А собрать войска, встать во главе войск, чтоб защитить Рязанскую землю от татар, было уже некому. В то лето татары угнали в полон более десяти тысяч человек.
Польский сторожевой разъезд пана Млоцкого, рыскавший на свой страх и риск, за валами Скородома на правом берегу Яузы в ожидании обоза с продовольствием захватил русского монаха, который пытался скрыться от конных поляков. В последний момент монах успел порвать какие-то бумаги и бросить их в воды Яузы. Поляки не стали вылавливать из реки обрывки, но решили забрать монаха с собой и допытаться о том, какие вести и кому он нёс.
Иноку скрутили руки за спиной, взвалили на коня поперёк седла, привезли в Китай-город. Там в порубе на нём порвали рясу, исподнее и оголили его по пояс. Затем Млоцкий велел подвесить его на дыбу и растянуть.
– Ты еси вестоноша? Кому нёс грамоты? – начал допрос Млоцкий.
Инок молчал.
– Будьмо сечь и жечи тя, пока не речеши, кому нес грамотцы и что в сих прописано! – продолжал поляк.
Тщедушного телом инока били кнутом, смолили огненным факелом лик и грудь. Инок молчал. Только когда стали жечь ему стопы ног, тот стал шептать молитвы, а потом тихо произнёс:
– Племя жестоковыйное! Како воззрите в очи Господу на Страшном судище?
– Снимите эти мощи с дыбы, да скиньте в реку, он всё равно ничего не скажет! – произнёс Млоцкий и зло сплюнул на каменный пол.
В начале сентября Авраамий узнал от казаков, что к ним в таборы явился перебежчик – православный литвин. Тот литвин рассказал, что ляхи поимали монаха, но тот успел порвать письма и бросить их в реку. Монаха пытали огнём, били кнутом. Но тот, не смотря на жестокие пытки, не сказал ни слова. Тогда его утопили. Однако, казаки спустя день выловили в устье Яузы утопленного инока. На его теле видны были следы пыток. Спина была исполосована кнутом, ноги, грудь и лик сожжены огнём. Инока отпел священник, следом его захоронили близ казачьего стана. Узнав о том, Авраамий заплакал, потом долго пребывал в молитве и, наконец, решил ехать к казакам и разобраться во всём сам.
16 июля 1611 года Новгород Великий был взят шведскими войсками под руководством генерала Якоба Делагарди. Вскоре после захвата города было подписано соглашение, согласно которому горожане переходили под покровительство шведского короля Карла IX и требовали, чтобы один из его сыновей был назначен новгородским князем и «государем всея Руси». Однако Карл IX умер в октябре того же года, и его старший сын взошел на шведский трон. Молодой король желал принять титул Новгородского князя, но новгородцы не желали превращаться в подданных шведского короля и после некоторых переговоров его младший брат герцог Карл Филипп был объявлен формальным правителем Новгорода.
Юный принц так никогда и не появился в Новгороде – ему было лишь десять лет, и его мать, вдовствующая королева, не разрешила ему выезд в Россию. Тем не менее, Карл Филипп в документах фигурировал как формальный правитель. В действительности исполнительная власть находилась в руках генерала Делагарди и русского воеводы князя Ивана Никитича Большого Одоевского. Гражданская администрация города была поручена шведскому приказу, возглавляемому шведским секретарем, которого именовали дьяком. Он-то и стал правителем города. Однако, подчиненные этому шведскому приказу прежние русские органы управления продолжали нормально действовать в течение всего времени шведской оккупации.
Первое ополчение не смогло полностью освободить Москву. В августе-сентябре 1611 года нижегородские отряды вернулись домой. Надо было собирать новое ополчение.
Доподлинно известно, что на новолетие – 1 сентября 1611 года земским старостой в Нижнем Новгороде был избран Козьма Минин. Это свидетельствует о его прочном сословном и имущественном положении, способности руководить и доверии со стороны окружающих. Козьме к концу первого десятилетия XVII века было около 30 лет. Вероятно, первоначальное предложение Козьмы Минина состояло в создании отрядов самообороны, и лишь потом воплотилось в нечто большее[91]. Призыв земского старосты получил одобрение у представителей всех сословий в Нижнем и в его округе. Он был уполномочен собирать чрезвычайный налог. Это был редкий случай для того времени, когда начало такому важному делу было положено снизу. Необходимо отметить, что этот простой человек обладал редким даром убеждения, который позволил ему повести за собой сначала весь город, а потом и страну. Ядром ополчения и его первой когортой стали опытные воинские люди – смоленские дворяне и дети боярские, приглашенные Мининым на службу. Смоленские служилые люди с семьями и боевыми холопами дружно отъехали на восток и были пожалованы поместьями в Арзамасском уезде новым руководителем Первого ополчения князем Д.Т. Трубецким. Но арзамасские помещики принимать гостей и делиться с ними землями не захотели. Поэтому приглашение на службу в Нижний Новгород было для смолян выходом из трудного положения. Козьма Минин сделал им предложение, от которого нельзя было отказаться. К тому времени после двадцати месячной осады Смоленск уже был взят поляками.
