Мальчик вскочил в седло, и тут девочка не выдержала, выскочила из своего укрытия и к ним побежала.
– Бежим! – увидев ее, закричал Ваня.
Конь скакнул, да только поздно. Девочка уже рядом оказалась, и царевича Ваню за ногу схватила. Крепко изо всех сил. Хотел ее Ваня отпихнуть, да только девочка заговорила быстро и взволнованно:
– Стойте! Стойте! Погодите бежать!
Тогда Ваня, у которого глаза слезами наполнились, вынул саблю, и говорит:
– Отойди, девочка, не доводи до греха. Мне царевна нужна, пуще жизни. Только так могу я спасти своих мать и отца. Так что тебя не пожалею, если будешь упрямиться.
– Руби меня, бей меня, – тихо зашептала девочка. – Только отпусти того, кого взял. Не нужна она тебе. Не царевна она. Не Василинка Ильинична.
От удивления и конь и Ваня на месте замерли.
– А кто же?
– Служанка моя, Марфа. Отпустите ее. Ни в чем она не виновата.
– Служанка твоя? А ты кто такая тогда?
– А я царевна и есть. Василинка я. Та, кого украсть и похитить подло решили вы.
– Царевна? – рот у Вани так и открылся от изумления. – Василинка?
– А не врешь? – спросил девочку конь.
– Вот, перстенек мой царский! – и девочка показала пальчик свой на правой руке, на котором и впрямь красовался дивный перстенек золотой с голубым сапфиром.
– Она это, – говорит тогда конь Ване. – Бросай мешок, а я эту схвачу.
Девочка сразу назад отпрыгнула:
– Только попробуйте! Видите у меня не шее свисток серебряный. Волшебный. Только свистну в него, сразу тут появятся витязи великие, богатыри моим батюшкой выбранные и выученные. Ничего у вас не получилось. Оставьте Марфу и уходите подобру-поздорову. Отпускаю вас. Не отдам в руки стражников.
Делать нечего. Видно было, что девчонка не шутит. Спустил Ваня мешок на землю, развернул скатерть, девицу Марфу на траву вывалил. А та, как была без чувств, так до сих пор в себя и не пришла. Лежала колодою.
Не выдержал тогда царевич Ваня такого провала дела, уткнулся в бок своему коню волшебному и разрыдался. Плачет, остановиться не может. Только плечами подергивает.
Подошла тогда Василинка, и спрашивает:
– Отчего ты такие горькие слезы льешь, мальчик? Что за беда у тебя такая, что на такое злодейство ты решился, как людей честных подлым образом похищать?
– Не по своей воле он тебя украсть хотел, – ответил тогда Василинке вместо Вани его конь человеческим голосом. – Тем самым спасает он своих родителей, отца и мать и землю родную. А похитить тебя ему велел давний враг твоего отца царь запорожский Владисвет Киевогородский.
– Вот так? Так значит он слуга царя запорожского?
– Нет, он сын царя Дубрава и Поляны, царевич Ваня.
– Поляны? Уж не той ли Поляны, что нашего воеводы Всеслава дочь?
– Той самой, – ответил конь и понуро опустил голову. Погладила тогда Василинка Ваню по голове, да так ласково, что тот хотел было ее руку оттолкнуть, да не смог. Еще горше только заплакал.
– Слыхала я много про маму твою, Поляну пленницу. Великомученницей ее у нас в народе называют. А ты значит сынок ее? И про тебя я слыхивала. Да ты не плачь. Лучше расскажи мне твою историю.
Тут Марфа в себя пришла. Хотела крик поднять, да Василинка так на нее цыкнула и замолчать велела, что та словно яблоко целиком проглотила.
Вытер слезы царевич Ваня, посмотрел Василинке в глаза ее ясные и чистые, добротой неслыханной наполненные и успокоился. Начал ей рассказывать все от самого начала, как царь Дубрав домой вернулся, да сыновей старших прогнал, а его перед всем миром признал, и до последнего дня. Василинка слушала его, и по ее лицу текли слезы хрустальные. Так она их даже не замечала, до того ее захватила история царевича. И вот глаза ее заблестели решимостью, засверкали гневом, и когда Ваня закончил рассказ, она воскликнула:
– Вижу, что не врешь ты, царевич Ваня. А раз так, то не только твоя это боль, а и всей земли нашей. Никто войны и брани меж соседями сейчас не хочет. А если царя Дубрава и Поляну не спасти, то смута обязательно начнется. Мой отце уже стар, не в силах он один землю русскую оборонять и в подчинении держать. Ему бы все больше на печи лежать, да квас пить и капустой заедать, твой отец один на сегодня, кого враги наши опасаются. Если его не будет, со всех сторон они кинутся. А раз так. То помогу я тебе. Сама с тобой к Владисвету отправлюсь. Без твоего на то принуждения. Должен ты от него получить яблоки молодильные и спасти отца и матушку, а, прежде всего землю родную от беды неминуемой.
Сказала так Василинка и сама ловко в седло конское прыгнула.
– Как же так? – заголосила вдруг Марфа. – Я же тревогу должна поднять.
– Вот и поднимешь, когда мы за забором будем и за площадью, – ответила ей Василинка. – Но не раньше.
– Но я…
– А ослушаться меня осмелишься, – Василинка грозно подняла брови, – заставлю матушку тебя замуж выдать за конюха Митрофана. И не видать тебе тогда твоего гусляра Леля. Поняла?
