– Какая же выгода, Илья?
– Тебе надо будет отпустить воинственных шляхтичей, которые тебе сдадутся, не слишком утруждая себя кровавым смертельным сопротивлением, а также богатых иудеев из моей партии… Ведь иудеи помогали тебе раньше… – Илья многозначительно посмотрел на царя. – И дальше будут помогать… Но твои воины ради грабежа и добычи трофеев могут выместить свою свирепость на жидах… А шляхту надо отпустить и даже подарками наградить за слабое сопротивление трофейными или какими ещё… Ведь Полоцк – самый богатый город Литвы, и добыча, трофеи там …
– …А зачем мне отпускать шляхтичей? Где интерес московского царя в твоих интригах?
– Вот это уже вопрос не рядового воеводы, а государственного мудрого мужа-царя… Ведь при скором объединении Литвы и Польши в Речь Посполитую шляхта может сама пригласить тебя на трон, без всякого брачного дела с королевной Екатериной… Вот такой исход возможен, если тебе не помешают твои беглецы и внутренние изменники-заговорщики…
– И такие есть?..
– И уже есть… и ещё будут… – интригующе пообещал Илья. – Такова традиция не только Польши и Литвы, но и Руст в большей степени… ваши государи молятся на свои святыни и пепел войн и поражений традиционно, а над вперёд глядеть, без шор, с перспективой…
– Русская православная традиция – это не только жертвенное поклонение пеплу, а передача святого огня потомкам от государей и героев, идущих на жертвы. Вот так-то, жид Илья… Но я от тебя услышал суть предложения по шляхте и жидам-богатеям и по перспективам тронным… Только так скажу о своей возможности стать императором: со своими бы внутренними русскими интригами и изменниками разобраться. Ведь в той же Литве и Польше свои интриги общие на виду и закулисные – там чёрт ногу свою костяную сломит.
8Полоцкая битва и развязка
Царь приказал в походе армии на Полоцк везти всё продовольствие с собой для скрытности и устранения грабежа население. Подразумевалось само собой: будет взят город, и он будет отдан на разграбление. Но тайну похода при самом подходе к Полоцку не удалось сохранить, ибо первым сбежал и переметнулся на литовскую сторону воевода Богдан Хлызнев-Колычев. Когда царю доложили о первой измене в войске, он закрыл руками перекошенное от ужаса и презрения лицо. Подумал: «Сколько ещё будет на моей стезе государевой измен и предателей из воевод, бояр, князей, родичей дальних м близких», но тут же взял себя в руки, прошипев свистящим шепотом:
– Собаке собачья смерть, убить изменника, надо же назвали Богдан при рождении… Жизнь ему Бог дал, а после измены его Бог возьмёт жизнь нашими мстительными руками за измену…
– Как бы король не прознал через изменника про нас и подкрепление не выслал для спасения Полоцка, вдруг очухаются и нам в спину ударят? – Спросил воевода Пётр Иванович Шуйский.
– Не успеет ничего предпринять Сигизмунд, поверь, Пётр, на слово царю. Он знает, что говорит. Ни король, ни хан не ударят в спину. А изменника, как собаку бешеную, убить, чтоб другим не было повадно.
Только гетман Литвы, узнав от изменника Богдана о подошедшем войске царя к стенам Полоцка, начал собирать полки. Но под Полоцк они могли успеть только в том случае, если осада крепости затянулась на недели и месяцы. Городской гарнизон с главным воеводой Полоцка Станиславом Довойны был брошен на произвол военной судьбы. Грозный догадывался о печальной судьбе гарнизона, но держал в уме просьбу своего тайного агента Ильи насчёт шляхты и иудеев-богатеев. Подойдя к Полоцку к 31 января 1563 года и расставив полки вокруг крепости для осады и штурма, царь послал в крепость своего доверенного посла с предложением сдачи и перехода под начало Русского государства православного царя на условиях самих осаждённых полочан. Но посла убили. Потом уже выяснили, что посла убил предатель Богдан, чтобы этим актом выразить презрение к царю и его войску захватчиков и насильников. Убийство посла разъярило всех от царя до простого воина и обозника-крестьянина.
Полоцк, расположенный на высотах, в углу, образованном слиянием реки Полоты с рекой Западной Двиной, состоял из Большого города, Острога и Стрелецкого города, укреплённых крепостной оградой из внутренней и внешней стены. Первая попытка штурма была предпринята утром 5 февраля. Отчаянные стрельцы под началом Ивана Голохвостова умело подожгли крепостную башню над Двиной, взяли её и вошли в Острог, однако не смогли там удержаться и вынуждены были отступить без поддержки артиллерии. До вечера Полоцкую крепость обстреливала только лёгкая и средняя артиллерия, но и её мощи хватил на то, чтобы воевода Довойна запросил двухдневных переговоров на предмет сдачи. Воевода надеялся на подход войск гетмана Радзивилла, по слухам численность в 40 тысяч воинов.
А русским воинам хватило всего дня, чтобы на позициях прямого выстрела установить тяжёлую артиллерию. К тому же царь от своих агентов, включая Илью, знал, что кроме преобладающего населения иудеев, в Полоцке было много православных жителей, готовых вместе со своими священниками на компромисс добровольной сдачи и подчинения без репрессий царю. Против войска Радзивилла, оказавшегося в десять раз меньше численности, приписываемой слухам, был выдвинут сильный смешанный отряд воевод Репнина и Ярославова с тридцатью пушками. От боевого столкновения Радзивилл уклонился и ушёл восвояси, не в силах помочь осажденному Полоцку.
