10 сентября это небольшое войско покинуло Стародуб и двинулось на северо-восток. Через пять дней Лжедмитрий вошёл в Почеп. Местное население приняло «царя» с радостью. 20 сентября войско выступило к Брянску. Но вскоре к самозванцу явился гонец, сообщивший, что Брянск сожжён Кашиным – воеводой Шуйского, отступившим из сожжённой крепости. Лжедмитрий разбил лагерь у Свенского монастыря. Там наёмники потребовали у самозванца платы, но поскольку денег у него не было, он с трудом уговорил их продолжать поход. 2 октября самозванец пришёл в Карачев. Там к Лжедмитрию присоединился большой отряд запорожских казаков. Это дало самозванцу возможность напасть на войско, руководимое князем Мосальским и воеводой Мизиновым. На рассвете 8 октября пан Меховецкий и Будила нанесли удар по стану московских войск. Они смогли разгромить сторожевое охранение и ворваться в лагерь. Там поднялась паника. Кто-то из сторонников Шуйского продолжал сопротивляться, кто-то бежал. Успел оставить лагерь и князь Мосальский. Но Мизинов и многие московские воинские люди попали в плен к повстанцам. Победителям достались все пушки с боеприпасами и большой обоз. Население Козельска, многократно отражавшее нападение войск Шуйского, с радостью встречало повстанцев.
Шуйский торопился завершить дело под Тулой, ибо лагерь его неуклонно распадался. Дворяне и дети боярские разъезжались по домам из-за нехватки продовольствия и начавшейся распутицы. Да и повстанцы засылали и в лагерь, и к самому Шуйскому своих лазутчиков и посланцев. Гонец с письмом от самозванца, пробравшись в Тулу, оповестил её защитников о том, что «законный царь» уже вошёл с войском в пределы России и сражается с войсками Шуйского под Козельском. Это известие вызвало некоторое оживление среди повстанцев. Затем гонец явился в лагерь Шуйского и вручил грамоту от Лжедмитрия лично ему в руки. В грамоте было написано, что «царь Димитрий» предлагал Василию Шуйскому сдаться на его милость, дабы прекратить кровопролитие. Самозванец уверял Шуйского, что у него достаточно сил, чтобы вернуть себе царство, так как за ним стоит вся Литва. Гонец – сын боярский из Стародуба открыто объявил, что Василий Шуйский «под государем нашим прирожёным царём (Димитрием) подыскал царство» (т. е. совершил переворот и захватил власть). Тогда Шуйский приказал пытать посланца огнём. Но и под пыткой стародубец, пока мог говорить, твердил, что прислан истинным государем. Шуйский не остановил палача и тот «сожгоша на пытке ево до смерти». Всё это произвело сильное впечатление на народ.
После известия о выступлении самозванца в пределы России Беззубцев и Юрлов в окружении небольшого числа своих сторонников тёмной ночью с 11 на 12 ноября тайно оставили крепость Тулы. На берегу Упы отряд разделился. Здесь Беззубцев распрощался с Юрловым и его людьми. Юрлов в окружении десятка служилых людей направился к Воронежу. Беззубцев и его сторонники двинулись на север и вскоре встретились с конным разъездом дворянского ополчения из Смоленска. Здесь они сошли с коней, сняли с себя оружие и объявили, что сдаются на милость воеводам Шуйского.
В тот же день Юрий Беззубцев предстал пред очи Шуйского. Тот милостиво принял путивльского предводителя, переговорил с ним в присутствие нескольких воевод и пожаловал его дворянским чином. Следом он предложил Беззубцеву ехать к Калуге, дабы уломать тамошних повстанцев сдаться на его «царскую» милость. Всем сложившим оружие, Шуйский обещал жизнь. В случае успеха данной миссии Шуйский поклялся освободить и выпустить из тюрьмы Дмитрия Беззубцева – сына Юрия и всех его ближайших соратников, взятых в плен в Заборье. Скрепя сердце, путивльский сотник дал согласие и двинулся под Калугу с четырьмя тысячами путивльцев.
Пытаясь оказать сопротивление повстанцам, Шуйский велел князю Т.Ф. Сеитову занять крепости на Засечной Черте: Лихвин, Болхов и Белёв. Но хорунжий Будила вместе с казаками смог прорваться к Белёву, сломав замысел московских воевод, удержать повстанцев на линии Засечной Черты.
А между тем осадное войско под Тулой испытывало большие трудности. Но положение осаждённых было ещё хуже. К концу четырёх месяцев осады запасы продовольствия были на исходе. Вода в реке поднялась от заплотов и затопила город. Водой залило амбары с солью и зерном. Подмоченное зерно стало непригодно для употребления в пищу. Осаждённые стали есть, собак, кошек, лошадиные и коровьи шкуры и «прочую скверну». Цены на хлеб неимоверно взлетели вверх. Нормальное сообщение между различными частями города было прервано. Люди передвигались по улицам и вдоль укрепления на лодках и плотах. Народ был доведён до отчаяния бедствиями и голодом. Даже самые стойкие приверженцы «Димитрия» не скрывали своего разочарования в «подлинном» царе. Население города взроптало. Да и Шуйский обещал в своих подмётных письмах, что он помилует и оставит в живых всех, кто сдастся ему.
