Историю Есфири и Иудифи с удовольствием представляли вновь и вновь. «НЕМЕЦКИЕ КОМЕДИЙНЫЕ ПОТЕХИ даны были на Преображенском театре три раза во время мясоеда. В первый раз была «комидия какъ Олаферна царица царю голову отсекла», т. е. Юдифь, та самая, которую наши послы в 1635 г. смотрели во дворце у польского короля; — тешили в. государя иноземцы и на органах играли немцы да люди дворовые боярина Артем. Серг. Матвеева» [55], ч. 2, с. 333. Стоит отметить, что посещение воспитательных библейских комедий по-видимому вменялось в обязанность романовским приближенным. Надо полагать, была создана атмосфера, в которой уклониться от посещения комедий стало затруднительно. Во всяком случае, довольно многозначительно, что «с государем были в комедии бояре, окольничие, думные дворяне, думные дьяки, БЛИЖНИЕ ЛЮДИ ВСЕ, и стольники, и стряпчие. А КОТОРЫХ БОЯР, ОКОЛЬНИЧИХ, ДУМНЫХ ДВОРЯН И БЛИЖНИХ ЛЮДЕЙ НЕ БЫЛО В ПОХОДЕ, Т. Е. В ПРЕОБРАЖЕНСКОМ, И ЗА НИМИ БЫЛИ ПОСЛАНЫ НАРОЧНЫЕ С УКАЗОМ БЫТЬ НЕПРЕМЕННО В ПРЕОБРАЖЕНСКОМ, Т. Е. В ТЕАТРЕ» [55], ч. 2, с. 333.
Отсюда видно, с каким напором внедряли Романовы в общественное сознание свой новый взгляд на библейскую историю. Вероятно, в то время это не всем нравилось. Кое-кто, наверное, еще помнил подлинную историю Руси-Орды, понимал, о чем на самом деле рассказывают библейские книги «Есфирь» и «Иудифь». И не хотел смотреть на шутовство и осмеяние, которым теперь стала подвергаться прежняя история Орды. Чтобы сломить это, вероятно, уже неявное, глухое, но упорное сопротивление, Романовы попросту ПРИКАЗАЛИ ВСЕМ СВОИМ ПРИБЛИЖЕННЫМ ПРИСУТСТВОВАТЬ НА ПРЕДСТАВЛЕНИЯХ В ОБЯЗАТЕЛЬНОМ ПОРЯДКЕ. Надо думать, когда в дверь стучался царский посланец и вежливо приглашал прибыть на спектакль, мало кто находил в себе смелость отказаться. Сам по себе факт царского ПРИКАЗА ЯВЛЯТЬСЯ НА КОМЕДИЮ В ОБЯЗАТЕЛЬНОМ ПОРЯДКЕ уже достаточно ясно показывает глубину противоречий, раздиравших тогда высшее общество.
В общем, приближенные покорно являлись в театр в полном составе. За исключением, надо полагать, лишь больных. «Другая комедия была Есфирь: как Артаксеркс велел повесить Амана по царицыну челобитью и по Мардохеину наученью. В комидии с государем была царица, царевичи и царевны — Все СЕМЕЙСТВО, А ТАКЖЕ БОЯРЕ, ОКОЛЬНИЧИЕ, ДУМНЫЕ ДВОРЯНЕ, ДУМНЫЕ ДЬЯКИ, БЛИЖНИЕ ЛЮДИ; СТОЛЬНИКИ И ВСЯКИХ ЧИНОВ ЛЮДИ. Тешили государя и публику немцы же да люди боярина Матвеева — и в органы играли и на фиолях и в страменты и танцовали. На заговенье, Ноября 14, была снова потеха… В зимний мясоед 1675 г. в четверг на Маслянице, 11 Февраля, была комидия, вероятно в Кремле. Тешили в. государя ТЕ ЖЕ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА, иноземцы да люди б. Матвеева» [55], ч. 2, с. 333–334.
Надо полагать, хорошим тоном было не просто посещать библейские комедии, но и убедительно смеяться над нелепыми Ассирийцами и заслуженно разгромленными Персами. То есть, как мы теперь понимаем, над ордынцами XVI века, над недавними предками некоторых из тех, кто приходил в романовский зрительный зал. Кому-то из придворных XVII века в Москве это могло быть неприятно, но приходилось публично демонстрировать лояльность.
