страшное! Американцы как-то пронюхали про это и перепрограмировали электроникуна взрывателе на сегодняшнее число! На этот час! Через несколько минут здесьтак рванет, что вместо архипелага появится впадина!
– Это точныеданные? – страх на лице шейха стал более правдоподобным.
– Абсолютно!
– Что тынамерен предпринять?
– Рядом сомной сидит один из тех американцев, которые осуществляли эту операцию. Он знает,как остановить механизм! Мы идем на субмарине к нашим танкерам.
– Он надежныйчеловек? Он не блефует?
– У нас с нимсложные отношения, которые не позволяют ему рисковать.
– Я понимаю…понимаю тебя. Но почему ты раньше не сообщил мне об этом? Почему только сейчас,за несколько минут?
– Поверь мне,я не мог! Слишком серьезные силы участвуют в этой операции. И сейчас я оченьрискую, открытым текстом выходя на связь с тобой. Но другого выхода нет: или мыуспеваем обезвредить бомбу, и потом думаем, что делать дальше, или не успеваем!
– Но где вы?Между прочим, я по случаю тоже нахожусь на борту одного из этих транспортов.
– Мы ужеподходим к рейду. Скоро будем у вас. Скажи, дорогой брат, который из танкеровназывается «SRS-18», чтобы мы не тратили время напоиски?
Шейх был явнорастерян. Он не успевал подумать. Все его карты и планы перепутались такнеожиданно, что он не знал что ответить, а Коэн продолжал выбивать его изседла:
– Скажи,пожалуйста, скорее: где этот танкер! – кричал Анатоль. – Дорога каждая минута!Нас уже запеленговали! Я специально вышел на связь в самый последний момент,чтобы они не успели нам помешать. Вызывай полицию, прессу и армию, чтобы нас неперестреляли как котят! Который из танкеров «SRS-18»,брат!?
– Подожди,подожди, Джонатан! Кто за тобой гонится?
– За мнойгонится время! У нас осталось слишком мало времени, шейх! Через несколько минутмы все превратимся в пар!
Аль-Абас непонимал, как так могло случиться, что бомбу кто-то препрограмировал. Но он жилв мире сложных игр, где нередки двойные и тройные агенты и многоуровневыесхемы. Поэтому он вполне допускал, что его кто-то переиграл. Для того чтобы этопроверить, нужен серьезный анализ всех элементов его операции, вплоть до самыхмельчайших деталей. За несколько минут это осуществить было совершенноневозможно. Ему оставалось только два варианта – поверить Коэну или не поверитьКоэну. В первом случае он в принципе ничем не рисковал. Пусть американецподнимется на борт. В конце концов, не будут же они с Коэном взывать бомбу?Коэн не такой человек, чтобы совершать геройские поступки. А если он не поверитему… вдруг он не врет и бомба действительно перенастроена? Этот вариант вызывалу него больше опасений, поэтому он решил поверить.
– Почему выидете под водой? Поднимайтесь на поверхность и полным ходом идите к крайнемулевому транспорту. Это и есть «SRS-18»! Мы спускаемтрап с левого борта!
Анатоль резкозадрал горизонтальные рули, субмарина акулой вынырнула из воды и с удвоеннойскоростью понеслась к танкеру. Он выключил приемник, повернулся к Михаилу исказал:
– Ну, все… Мнеосталось жить пару минут.
– Жизнь вечна,Толя.
– Мне от этогоне слаще. Вечные муки хуже смерти.
Беловскийхотел что-то сказать, но Коэн перебил его:
– Ничего неговори. Не нужно. Я делаю это с полным сознанием и с надеждой на то, что моидевочки будут жить. Сделка – есть сделка. Единственное, о чем я хотел тебяпопросить – ты должен их крестить.
– Обещаю!
– Я знаю, чтоты агент межвременного спецназа, который действует в любом времени. Также язнаю, что тебе предстоит выполнить очень важное задание в будущем. Из этого яделаю вывод, что ты не умрешь сейчас вместе со мной. Поэтому я и прошу тебя обэтом одолжении.
И еще… Есливдруг доведется опять побывать во времени с 1963 года, то постарайся как-нибудькрестить и меня.
– Этоневозможно, Анатоль. Тогда изменится вес вектор развития.
– Жаль. Тогдахотя бы помолитесь обо мне, как о христианине, который просто не успелкреститься. Ему просто немного не повезло…
– Это яобещаю. И даже больше того.
– Ну, все, мыприближаемся. Сейчас я направлю лодку в борт этого танкера и одновременновключу систему самоуничтожения. Танкер должен затонуть и залить весь этоттропический рай нефтью. Шейх вряд ли станет его поднимать, потому что при этомему не удастся скрыть бомбу. Он может ее взорвать, но не будет этого делать,потому что цунами смоет арабские страны. Я не знаю, что он будет делать с этойпосудиной дальше. Да меня это и не волнует.
Даже еслитанкер не затонет, ему все равно придется буксировать его для ремонта вкакой-нибудь док, и там рабочие обнаружат бомбу. Поэтому он не будет егоремонтировать, а, скорее всего, затопит где-нибудь в океане. В общем, проблеммы ему сделаем больших и надолго.
Коэн посмотрелна него грустными-грустными глазами, как-то скромно, как будто чего-тостесняясь, улыбнулся и тихо произнес:
Все Миша,прощай! Прости меня, Господи!