После срывов переговоров вечером 8 февраля заговорила тяжёлая артиллерия, подведённая под самые городские стены. Современники в хрониках записали: начался такой пушечный гром, что «казалось, небо и вся земля обрушились на Полоцк. Крупнокалиберные снаряды взламывали стены, разрушали строения, страшный пожар вспыхнул на посаде, уничтожая тысячи и тысячи дворов полочан. Польский гарнизон был «втоптан» в замок, но не сдавался. Тяжёлая артиллерия была передвинута к стенам замка на выжженное место посада: огнём тяжёлых пушек было разрушена четвёртая часть укреплённых участков стены – «городен» – составляющих бастион замка. Цитадель поляков могла пасть в любой момент из-за лютых пожаров в самом замке, защитники которого больше тушили огонь, чем отстреливались.
Но утром 15 февраля 1563 года открылись городские ворота, из которых вышла процессия православных священников во главе с епископом Арсением, объявляя о сдаче города воеводой Давойна и призывая к милосердию царя. Грозный слово своё сдержал. Польский гарнизон был отпущен из цитадели с развёрнутыми знамёнами и оружием в руках, командиры-ротмистры получили от царя богатые дары – соболиные шубы, подшитые драгоценными тканями, и золотые монеты. Даже простые польские воины получили царские подарки и золотые и серебряные монеты за проявленное мужество в обороне. После договоренности с воеводой Давойной навстречу русскому войску из Полоцка вышло «3907 мужского полу, а жонок и девок 7253 и обоего пола 11160 человек». Много было убитых, а одном из них, разорванным снарядом, узнали изменника-воеводу Богдана, о чём передали царю его же словами: «Бог дал и Бог взял изменника».
Царь был рад, что обещание, данное агенту Илье, было выполнено и с польской, литовской шляхтой, и с богатеями-иудеями, принявшими крещение. Шляхте было велено сказать королю, что царь не желает войны с королём. Богатые иудеи были отпущены на все четыре стороны, а бедные полоцкие евреи, не пожелавшие принять обряд православного крещения, были утоплены в Двине. О том первая Псковская летопись повествует: «Которые были в городе люди жидове, князь великий велел их в воду речную вметати и утопили их»
Въехав на коне в побеждённый Полоцк, Иван Грозный принял титул князя полоцкого, слушал обедню в Софийском соборе и написал послание митрополиту Макарию: «Исполнилось пророчество русского угодника, чудотворца Петра митрополита, о городе Москве, что взыдут руки его на плечи врагов его: бог несказанную свою милость излиял на нас недостойных, вотчину нашу, город Полоцк нам в руки дал».
После взятия Полоцка, где был оставлен гарнизон с князем Иваном Шуйским и воеводами-братьями Василием и Петром Серебряными-Оболенскими пятнадцать тысяч всадников русской и татарской конницы вышли на виленскую дорогу, на которой не было крупных крепостей до столицы Литвы. Литовская и польская шляхта была в ужасе оттого, что защищать Вильну, фактически некому. В Литве и Польше зимой 1563 года стали популярными слухи о «серебряном гробе», заказанном царём Иваном Грозном для короля Сигизмунда-Августа, который скоро будет выставлен перед войском Москвы при походе на Вильну. Этот слух сочетался с реальностью грабежей и погромов в окрестностях Полоцка на виленской дороге, вослед умчавшейся в Вильну русской и татарской конницей. «Законное, по праву победителей» мародёрство московских воинов сочеталось с тем, что «в иные имения и сёла вступают и посягают на их собственность, и людей на присягу приводят клятвами верности, а иных, кто не даст такой присяги, в полон берут». Захваченные земли и крестьян дети боярские «тянули к Полоцку».
Узнав о взятии Полоцка король Сигизмунд отправил к царю послов с предложением длительного перемирия. Одновременно коварный король отправил свои грамоты шведскому королю Эрику, где призывал того начать войну с Москвой. Агент Ивана Грозного осуществил свою тонкую диверсию с перехватом этих грамот русскими воинами. По сему поводу Иван Грозный имел право поиздеваться над послами, обслуживающих интересы королей-родичей с недавнего времени и писал по сему поводу: «К нам пишет, что Лифляндская земля его вотчина, а к шведскому пишет, что он вступился за убогих людей, за повоеванную и опустошенную землю. Значит, это уже не его земля!»
9Счастье и горе Грозного
После победного взятия Полоцка в самом начале марта Иван Грозный покинул свои новые литовские владения и пошел назад к себе восвояси. Он должен был вернуться в столицу триумфатором, он хотел подгадать своё возвращение с ожиданием разрешения супруги бременем, Мария была на сноснях и вот-вот должна была благополучно разродиться. Царь знал, что в случае рождения девочки, он назовёт её Еленой в честь своей матери, если родится мальчик, то он должен носить имя отца царя, великого князя Василия. Царь ведь обладал не только артистическими врождёнными способностями, но и мистическими, в мать и бабку Софью. По святцам он определил, что именины Елена далеко, а вот день памяти святого мученика, страстотерпца Василия Акирского приходится на 22 мая – как раз… Младенцу мужеского пола надо бы родиться вблизи этой даты, но не после. А до дня поминовения христианского богослова 4 века епископа Анкирского, который в период «арианского спора» с арианами выступил как ярый сторонник Никейского символа веры.