Поручение Кеннеди оставляло Терри три возможных варианта действий. Он мог тихо замять дело – и навлечь на себя гнев трех главных медицинских организаций страны. Или мог обнародовать однобокое заключение Службы главного хирурга о том, что табак представляет риск для здоровья, – отлично понимая, что влиятельные политические силы тут же объединятся для нейтрализации этого отчета. (В начале 1960-х Служба главного хирурга была малоизвестной организацией без каких-либо рычагов влияния, тогда как южные штаты, выращивавшие табак, и компании, им торговавшие, располагали огромной властью, деньгами и влиянием.) И наконец, Терри мог использовать недюжинные научные мощности для разжигания общественного интереса к связи между курением и раком.
Сперва нерешительно, но потом все увереннее – недаром Кеннет Эндикотт, директор НИО, назвал его “драконом поневоле”[636] – Терри пошел по третьему пути. Следуя стратегии, казавшейся на первый взгляд почти реакционной, он объявил, что учредит консультационный комитет для обобщения всех доказательств связи между курением и раком легких[637]. Терри знал, что в научном отношении отчет комитета будет избыточным: со времени исследований Долла и Уиндера прошло почти 15 лет, так что десятки других работ подтвердили и переподтвердили их данные. В медицинских кругах ассоциация рака с курением была новостью настолько протухшей, что исследователи уже массово фокусировались на вторичном, пассивном курении как факторе онкологического риска. Однако “пересмотр” всех этих доказательств должен был оживить их: по задумке Терри, реальные исследования должны были превратиться в одно образцово-показательное, чтобы снова привлечь внимание населения к табачной трагедии.
В состав консультационной группы Терри ввел 10 человек. Чарльз Леметр из Техасского университета был признанным экспертом по легочной физиологии. Седовласый бактериолог Стэнхоуп Бейн-Джонс, старший член группы, имел опыт кураторства подобных комитетов при НИЗ. Химик-органик из Гарварда Луис Физер был специалистом по химическому канцерогенезу. Патолог Джейкоб Ферт из Колумбийского университета занимался онкогенетикой. Клиницист Джон Хикэм питал особый интерес к физиологии легких и сердца. Кроме них в комитет вошли: хирург Уолтер Бердетт, авторитетный эпидемиолог Леонард Шуман, фармаколог Морис Сиверс, гарвардский статистик Уильям Кокран и патолог, знаток клеточного деления Эммануэль Фарбер.
За 13 месяцев группа девять раз заседала в лаконично обставленном, залитом неоновым светом помещении Национальной медицинской библиотеки, которая располагалась в бетонном здании на территории НИО. Пепельницы на столах были завалены окурками. (Группа оказалась разделенной четко пополам на пятерых некурящих и пятерых курящих, чья зависимость была так тяжела, что ее не поколебало даже осознание канцерогенности табачного дыма.) Члены комитета посетили десятки лабораторий. Данные, мнения и показания они собирали из бооо статей, 1200 журналов, у 155 биологов, химиков, медиков, математиков и эпидемиологов[638]. В целом исследования, проанализированные для доклада главного хирурга, охватили 1 миллион 123 тысячи человек – такой выборкой могли похвастать мало какие отчеты за всю историю эпидемиологии.
Каждый член комитета помог сложить какой-то уникальный фрагмент головоломки[639]. Дотошный, добивающийся максимальной точности Кокран изобрел новый математический подход к оценке исследований. Вместо того чтобы делать выводы избирательно, по результатам отдельных работ, Кокран предложил оценивать относительный риск как составное число из данных всех исследований. В будущем этот метод, названный метаанализом, оказал огромное влияние на эпидемиологию. Физер проявил себя как блестящий химик-органик, написав ряд материалов о химическом составе табачного дыма, которые до сих пор причисляют к самым авторитетным источникам на эту тему. Доказательства для формирования позиции главного хирурга черпали из экспериментов с животными, из материалов вскрытий, из 7 независимых проспективных клинических исследований и еще 36 иных.
Фрагмент за фрагментом мозаика складывалась в неоспоримую и непротиворечивую картину. Консультационная группа установила, что ассоциация между курением и раком легких – одна из самых сильных в истории эпидемиологии рака: удивительно значимая, удивительно постоянная в разных популяциях и во времени и удивительно воспроизводимая в независимых исследованиях. Опыты по демонстрации причинно-следственной связи между курением и раком легких были в лучшем случае неубедительны. Однако никаких традиционных лабораторных экспериментов тут не требовалось. “Слово «причина», – гласило заключение главного хирурга, во многом опиравшееся на предыдущую публикацию Хилла, – способно прививать представление о сильной и действенной связи между агентом и ассоциированным с ним заболеванием или расстройством. <…> Принимая во внимание признанные сложности трактовки, следует четко отметить, что консультационный комитет решил использовать слово «причина» или «главная причина» <…> в определенных выводах относительно курения и здоровья”.
