— Глубоко? Жив? — встревоженно спросил Михаил Степанович, нагибаясь над провалом.
Из темноты его слышались стоны; на расстоянии приблизительно сажен двух от поверхности земли можно было различить сидевшего Филиппа.
— Жив! Слепая кляча, этакая! — с сердцем ответил Сви-рид Онуфриевич, разматывая вместе с Василием пук толстых веревок. — Как мы теперь такого борова вытащим? Эй, Филипп, — крикнул он в яму, — можешь задержаться за веревку?
— О-ох… — донеслось в ответ.
— Надо лезть… Я спущусь! — заявил Михаил Степанович.
Обвязаться веревкой, сесть на край провала и затем повиснуть в нем — было для молодого этнолога делом одного мгновения.
Свирид Онуфриевич и все остальные ухватились за другой конец и медленно спустили Михаила Степановича.
— Тяните! — послышался минуты через две окрик его.
Все дружно налегли на веревку и не без усилий вытащили красного как вареная свекла Филиппа. Вид у него был перепуганный донельзя, глаза вытаращены.
— Расшибся? Кости целы? — спросил Свирид Онуфриевич, ощупывая руки и плечи своего «личарды».
Филипп стоял как бык, сопя вместо ответа.
— Что ж ты молчишь? — сказал Иван Яковлевич. — Ушибся ты или нет?
— Дюже спугался… — ответил тот наконец таким замиравшим от страха голосом, что никто не смог удержаться от улыбки.
— Слушайте! — глухо донесся из провала зов Михаила Степановича. — Здесь ход какой-то есть! Надо фонарей, веревок побольше!
Пришла очередь встрепенуться Павлу Андреевичу.
— Что за ход? — крикнул он. — Не пещеры ли?
— Возможно… — послышалось со дна провала. — Трудно что-нибудь разобрать впотьмах. Несомненно, есть что-то!..
Подземная экскурсия была решена единодушно.
Василий и Антон отправились за фонарями, веревками и запасом воды и провизии: экскурсия могла затянуться на несколько дней.
Наверху, у провала, в качестве караульных при палатках и остальном имуществе, постановили оставить Василия и Филиппа.
Антон выразил непреклонное желание сопровождать своего барина хотя бы к самому центру земли.
Не прошло и получаса, как пятеро смелых путешественников уже стояли на дне провала с зажженными фонарями и мешками за спинами.
Над ними голубел клочок неба, виднелись наклоненные лица Филиппа и Василия.
Оставленный хозяином Кузька бегал по краю и то возбужденно лаял, то принимался выть.
— Счастливого пути! — крикнул Василий. — Антон Иваныч, кресты-то на стенах не забудьте мелком ставить!
— Не забуду!.. — глухо послышалось снизу. И тусклые желтые огоньки, освещавшие ноги путешественников и нижние неровные части стен каменного колодца, исчезли.
— Ушли… — проговорил долго прислушивавшийся к шаркавшим звукам шагов Василий. — Куда, милый человек, наука-то людей заводит?!
Филипп не ответил: он все еще отдувался и ощупывал бока свои, как бы сомневаясь в целости их.
XXI
Ход оказался извилистой, треугольной расселиной; неровные черные стены ее покрывали выступы и глубокие впадины. Фонари слабо освещали густую мглу впереди, и продвигаться вперед приходилось с осторожностью.
Антон, замыкавший шествие, через каждые сорок-пять-десят шагов останавливался и аккуратно начертывал большие белые кресты на правой стене.
Пол прохода как будто мало-помалу понижался. Через некоторое время на путешественников вдруг резко повеяло холодом. Свод над головами их ушел в высь, недосягаемую для света фонарей, и вдруг исчез совершенно: путешественники увидали полосу бледного неба и гигантскую снеговую гору с выставлявшимися из нее прозрачными ледяными утесами; она подымалась со дна глубокой, мрачной и узкой пропасти, в которую привел подземный коридор, и преграждала путь.
С большими усилиями, подсаживая и втаскивая друг друга на веревках и палках, удалось наконец путешественникам взобраться по утесам на снеговую гору; под ногами очутилась бездна; вверх, до края пропасти оставалась приблизительно еще такая же величина.
— Какие мы песчинки, господа! — произнес Иван Яковлевич, стоя почти по пояс в снегу и глядя на иззубренные отвесы стен по сторонам. — Какая глубина!
— Да, колокольня Ивана Великого, вероятно, уставилась бы здесь так, что снаружи и не видна бы была! — сказал Михаил Степанович.
Палеонтолог освещал своим фонарем камни стен и внимательно рассматривал строение их.
— Осторожнее! — крикнул ему охотник, вдруг исчезнув в снегу почти по шею и выбираясь из него с помощью Антона и Михаила Степановича. — Не провалитесь там у стены.
Павел Андреевич вернулся к остальным.
— Все базальт… — проговорил он. — Подобный чудовищный массив я вижу впервые!
— Вот бы оттуда сверзиться! — заметил Свирид Онуф-риевич, кивнув головой на грозно висевшие наверху утесы. — Мое почтение, что за лапша бы вышла!
Саженей через сорок снеговой завал уходил во тьму; путешественники невольно подняли головы кверху: неба дальше опять видно не было; часть свода, закрывавшего пропасть, вероятно, некогда рухнула, благодаря чему и образовалась на такой глубине мощная гора из снега и льда.