Эпилог
Небольшая, нотолстостенная и потому тяжелая субмарина по касательной на большой скорости вспоролаборт танкера длинной рваной бороздой и через секунду взорвалась. Огненный столб,с клубами черного дыма и пара вырвался из огромной дыры в борту, и тонныпылающей нефти вырвались в море. Судно сразу же накренилось и стало зарыватьсяносом. На берегу острова Святой Анны стояли два человека и с интересомсозерцали это зрелище.
– Нет, вряд лиутонет – сказал невысокий старец с седой бородой.
– Подождемнемного, Киприан. Такие большие корабли быстро не тонут.
– Смотри,смотри, что это там такое?
– Кажется,вертолет взлетает. Никак шейх сумел улепетывает?
– Ну и, славаБогу!
– Ты радуешьсяза него?
– Я радуюсь зато, что он не взорвал бомбу. Ведь если бы он почувствовал, что погибает, он бымог спокойно рвануть ее. Так, чтобы не ему одному умирать.
– Да он всеравно бы не взорвал, потому что у него пульт запрограммирован на взрыв черезнесколько недель.
– Ну, мало ли.Вдруг он умеет перенастраивать его?
– В любомслучае, слава Богу!
– Слава Богу!
– А вон и нашигерои, кажется, идут!
– Да, это они!
По пылающейповерхности моря из черных клубов дыма вышли две фигуры. Они шли, не торопясь,и о чем-то беседовали.
– Красота! –воскликнул второй собеседник. – Вот это финал картины! Жаль, что я не режиссер…
– Какой изтебя режиссер, Тимофей? Где ты уже успел нахвататься этих словечек? Ты же вдесятом веке родился.
– Ну и что,что в десятом веке. Мне все равно Лизкины фильмы нравятся. Завидую я ей.
– Нашел чемузавидовать. Она ягоды живые только у меня в скиту пробовала, а ты завидуешь…
– Что ягоды? Сказановедь: «не хлебом единым будет жить человек, но всяким словом, исходящим из устБожиих»
– Так тоБожиих, не Лизкиных же?
– Да я и неговорю, что Лизкиных. Но слова, сказанные с истинной верой, и горячим сердцем,разве пустые? Разве они не зажигают сердца людей?
– Да понимаю ятебя, Тимофей, понимаю. Это я так, ворчу. Я и сам Лизавету нашу люблю, как дочьродную. Ангел она у нас. Чистый ангел!
– Интересно, очем они там спорят? Смотри, как руками размахивают?
– Пойдемнавстречу, что ли? Уж больно мне не терпится их обнять!
Михаил, идя попояс в пламени, сердито доказывал низкому Коэну, голова которого едвавыглядывала над пожаром, что он жив, и скоро увидит своими глазами дочек.
– Увидеть то яих увижу. Но вот обнять не обниму…
– Да почему жене обнимешь то?
– Ну, как же,мы ведь с тобой вроде как бы духи?
– Не духи, адуши. Я думаю, что если тебя посвятили в наши дела, значит, ты еще послужишь наземле. Скорее всего, тебя вернут в твое время и дадут возможность послужитьБогу!
– А как же ад?Я ведь заключил сделку?
– Вот ведьпривязался! Да кому нужен твой ад? Ты сознательно пошел на вечные муки, радивсего человечества. Вот это нужно! Вот это и есть твоя сделка!
– Как-тонечестно получается. Я ведь всю жизнь поступал нечестно, всю жизнь заключалсделки с каким-нибудь подвохом. И вот впервые решил поступить честно… и тут неполучилось.
– Ты что,расстроен?
– Я еще непонял ничего. Не расстроен, конечно. Скорее удивлен. Не представлял я, что всебудет так. Я ведь ждал, что после взрыва я сразу в котел с кипящей смолойпрыгну.
– Эх, ты!Простота! А еще олигарх… – засмеялся Михаил. – Да ты не переживай, страданий натвой век еще хватит. Я полагаю, что даже с избытком…
– Правда?
– Не знаю. Ноесли тебе дадут шанс стать христианином и отмолить свои грехи, то придется,наверное, и пострадать. Я, например, не представляю, как ты вернешься в своюжизнь, в свое общество и станешь там исповедовать Христа? Это ж хуже, чем накостре гореть…
– Везде нужноисповедовать Христа! – вступил в разговор Киприан.
– Ух, ты!Батюшка! Тимофей! Как незаметно подкрались-то!
– Да в такомдыму не мудрено. Ну, как вы, чадушки?
– Уже лучше –засмеялись Михаил с Анатолем.
– Ничего,ничего! Теперь будет нам всем веселей. Теперь у нас есть Победа! Правда, еще неокончательная, а все равно здорово поработали. Но отдыхать не будем. Делмно-о-ого!
– Куда опять?
– Куда, куда…К себе, в свое время. Думаешь там забот мало? Там сейчас такое начинается!
– На авианосец?
– Тебе наавианосец, а Толюшке в Африку. К сокровищам своим.
– Толь, вотвидишь, говорил я тебе, что вернут тебя еще пожить! – вставил Беловский.
– Поживешь,поживешь еще, миленький наш. Мы тебя уж больно сильно полюбили. Сколько в тебемудрости и ясности ума! Сколько мужества! – обнимая Коэна, чуть не пел Киприан.
– Со мнойникогда и никто, кроме детей и жены так не разговаривал – растерянно вращалглазами Анатоль.
– Так ведь иты никогда столько добра искреннего никому не делал. Ну, ничего, теперьпопробовал, так и продолжай, так и держи всю жизнь до самого конца, каким бы онни был. И станет тогда твой конец таким же радостным, как и сейчас. И дажелучше в стократ!
– А куда мысейчас идем? Огонь кругом…