Вероятно, подспудная борьба при царском дворе вокруг библейских комедий была серьезной. Ордынская оппозиция старалась вернуть себе прежнее влияние. Основания для надежд были. Напомним, что, согласно нашим результатам, в это самое время, да и вообще, вплоть до середины XVIII века, до разгрома «Пугачева», на востоке существовало огромное ордынское государство — Московская Тартария, — которого так боялись Романовы, см. «Новая хронология Руси», гл. 12. Не исключено, что ордынская оппозиция в Кремле рассчитывала на реставрацию Орды в самом сердце России, в Москве. Ведь границы Московской Тартарии проходили совсем недалеко от Москвы.
Во всяком случае, как только Алексей Михайлович умер, КОМЕДИИ НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИЛИСЬ и шутники подверглись суровой опале. Подняли свои головы Домострой и Стоглав. Сообщается следующее: «В зимний мясоед 1676 года царь заболел и 30 Генваря скончался. Театральные представления должны были ОСТАНОВИТЬСЯ НА ДОЛГОЕ ВРЕМЯ… Вскоре и главный директор этого первого театра боярин Матвеев в том же году ПОДВЕРГСЯ ЦАРСКОЙ ОПАЛЕ И НАКОНЕЦ ССЫЛКЕ. Потеряв такую важную опору, немецкая труппа удалилась восвояси (картина ясная — кинулись в бегство, опасаясь расплаты — Авт.). Люди Матвеева также частью были разосланы по деревням или же поступили к новым помещикам (то есть имущество Матвеева было конфисковано — Авт.). Таким образом, только что возникшая комидия упразднилась сама собою» [55], ч. 2, с. 335.
Однако такая романовская театрально-воспитательная акция не могла пройти бесследно. Прежнему, ордынскому укладу жизни, и без того сильно разрушенному Великой Смутой, был нанесен еще один сильный удар. Подрастающему поколению сверху, прямо с царского престола, внушили скептицизм к прошлому Руси, и он принес свои плоды. Именно об этом и сообщает далее Забелин.
«Но если зрелища, в течение четырех лет утешавшие государя и двор, прекратились, то все-таки ОНИ HE МОГЛИ ПРОЙТИ БЕЗ СЛЕДА собственно для народа, по крайней мере для московского общества, в низменных его слоях, откуда по большей части выбирались актеры и статисты для царских комидий. ЗРЕЛИЩА ПРЕКРАТИЛИСЬ, HO ОСТАЛАСЬ МЫСЛЬ, ЧТО ОНИ ПОЗВОЛИТЕЛЬНЫ, ЧТО В НИХ НЕТ ОСОБОГО ГРЕХА, КАК УЧИЛИ ЛЮДИ СТОГЛАВА И ДОМОСТРОЯ, ИБО САМ ВЕЛИКИЙ ГОСУДАРЬ CO ВСЕМ СВОИМ ГОСУДАРСКИМ ДОМОМ, CO ВСЕЮ БОЯРСКОЮ ПОЛАТОЮ И ДАЖЕ С ЛЮДЬМИ ВСЯКОГО ЧИНА СВОБОДНО ПОТЕШАЛИСЬ КОМЕДИЯМИ, ИНТЕРМЕДИЯМИ И ВСЯКИМИ ПОДОБНЫМИ ИГРАМИ И СВОИМ ПРИСУТСТВИЕМ НА ЭТИХ ИГРАХ КАК БЫ ОСВЯЩАЛИ ИХ ГРАЖДАНСТВО… оставалась, одним словом, мысль, что можно продолжать такие зрелища собственными средствами. С этого времени немецкая комедия свила так сказать гнездо в московском обществе. Таким гнездом были ее ученики, молодежь из мещанства и подъячества» [55], ч. 2, с. 335.
Полезно теперь присмотреться пристальнее к самой сути реформаторских комедий на тему Есфири и Иудифи.
Забелин: «Комедия Юдифь, библейский сюжет которой достаточно известен, принадлежит к числу переводных (пришла с Запада — Авт.)… Она заключается торжеством утесненных и уничиженных Иудеев… Вообще во всей комедии ничего не видно особенно польского, как и особенно немецкого, за исключением названий чинов: гетман, войсковой маршалок, поручик, ротмистр, бурмистр, которые могут указывать лишь на западноевропейское происхождение переводчика… Затем остается столько НАМЕКОВ НА СТАРЫЕ РУССКИЕ НРАВЫ И РУССКИЕ БЫТОВЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ; подарок переводится поминком, офицеры — сотниками… Должно полагать, что комедия некогда принадлежала общеевропейской средневековой литературе, откуда перешла в Польшу, а потом и в Москву. Нет сомнения, что переводчиком был Симеон Полоцкий» [55], ч. 2, с. 339.