Спускаться предстояло в полную неизвестности темноту, может быть, в еще более глубокую пропасть, чем пройденная.
Путешественники остановились и стали советоваться.
— Уж раз пошли, так пойдем до конца! — воскликнул Михаил Степанович. — Если не совсем удачны наши археологические изыскания, так побываем по крайней мере в самой глубине земли!
— Да здравствует энциклопедия! — насмешливо сказал палеонтолог и, выставив вперед фонарь, первый вступил в темноту, где смутно обозначалась только полоса снега.
Почти в ту же секунду желтый свет описал круг в воздухе, как бы от взмаха фонаря, послышался звон разбитых стекол, вскрик, и палеонтолог исчез из глаз остальных.
Михаил Степанович бросился за ним, но был схвачен сильными руками охотника.
— Стой! — решительно проговорил последний. — И вы слететь хотите? Осторожнее!
— Павел Андреевич! — крикнули они оба.
Глухой гул отозвался в ответ им. На месте катастрофы лежал только разбитый фонарь: палеонтолог поскользнулся на обнаженном льду и покатился вниз.
Перепуганные за него путешественники, рискуя ежеминутно подвергнуться той же участи, заторопились спуском. К счастью, обрывов не попадалось: склон шел вниз довольно покато.
На оклики ответа не было.
Едва удерживаясь на обледеневшем снегу, путешественники быстро скользили вниз, и вдруг фонари их тускло обрисовали какое-то неподвижное темное пятно впереди.
— Вы это? — крикнул Михаил Степанович.
— Я… — отозвался голое палеонтолога.
— Фу-ух!… Боже ты мой! — с облегчением вырвалось у охотника.
— Напугали же вы нас! — сказал Иван Яковлевич, скатываясь ближе. — Не ушиблись вы?
— Ничего подобного, — ответил Павел Андреевич. — Прокатился на спине и только.
— А струхнули, небось? Тоже ведь, лететь стремглав куда-то в темноту — мое почтение! — заметил охотник.
— Струхнул. Посветите пожалуйста получше, господа, — что это за бревно задержало меня здесь?
Михаил Степанович и Свирид Онуфриевич поднесли фонарь к месту, указанному палеонтологом, и увидали, что ноги его упираются в какой-то толстый и черный, торчавший из снега обрубок.
Палеонтолог ощупал его руками, затем быстро подался вперед и стал пробовать высвободить его.
— Нож, у кого есть нож, господа? — поспешно сказал он. — Рубите лед кругом!
Свирид Онуфриевич вытащил охотничий кинжал и только что замахнулся им, как Михаил Степанович остановил его руку.
— Постойте, — проговорил он, — под нами есть что-то!
Четыре фонаря приподнялись и осветили странный предмет, не поддававшийся усилиям Павла Андреевича. Под синеватым слоем льда явственно обрисовывались очертания громадного животного.
— Да мамонт же это, господа! — крикнул взволнованный палеонтолог. — Ступня его меня задержала. Смотрите: целый совсем… шерсть… хобот… все цело!
Все с любопытством рассматривали диковинного допотопного зверя; сквозь прозрачный слой льда явственно виднелась длинная рыжая шерсть на спине и боках и громадные, круто загнутые к голове бивни. Размерами он значительно превосходил обыкновенного слона.
— Вырубайте же лед! — горячился Павел Андреевич. — Осторожнее только, ради Бога… не повредить бы его! Целый мамонт! Единственный в мире целый мамонт!
— Остановитесь, господа! — воскликнул Иван Яковлевич, увидав, что все четверо спутников его хотят приняться за работу. — Зачем мы будем тратить зря такую бездну времени?
— Как зачем? — воскликнул Павел Андреевич, совершенно потеряв свой обычный вид. — Высвободим мамонта! Ведь это редчайшая находка!
— Согласен; только что же мы с ним будем делать? Забрать с собой мы его не можем!
Увлекшийся палеонтолог опомнился.
— Вы правы. Как это обидно!! — с глубоким разочарованием в голосе произнес он. — Такой дивный экземпляр!
Путешественники долго рассматривали допотопного гиганта, как бы нарочно сбереженного природой для грядущих времен.
— Несомненно, сорвался в пропасть и погиб здесь в снегу, — высказал свое мнение палеонтолог. — Как давно, значит, скоплялась здесь эта ледяная гора!
— И сколько, вероятно, погребено в ней подобных находок, — добавил Михаил Степанович.
Путешественники благополучно спустились с горы и вступили в узкий проход, оказавшийся перед ними. Стены его были бурого цвета.
Базальт кончился; кругом подымался отвердевший как гранит песчаник.
Михаил Степанович несколько раз с особенным вни-шланием приглядывался к низкому своду и верхним углам прохода и наконец остановился.
— Знаете… — не совсем уверенно произнес он, — мне кажется, что этот коридор не естественный…
— Что вы хотите этим сказать? — спросил Иван Яковлевич.
— Мне кажется, он вырублен руками людей, — ответил Михаил Степанович. — Я даже уверен в этом, — поправился он.
Заинтересовался и Павел Андреевич, страшно огорченный невозможностью увезти мамонта.
— Почему вы так полагаете? — отнесся он к Михаилу Степановичу. — Стены и потолок совершенно в первобытном, изрытом виде.