что у меня весы верные! Тимофей к тебе аки крин лазоревыйприходил, я ажно чуть не расплакался от умиления… Какая святая душа! Да у меняв аду миллиарды душ томятся, которых и близко с этим головорезом не поставишь!Великие праведники, мудрецы, аскеты, чудотворцы сидят в аду, а этот убийца инасильник светлым ликом похваляется! Где справедливость?
Нет, Михаил,прежде чем отказаться от меня, ты должен кое-что узнать и на основе знанийсделать свой выбор. Пойдем со мной, я вижу, что тебе противны эти холеные хари!
Он взялМихаила за руку и решительно повел по длинному коридору.
– Я тоже немогу долго смотреть на этот сброд. Но приходится!
– Зачем же тысмотришь?
– А как же?Это моя коллекция – лучшие из лучших! Собрание самых отъявленных подонков извсех, когда-либо собранных в одном месте от сотворения мира! Ты непредставляешь, как долго я ее собирал!