На «место первого воеводы» нового ополчения был приглашен князь Дмитрий Михайлович Пожарский. Козьма Минин занять это место не мог. Не подходили для этого и местные воеводы. «Первый» воевода князь Василий Звенигородский получил думный чин окольничего от Сигизмунда III. «Второй» воевода Андрей Алябьев был худороден, и более родовитые дворяне не стали бы ему подчиняться. Пожарский же занял это место как самый достойный. Он был ровесником своего будущего сподвижника Козьмы Минина. Высокий чин стольника он получил еще при царе Борисе Годунове. Как и нижегородцы, верно служил он России при Василье Шуйском. В отличие от многих представителей знати, князь Дмитрий не запятнал себя общением ни с «тушинским вором», ни с поляками. Он проявил себя бесстрашным воином во время восстания в Москве, когда был ранен. Теперь же в своей вотчине селе Мугреево на реке Лух, недалеко от Нижнего Новгорода, он оправлялся от ранения.
В декабре 1611 года, помимо других городских приказов и служб, в Нижнем уже действовал Приказ Ополченских дел. Приказ занимался устроением войска, уже во главе с воеводами: князем Дмитрием Михайловичем Пожарским, Иваном Ивановичем Биркиным и дьяком Василием Юдиным. Биркина поддерживали смоляне, и он какое-то время стремился возглавить ополчение. Башмаков же до конца заведовал канцелярией. Через него прошла основная часть делопроизводственной работы. Козьма Минин в этот приказ не вошел, так как все еще исполнял функции земского старосты. Однако, именно вокруг Минина с Пожарским постепенно сложился совет, в который вошли и главные представители нижегородского дворянства, боярства[92] и духовенства. Последнее возглавили архимандрит Печерского монастыря Феодосий и протопоп Спасо-Преображенского собора Савва Евфимьев. Благословение и поддержка архимандрита Феодосия, главы нижегородского духовенства и «Городового совета» Нижнего Новгорода, были очень важны. Именно Феодосий возглавил делегацию, направленную с приглашением к Пожарскому, и с успехом выполнил свою миссию.
Рассылая грамоты в разные города с предложением объединиться, нижегородцы первоначально не противопоставляли себя Первому ополчению и писали о помощи ему. Лишь после того, как «подмосковные таборы» целовали крест «псковскому вору» (псковскому Лжедмитрию), а бездействие и неуправляемость войска князя Дмитрия Трубецкого стали очевидны, руководители Второго ополчения открыто заявили о самостоятельности своих действий. Тогда к февралю 1612 года в Нижнем Новгороде сложился новый орган государственной власти, который позднее получил название «Совет Всея Земли». Его решения поддержала Казань, а чуть позже – Кострома и Ярославль. Такое положение привело к «единомыслию» «низовых» и «верховых» поволжских городов. Всем россиянам становилось всё явственнее и понятнее, что роль, которую суждено было сыграть Нижнему Новгороду в национально-освободительной войне, была подготовлена всем ходом предыдущих событий[93].
С XIV века династия Московских князей, правящая элита, население Москвы и Московского княжества оказались наиболее пассионарными среди населения остальных регионов Русской земли. Потому процесс объединения Русских земель и возглавила Москва. Но роль древнейшего региона (ядра) России проявилась уже в первом и в начале второго десятилетия XVII века. Как только Москва была политически ослаблена и разорена именно в столице древнейшего региона России – в Нижнем Новгороде начался подъём патриотического движения во главе с руководителем посада Мининым и князем Пожарским, направленный на восстановление Российской государственности и освобождение России от захватчиков. С осени 1611 года Нижний Новгород стал практически второй столицей России.
29 октября 1611 года по улицам Варшавы в открытой повозке провезли пленного Василия Шуйского, после чего доставили его в королевский замок. Там низложенный русский царь публично склонился перед Сигизмундом III, признал себя побеждённым Речью Посполитой, поцеловал королю руку и принёс ему клятву верности. Это был момент величайшего триумфа Речи Посполитой над Россией. Но польский триумф продолжительным не получился…
Тем временем продовольствие для голодного польского воинства в осаждённом Китай-городе и в Кремле собирал в Подмосковье полк Яна Петра Сапеги. В кормление польско-литовскому войску были выделены «стации» (волости) к северо-востоку от Москвы. По свидетельству очевидца Самуила Маскевича, «что кому понравилось, и у наибольшего боярина жена ли, дочь ли, брали их силой»[94]. После гибели Сапеги в сентябре 1611 года тяжёлую задачу сбора продовольствия взял на себя Ян Кароль Ходкевич, великий гетман Литовский.