Князья Телятевский и Шаховской повели тайные переговоры с Шуйским о сдаче. Среди руководителей повстанческого войска произошёл раскол. Тогда Болотников и «царевич Пётр» вступили в переговоры с Шуйским о сдаче крепости при условии сохранения жизни всем сдавшимся в плен. В противном случае осаждённые утверждали, что будут драться до последнего человека. Василий Шуйский, сам находясь в трудном положении, принял условия «Петра» и Болотникова и поклялся на Кресте, что все защитники Тулы будут помилованы.
Тем временем Телятевский и Шаховской тайно обратились к посадским верхам Тулы с целью захватить Болотникова и «царевича», чтобы выдать их Шуйскому. Сговор состоялся. Заговорщики схватили «царевича Петра», Болотникова и всех их сподвижников и открыли ворота воеводам Шуйского.
Тула была сдана 15 октября. Доведённые до крайности тульские «сидельцы» сложили оружие. Всех их привели к присяге «царю Василию». Подавляющее большинство их распустили «за крестным целованием по городам». Телятевский, Шаховской, Болотников и «вор-царевич» Петрушка оставались под стражей. Над последними двумя велось следствие.
16 октября Лжедмитрий уже вошёл с войсками в Белёв. Повстанческое руководство направляло движение своих войск на юг – к Туле. На следующий день войско самозванца вошло в Болхов. Но тут пришло известие о падении Тулы, вызвавшее панику. Простояв в Болхове сутки, новоиспечённый «царик» спешно отступил в Карачев. Здесь запорожские казаки оставили лагерь самозванца и ушли на юг «за подмогой». Следом вспыхнул бунт наёмных солдат. Завладев обозом с добром, награбленным под Козельском, наёмники решили покинуть пределы России. В страхе Лжедмитрий покинул войско с тридцатью своими верными сторонниками из числа русских. Даже пан Меховецкий не знал, куда он исчез.
Шуйский был верен своему слову и выпустил Дмитрия Беззубцева из тюрьмы. Сам путивльский сотник провёл под Калугой несколько недель, ведя переговоры с осаждёнными. Однако, уговорить калужан оставить самозванца и присягнуть Шуйскому Юрию Беззубцеву не удалось. Тем временем Лжедмитрий вновь объявился в Орле, и война возобновилась. Дождавшись возвращения сына, Беззубцев свернул стан и вместе с тремя тысячами путивличей ушёл восвояси. Около тысячи его земляков остались в лагере под Калугой. Следом кто-то отъехал в Москву, кто-то перебежал под знамёна самозванца. На исходе декабря путивличи, возглавляемые своим славным воеводой, возвратились домой после затянувшегося похода на Москву. Здесь Беззубцев вновь встретился с Третьяком Юрловым.
К началу 1608 года накал Гражданской войны, охватившей Россию в начале лета 1606 года, вновь пошёл на спад. Повстанческие войска, базой которых был регион Поочья с центрами в Калуге и Туле, были разгромлены. Но силы Шуйского и сторонников его лагеря также были подорваны. И та, и другая стороны были обескровлены в ходе неимоверного напряжения и кровопролитного противостояния. Однако, политическая система, сложившаяся в России, и обретшая государственную власть в мае 1606 года временно устояла. Второй этап Гражданской войны, начавшийся одновременно с приходом к власти боярской группировки Василия Шуйского ещё был далёк от завершения. Но, однако, характер этой внутренней войны стал меняться. В начальной фазе второго этапа повстанческое войско, руководимое князьями: Телятевским, Шаховским, Засекиным, князьями Мосальскими, служилыми людьми: Пашковым, Ляпуновым, Беззубцевым, казачьими атаманами и предводителями типа: «царевича Петра», Нагибы, Болотникова и пр., сражалось исключительно за свои сословные интересы.
Первой причиной этого противостояния стало усекновение династии Московских Великих князей-царей Даниловичей и, как следствие, – несовершенство системы преемственности верховной власти в государстве. Вторая причина заключалась в жёстком, порой межсословном противостоянии мощных, многочисленных военно-служилых элит (боярства, дворянства и детей боярских), в их борьбе за приоритеты военной службы, в борьбе за свои интересы у кормила государственной власти. Третья причина выражалась в стремлении не менее многочисленных низших военных сословий: казаков, боевых холопов, стрельцов и пр. сохранить свои сословные привилегии, легко менять свою сословную принадлежность, активно участвовать в освоении незаселённых южных и восточных порубежных земель. Пользуясь статусом и принадлежностью к военно-служилому сословию, представители этих социальных слоёв стремились игнорировать систему законов и крепостническую политику государства.
И главное – никакой Крестьянской войны под руководством якобы Ивана Болотникова, о которой так любили тенденциозно поразмышлять отечественные и советские историки, и в помине не было! Крестьяне, набираемые в «посошное войско», если не воевали, то помогали воеводам В. Шуйского драться против повстанцев. В этих формах была явлена акматическая фаза – пассионарный перегрев[42]молодого великорусского этноса.