Вот все и становится ясно. Западноевропейская библейская комедия прямым текстом отождествляла «древних» ассирийцев с русскими и предлагала насмехаться именно над ними. Заодно мы видим неожиданное подтверждение нашей реконструкции, согласно которой в книге «Иудифь» под именем ассирийцев действительно описаны русские ордынцы XVI века, см. «Библейскую Русь», гл. 8. Комедианты представляли ассирийца Олоферна самонадеянным хвастуном. Напомним, что библейский Навуходоносор — это царь-хан Иван IV «Грозный», см. «Библейскую Русь», гл. 7. Любопытно — как был он представлен в «прогрессивной комедии» XVII века? Ответ ясен заранее. Мы цитируем: «Царь Навуходоносор, а затем главное лицо Олоферн с воеводами изображают непомерную гордыню, высокомерие и самовосхваление; для большего блеска этих качеств введен Ахиор, муж правды и благоразумия, за что потом и страдает» [55], ч. 2, с. 339.
Но ведь под именем предателя Ахиора в книге «Иудифь» описан, скорее всего, известный князь Андрей Курбский, действия которого при правлении Ивана «Грозного» расценивались в Орде как откровенное предательство. См. подробности в «Библейской Руси», гл. 8:11. Во всяком случае, именно в таком неприглядном свете предстает Курбский в переписке с Иваном «Грозным». Следовательно, комедианты XVII века изображали в черных красках именно ордынцев — царя-хана Ивана «Грозного» и его полководцев. И напротив, в весьма благожелательном свете представляли предателя Андрея Курбского = библейского Ахиора. «В конце пьесы поют торжествующую песнь освобожденные Иудеи» [55], ч. 2, с. 341.
Заодно становится ясно — почему людей XVII века так сильно волновали именно книги «Есфирь» и «Иудифь». Скалигеровская история уверяет нас, будто в них описаны события чудовищной древности, развернувшиеся где-то далеко от Руси, в пустынной Палестине. И вот, дескать, через несколько тысяч лет забвения эти сюжеты неожиданно «возродились», всплыли на поверхность и вызвали к себе жгучий интерес общества XVII века. Наша реконструкция все ставит на свои места. События, описанные в данных книгах Ветхого Завета, произошли незадолго до эпохи Романовых в Руси-Орде, в метрополии Великой Империи, имели серьезнейшие последствия для Империи в целом. Потому они и были столь животрепещущими, хотя уже сильно подзабытыми под давлением только что придуманной скалигеровско-романовской версии истории.
Немецкие комедианты и их покровитель боярин Матвеев старались вербовать новые кадры в шуты среди московской молодежи, вырастить себе достойную смену. «Как только, еще в 1672 году, магистр Яган Готфрид Грегори получил приказание поставить на Преображенской сцене книгу Есфирь, то без сомнения, тогда же и образовалась ТЕАТРАЛЬНАЯ ШКОЛА. Ученики или актеры, как мы видели, набраны были из мещанских, а отчасти из подъяческих ДЕТЕЙ; из мещанских Новомещанской слободы потому, что ЭТА СЛОБОДА БЫЛА ВНОВЬ НАСЕЛЕНА БОЛЬШОЮ ЧАСТЬЮ ВЫХОДЦАМИ ИЗ ЗАПАДНОГО КРАЯ, которые поэтому и на комидии смотрели другими глазами, более свободными, чем коренные москвичи, кровные дети старого Домостроя, т. е. окрепшей во всяких запрещениях древнерусской культуры. В коренных москвичах произошло бы от таких выборов великое мнение и смущение, А ПОТОМ ПОЖАЛУЙ И ВОЗМУЩЕНИЕ, ИБО К ТОМУ ВСЕ ГОТОВИЛОСЬ В ВИДУ БОРЬБЫ СТАРОВЕРСТВА С РАЗНЫМИ НОВИНАМИ» [55], ч. 2, с. 335–336.