Этот недвусмысленный вердикт подвел итог трем векам сомнений и споров.
Доклад главного хирурга – обернутая кожей 387-страничная “бомба” (как его назвал сам автор) – Лютер Терри представил в Вашингтоне холодным утром и января 1964 года. Субботний день выбрали специально: фондовый рынок отдыхал и в итоге мягче погрузился бы в финансовый хаос, который ожидали после оглашения позиции минздрава по рискам курения. Зал ломился от репортеров. Чтобы немного сдержать взрыв “бомбы”, двери аудитории Госдепартамента заперли сразу же после того, как вошли все журналисты. Терри поднялся на трибуну. Члены консультационной группы в темных костюмах с именными табличками сидели за его спиной. Он говорил выверенными, тщательно обдуманными фразами, и в это время в зале слышалось лишь царапанье ручек репортеров, лихорадочно строчивших заметки. На следующее утро, по воспоминаниям Терри, доклад “попал на первые страницы всех газет и стал главной новостью всех радио– и телестанций в США и за границей”.
Можно было бы ожидать, что в стране, одержимой проблемой рака, соотнесение одного из самых распространенных его видов с конкретной, легко предотвратимой причиной незамедлительно вызовет мощный ответ. Однако, невзирая на шумиху в прессе, реакция Вашингтона оказалась удивительно вялой. “Хотя атака пропаганды была чудовищной, – удовлетворенно писал Джозефу Каллману, президенту Philip Morris, пиар-директор Джордж Вайсман, – есть ощущение, что общественность среагировала не столь сильно и эмоционально, как я боялся. Возмущенные толпы уж точно не вышли с топорами громить салуны”.
Даже если доклад Терри временно обострил научные дебаты, законодательные топоры борцов с табачной индустрией давно затупились. Сразу после демонстративного провала попыток регулировать торговлю спиртным сухим законом Конгресс подозрительно охотно лишил федеральные агентства возможности напрямую регулировать эту и большинство других отраслей. Самым заметным исключением стало Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (англ. FDA). Лекарства и наркотики находились в ведении этого агентства, однако сигареты чудом избежали определения “наркотические вещества”. Таким образом, даже если доклад главного хирурга и обеспечил идеальный повод для взятия под контроль табачной промышленности, Вашингтон практически ничего не мог предпринять.
Бросать вызов сигаретам выпало на долю загнивающей вашингтонской организации. Федеральная торговая комиссия была задумана для контроля рекламных заявлений и иных утверждений производителей: вправду ли “печеночные пилюли Картера” содержат печень, действительно ли рекламируемое “средство от облысения” помогает отрастить новые волосы. Почти через полвека ФТК считалась уже отжившей свое беззубой конторой, давно растерявшей и хватку, и авторитет. Например, в 1950 году, когда доклады Долла – Хилла и Уиндера – Грэма сотрясали академическую медицину, вершиной законотворческой деятельности комиссии стали нормативные акты по употреблению разных слов для обозначения полезных тоников и, что еще важнее, по отделению терминов “противоскользящий” и “устойчивый к скольжению” от “ослабляющий скольжение” в рекламе воска для натирки полов[640].
Судьба ФТК резко изменилась летом 1957 года. К середине 1950-х связь между курением и раком встревожила производителей сигарет, и они принялись рекламировать новые фильтры – якобы отфильтровывающие канцерогены и делающие сигареты “безвредными”. В 1957-м конгрессмен Джон Блатник, учитель химии из Миннесоты, подал иск против ФТК, обвинив ее в пренебрежении обязанностью проверять правдивость таких утверждений[641]. Да, федеральные агентства, признавал Блатник, не могут контролировать табачную промышленность напрямую. Зато ФТК может контролировать табачную рекламу и обязана исследовать, так ли безвредны сигареты с фильтром, как это утверждает реклама. Это была отважная, новаторская попытка начать наступление, но, как и на других полях сражений за регуляцию табачной индустрии, последовавшие за иском слушания превратились в очередной демагогический цирк. Кларенса Литтла вызвали дать показания, и он со свойственной ему искрящейся дерзостью назвал вопрос эффективности фильтров принципиально несущественным, поскольку в сигаретах нет ничего вредного, что нужно было бы отфильтровывать.
Инициированные Блатником слушания в конце 1950-х почти не дали результата, однако через шесть лет принесли неожиданные плоды. Публикация доклада главного хирурга в январе 1964-го внезапно оживила аргументы Блатника[642]