– Только не за Митрофана! – испугалась вдруг Марфа. – Все сделаю, что прикажешь, царевна!
– Вот и славно.
И Василинка сама подала руку Ване, чтобы он рядом с ней сел. А тот и поверить в свою удачу не может. Неужели такое бывает?
Сел он на коня, Василинку перед собой усадил, обнял правой рукой покрепче, другой рукой узду взял, ударил коня пятками, и тот птицей быстрокрылой забор высоченный перемахнул. Поскакал по площади. Перелетел ее, по городским улицам поскакал, выбивая дробь барабанную по деревянной мостовой.
Марфа посмотрела внимательно им вслед в щелочку в заборе, а потом как заголосит на весь сад:
– Ой, беда! Ой, беда! Украли! Украли! Солнце наше похитили! Девоньку нашу забрали лихие разбойники! Ой, беда!
И няньки мамки по саду забегали, матушка царевны царица Людмила выскочила простоволосая, в рубашке одной. Руками всплескивая. И такая паника началась в городе Муроме. Откуда ни возьмись, стражники и дружинники забегали. Трубы затрубили, бубны загремели. Пушки палить начали. Погоня за конем отправилась. Да только тот уже давно и за ворота выскочил и по чистому полю понесся, до леса доскакал и в чаще скрылся. Поди, догони.
А царь Илья Муромский в это время с протопопом Игнатием в шашки играл. Когда весь этот шум услышал, гневно проворчал:
– Кто мне в шашки играть мешает? Кто мысли путает? Может, пожар в Муроме начался, или татары у стен столпились?
– Государь, не прогневайся, – отвечают ему дрожащими голосами слуги, – дочку твою похитили злодеи неизвестные?
И царица в покой влетела. Вся в слезах:
– Ой, батюшка, беда! Пропала дочка.
Нахмурился Илья, засопел гневно, обнял царицу, прижал к себе, по голове погладил.
– Ничего, – сказал, – Василинка моя, девчонка умная, смелая. Кровь в ней течет крестьянская. В обиду себя не даст. Раз дала себя украсть, значит, знала, что делает.
– Но ведь беда ей грозит! – воскликнула царица и зарыдала пуще прежнего.
– А вот этого мое сердце отцовское не чует. Значит, все хорошо будет.
Сказал так царь Илья Муромский и снова сел в шашки играть.
Былина тринадцатая СЛОВО ЦАРЯ ВЛАДИСВЕТА
А царевич Ваня, царевна Василинка и витязь Удача уже к этому времени далеко были. Никакими конями их не догонишь. Никакой погоней не настигнешь.
Скачет быстрый конь, через реки перепрыгивает, через озера перешагивает. Гривой золотой ветра разгоняет. А все равно, до царства Запорожского далеко. Время тянется. Царевич Ваня волнуется.
– Не успеем! – кричит он Удаче. – Может, птицами нас снова сделаешь?
– Не могу, – отвечает Удача. – Двоих еще смог бы, а троих уже не смогу. Чары на троих бессильны.
– Что же делать?
И тут Василинка, которая думала о чем-то, предложила:
– А может тебе в Индрика превратится, Удача Васильевич?
Кто же не знает Индрика зверя великого? Коня крылатого, волшебного! И хотя давным-давно уже не осталось на земле сказочных коней, народ память о них и по сей день хранит.
– Ай да, молодец, Василинка! – воскликнул Удача.
И тут же у него из боков лошадиных, шелковой шерстью покрытых, огромные белоснежные крылья расти начали. И сразу оторвались копыта от земли, а сама земля внизу осталась. И чем больше вырастали крылья, чем выше взлетал Удача Индрик. И вот уже к самым облакам он поднялся. И все выше и выше поднимается. И вот уже облака под копытами стелятся, одно за другим за спиной остаются. Белые, розовые, желтые. Каких только нет. Сверху на них еще интереснее смотреть, чем снизу.
А у царевича и царевны дух от страха и восхищения замер. Прижались они друг к другу, в седло вцепились замертво. Упасть боятся.
Удача Индрик вперед летит. В сторону западную, в сторону царства Запорожского.
Оглянулся Ваня случайно и вскрикнул от удивления, Василинку в спину пихнул.
– Смотри, – говорит, – не иначе за нами кто-то гонится. Уж не твой ли батюшка за нами погоню выслал?
Оглянулась Василинка, смотрит, а за ними и впрямь человек бежит, прямо небу, с облака на облако перепрыгивает.
– Не похож он ни на одного из богатырей моего батюшки, – покачала головой Василинка. – Значит не погоня это.
– Кто это? – ребята хором спросили у Удачи.
– Это братец Ветер, один из семи сыновей Ветровой матери, – ответил Удача. – И кажется, он в ту же сторону бежит, что и мы. Вот это удача!
Приблизился братец Ветер. Смогли разглядеть его друзья получше.
Настоящий это великан оказался. Недаром с облако на облако, как мальчишка с пенька на пенек перепрыгивает. Волосы и борода у него длинные предлинные, рубаха развевается, порты гудят, как трубы великанские, сам босой, словно пахарь обыкновенный. Бежит, щеки надул, и на облака дует, а они перед ним в разные стороны разбегаются. Догнал он Идрика с ребятами, поравнялся, рядом побежал.
– Здорово, друг Удача! – поприветствовал он коня крылатого. – Кого это ты на своей спине несешь? Или стал ты теперь перевозчиком? Оседлали тебя? Взнуздали?