– Я думал, что царь войско возглавит, – усмехнулся в бороду догадливый воевода. – У царя дел и без битвы с ханом всегда выше крыши. А царевич в бою мне бы пригодился, легче было бы с ним мне и моим воинам не на живот, а на смерть драться…
– Зачем тебе нужен царевич, удивился Грозный? Возглавлять армию не пришло его время. Быть с тобой? Зачем?.. К тому же нам надо, воистину ехать из Коломны, наставлять Мстиславского в его сложных делах наместника в Новгороде… Зачем царевич-то нужен?..
– Затем, чтобы было кому сообщить царю, что в войске воеводы Воротынского нет духа измены…
– Это хорошо, что ты, воевода, отказался от воинских услуг опытных служилых волжских татар, которые нам когда-то помогли при осаде и взятии Полоцка. Значит, от них и измены не будет… – Весело поговорил с улыбкой царь. – Некому, воевода, у тебя изменять царю, и сыну и тебя по такому случаю желать нечего.
И царь с царевичем уехал на север, сославшись на неотложные дела в Новгороде с Мстиславским.
– Какие могут быть дела в Новгороде, когда здесь под Москвой судьба нашего царства решается… – пылко поговорил царевич, взяв отца за руку. – Зачем уезжаешь и меня с собой тащишь.
– На всякий случай… – спокойно сказал царь. – От моих агентов я получил только общий маршрут передвижения войск хана. Это поможет Воротынскому на каком-то этапе боевых действий, а дальше надо проявлять свои таланты полководца и свою воинскую смекалку… Так что на всякий пожарный случай царю с царевичем лучше на северах отсидеться и осмотреться… Бог даст, и вручит царю и царевичу опальный воевод Михаил трофеи, которые он взял у кованого хана… И, вообще, отобьёт охоту у хана соваться в русские земли царя…
– Мало у воеводы сил, отец, по сравнению с силами хана…
– Зато опытный воевода предупреждён о месте и времени прорыва хана и, значит, вооружён для боя с врагом не на живот, а на смерть…
Войско Воротынского, действительно, было небольшое и состояло всего из 20 тысяч человек, в том числе небольшого отряда хорошо вооружённых немецких наёмников, давних союзников Москвы. Правой рукой Воротынского был сильный и талантливый 35-летний воевода Дмитрий Хворостинин. Ему, а не первому воеводе передового полка Андрею Хованскому, Воротынский поручил ответственные маневры и организации подвода войск врага под пушки в западне.
Войско Девлет-Гирея, шедшее на Москву в июле 1572 года, превосходила русское войско, как минимум, в два с половиной раза. Тщетно попытавшись пересечь Оку, где его поджидало основное войско Воротынского, Девлет-Гирей переместился к Сенькиному броду под Серпуховом, где войско хана переправилось на северный берег и устремилось на Москву. По серпуховской дороге Девлет-Гирей двинулся к прямым ходом Москве. Воротынский снялся с берега и начал преследовать ханское войско. Передовой же полк во главе с Хворостининым и Хованским ударил по арьергарду крымчвков. Девлет-Гирей, осознав опасность дальнейшего быстрого продвижения к Москве, принял решение развернуться и дать бой. 30 июля началось генеральное сражение. Хан послал против сторожевого полка 12 тысяч всадников, Хворостин целенаправленным отступлением своего полка подвёл крымских татар под смертоносный артиллерийский огонь из передвижного укрепления «гуляй-города», возведённого на холме близ деревни Молоди. Войска хана понесли здесь огромные, ничем невосполнимые потери от огня пушек, бивших по врагу прямой наводкой. Хан ударил по гуляй-городу всеми своими силами, спешив всадников. Одна волна за другой накатывались на гуляй-город, устилая холм телами, отступающих громили с флангов конница казаков, расположенных за холмом. В плен был взят крупный татарский вельможа и полководец Дивей-мурза погибли ногайский мурза Теребердей, среди погибших оказались сыновья хана, царевичи Шардан-Гирей и Хаспулад-Гирей.
Татары взяли двухдневную передышку, тогда как в гуляй-городе катастрофически не хватало продовольствия и припасов, так как обоз был брошен сзади, при преследовании армии хана. Когда хан дал 2 августа приказ для решающего штурма, то многих татар, лезущих на укрепления, посекли саблями, застрелили из пищалей. При этом в решающий момент сражения, Воротынский оставил командование в гуляй-городе Хворостинину, а сам совершил незамеченную вылазку с большим полком долом по берегу реки и вышел в тыл крымскому войску. Его удар сзади был поддержан вылазкой Хворостинина с немецкими наёмниками. Не выдержав двойного удара, татары и ногайцы дрогнули и побежали, многие из них были перебиты при преследовании до Оки.
Ночью 3 августа войско хана поспешно отступило на юг, преследуемое и уничтожаемое русскими отрядами Воротынского и Хворостинина. Из огромного стотысячного войска, перешедшего в 1572 году русскую границу, в Крым возвратилось менее 5 – 10 тысяч человек. Русское царство Грозного царя было спасено. Этот знаменательный поход – с победной битвой для русского оружия при Молодях – стал последней крупной военной кампанией Крымского ханства против Русского государства.
25Исторический эпилог
Тёмное царство опричного царя сгорело в московском пожаре в 1571 году, когда он был вынужден после позорного военного поражения от хана Девлет-Гирея вынужден бежать с поля боя к чёрту на куличики, чтобы его не сдали в лапы врага свои же, отменить опричнину.
Сжатое повествование об опричном царе мы оборвём не в трагический 1571 год самого конца опричнины, когда царство Грозного могло просто исчезнуть, а через год, когда Русское царство – с победной мистической битвой при Молодях – было спасено-возрождено для того, чтобы продлиться в непрерывной Русской истории и скоро ввергнуться в пучину Смутного времени.
Для понимания возникновения опричнины как средства для борьбы с боярской изменой и оценки необходимости действий опричного царя имеет смысл коснуться переписки изменника Андрея Курбского и Ивана Грозного. Переписка завязалась после того, как весной 1564 года Курбский отказался прибыть в Москву для объяснения к царю и бежал с двенадцатью сподвижниками в расположение литовских войск в ливонском местечке Вольмар. Оттуда беглый амбициозный воевода написал царю своё первое письмо с объяснением своего предательского поступка, не собираясь раскаиваться в акте измены царской присяге, но обвиняя Грозного царя в тирании и вопиющем попрании христианских норм.
Дореволюционные и современные историки неоднократно ставили вопрос, что же заставило сильно занятого царя вступить в переписку с бывшим другом, а ныне изменником и обвинителем. Почему царю надо было выговориться с изменником-другом из одного и того же корня – рода Рюриковичей. Ведь царю можно было и не заметить обвинений и оскорблений изменника, обласканного королём и шляхтой на чужбине. Но уже в июле 1564 года царь отправляет изменнику-другу ответное письмо большого объёма, которое Курбский нагло оценил как «широковещательное и шумное». А ведь изменник-князь был по-своему прав: царь отвечал не только потомственному князю из Ярославских Рюриковичей, но всем князьям, вынашивающем в сердце ядовитую змею-измену православному царю.
Переписка изменника Курбского и Грозного царя прекращалась из-за закрытия границ Московского государства и возобновлялась в знаковые моменты, как в 1577 году, когда после похода русских войск в Ливонии ими был взят Вольмар, откуда Курбский написал царю своё первое письмо из общей переписке в пять писем, известных исследователям проблемы.
А ларчик тайны «Почему царю нужна была переписка с Курбским» открывается двумя поворотами исследовательского ключа. Во-первых, это было общение двух князей из разных ветвей рода Рюриковичей, а не случайный контакт раболепствующего холопа с господином-князем. А во-вторых, Грозный с большим пиететом относился к предку Курбского, святому благоверному Фёдору Чермному, князю Смоленскому, Можайскому и Ярославскому. Ведь значение благоверного Фёдора Чермного усиливалось тем, что тот был самым первым князем Можайска и первым святым в этом древнем граде, хранившем в Никольской церкви деревянную святыню Николы Можайского Чудотворца с мечом и градом в руках. Эта святыня боготворилась царём и царицей Анастасией.
Более того, чудотворная икона Фёдора Можайского с сыновьями Давидом и Константином была домашней настенной иконой в покоях царицы Анастасии. Именно этой иконе Грозный царь молился о здравии любимой Анастасии, когда она слегла. Грозный писал Курбскому, что после своих многочасовых молитв иконе предку Фёдору изменника Андрея царице становилось лучше. А ведь была и третья причина родственно-политическая письменных сношений царя с изменником Курбским: тот с некоторых пор выступил на стороне Андрея Старицкого, династического соперника Грозного, а вторая жена Старицкого была двоюродной сестрой Курбского. Так что изменник Курбский был втянут в боярский заговор против царя ещё давно во время присяги «пелёночнику» Дмитрию при тяжёлой. Почти смертельной болезни Грозного, и Курбский мог надеяться на большие преференции у Старицкого, прогони он с престола брата.
И сам изменник Курбский в письменных сношениях с царем неоднократно с гордостью указывал на своё знатное княжеское и даже «святое» происхождение через родство с предком Федором, святым благоверным князем Ярославским, Смоленским и Можайским. Он писал: «Хотя я много грешен и недостоин, однако рождён от благородных родителей от племени великого князя Смоленского Фёдора Ростиславича, а князья этого племени не привыкли свою плоть есть и кровь братьев своих пить, как у некоторых издавна ведётся обычай. Первый дерзнул Юрий Московский в Орде на святого великого князя Михаила Тверского, а за ним и прочие. Ещё у всех на свежей памяти, что сделано с углицкими и с ярославскими единокровными, как они всенародно истреблены – слышать тяжко и ужасно».
Здесь «равный царю» соплеменник Курбский бросает обвинение не только сумасбродному тирану Грозному, но и его отцу Василию II, убийце законного наследника престола, и всем потомкам великого князя Даниила Московского, запятнавшими себя сотнями кровавых преступлений.