— Туда нельзя!
Не теряя времени, хватаю шандал и замахиваюсь так сильно и быстро, что сама удивляюсь собственной смелости. Железный шлем на голове стража гремит как котелок, по которому ударили половником, и это достаточно, чтобы скользнуть под его рукой, с силой толкая дверь.
Первое, кого я вижу, — Вардан.
Он стоит в нескольких шагах от Мерины и смотрит на меня так, будто видит впервые. Мне хочется закричать как можно громче, предостерегая его от ведьмы, но голоса нет, и рот открывается в беззвучном крике.
У меня так мало времени. Так мало.
— Я же сказала тебе оставаться в покоях! — кричит Мерина. Подняв ладонь, вновь вызывает свою черную дымку, вырисовывающуюся кинжалом в длинных пальцах.
Меткий бросок, и грудь прожигает болью.
— Нет!
Оглушенная неожиданной вспышкой огня, я бросаю взгляд на ухмыляющуюся ведьму, внимательно наблюдающую за тем, как горячие капли крови заливают ткань моей сорочки, превращаясь в багровое пятно.
Дышать больно.
— Неееет! — слышу отчаянный крик Ворона, и метнувшаяся молния его тела оказывается рядом с Мериной, ловким движением опуская ладони на тонкую шею и с резким хрустом выворачивая до предела.
Мерзкий звук.
Безжизненное тело женщины с моим лицом падает на пол, и тонкие руки безвольно раскидываются по сторонам, придавая ей жалкий вид. Воздух вновь начинает рябить, и вместо меня на полу лежит тощая грязная старуха с седыми куцыми волосами и потухшим взглядом.
Ее лицо искажено удивлением и шоком. Тонкие потрескавшиеся губы странно поджимаются, словно смерть обидела ее до глубины души своим приходом.
И как только посмела…
— Альба.
Подкосившиеся ноги тянут меня вниз, к земле, но руки Ворона подхватывают прежде, чем я могла бы рухнуть. Он бережно опускается со мной, осторожно прижимая к своей груди, и болезненно надавливает на торчащий из груди клинок, пытаясь остановить кровь.
— Нет, не уходи, не смей, Альба…
Шепчет неразборчиво, спутанно, качается как маятник, убаюкивая меня в своих объятиях. И мне хорошо.
В глубине души зарождается теплый огонек облегчения и света. Я успела! Успела! И пусть умирать так рано больно, но я могу уйти спокойно, убедившись, что черная полоса в жизни когда-то такого чужого Ворона наконец закончилась.
— Вардан…
— Нет! Молчи! Не говори ничего!
— Ты отомщен, — неуместная улыбка появляется на губах, принося за собой железистый привкус крови.
Она подступает. Подходит к горлу, заполняя легкие и рот.
Пальцы начинают мерзнуть. Будто ощутив это, Вардан собирает их в своей ладони, прижимая к горячим губам и отогревая дыханием. Не помогает.
Сознание затягивает темная пелена, а я все смотрю на него, цепляюсь за мелкие морщинки, родинки, запоминая, запечатывая навеки этот образ в последний раз. Хочется плакать от жалости к себе, но это слишком больно, ведь даже всхлип выворачивает наизнанку, оглушая болью в грудине.
Ворон воет.
Как зверь, как одинокое чудовище, потерявшее то, что было ему дороже всего и заменило весь мир. Сжимает меня в тяжелых руках, прижимает к себе так сильно, что без слов ощущается душащая его тоска и горе.
Моргать все тяжелее, и только его крик не дает мне упасть в забвение.
— Нееет! Альбааа! Не смей!
Ах, если бы я могла, мой господин. Я бы осталась с тобой. Навсегда.
Такова моя участь — отдать свое сердце Черному Ворону, полюбить его безумие, спрятанное под куполом жестокости и злости. С огромным трудом и ценой собственной жизни доплыть до дна, где есть человечность.
Я ее нашла. Я сама убедилась в том, что она есть. Видела своими глазами.
— Я тебя люблю, — шепчу беззвучно, и обвитая любимыми руками, принесшими столько горя, закрываю глаза.
Вот и конец твоего пути, Альба Сортэн.
Эпилог
— Где господин?
— Все там же, — грустно выдыхает квартирмейстер, бросая тоскливый взгляд в сторону коридора, ведущего в башню. — Не выходит оттуда уже вторую седмицу. Заперся, не впускает никого, кроме лекарей, сторожит у ее постели как верный пес.
— Да, дела, — протянул служка, почесав косматую голову. — Не думал, что Ворон способен на такое самопожертвование.
— Нет, — старый Гарри отрицательно мотнул головой. — Это было ожидаемо. Каждый зверь рано или поздно находит свой дом, вот и для Ворона время пришло.
— Или это временная блажь, — не согласился слуга. — Помрет девка, и все вернется на круги своя.
Звонкая затрещина оглушительным звуком отразилась от стен зала.
— Не смей! Она твоя царица! Мать твоя девка подзаборная!
— Я понял, понял, — миролюбиво подняв ладони, провинившийся юнец постарался как можно быстрее смыться с глаз неожиданно вспылившего квартирмейстера.
Он не был с ним согласен, но абсолютно точно знал, за что затылок теперь страшно гудит. Что бы ты ни думал — не произноси этого вслух, не то по шапке отхватить можно.
Старый Гарри же остался караулить Ворона, лелея надежду на выздоровление госпожи. Только по ее воле его вытащили из казематов, помыли, побрили и приставили незримой охраной к белым стопам царицы.
Он уже служил раньше при дворе, еще до того, как Ворон диким хищником захватил эти земли и свергнул доброго короля Элиота. Гарри уже и не верил в то, что его жизнь вновь повернется к нему благоприятной стороной, тихо угасал в своей клетке, ютясь на оборванной подстилке. Новости иногда доходили до него от скучающих стражников, но когда дверь камеры распахнулась и Гарри двинулся на выход, он не мог себе и представить, с чем это связано!
Альба Тарн! Малышка Тарн стала царицей земель Аоро! Усмирила зверя, уничтожившего ее прошлое, и едва не погибла, спасая Ворона от расправы старой ведьмы Меридель, о которой ходили лишь легенды, больше похожие на страшилки, которыми пугали ребятню.
Маленькая, совсем юная госпожа Тарн изменила и согрела черное сердце Ворона, даже будучи в больничной постели.
Амнистия! Всех выживших, что защищали своего короля, Ворон велел выпустить на свободу, выплатить компенсацию и отпустить с миром. Он больше не хотел быть тираном, отложил сжирающую его месть, взялся за голову и свое государство.
Удивительные реформы перевернули земли Аоро! У крестьян перестали отбирать скот и вернули имущество, высший свет был распущен, а некоторых даже арестовали за сговор против своего господина. Войска встали на охрану народа, а не на его истребление.
Только бедный старый Гарри не знал, куда податься, ведь всю свою жизнь он только и делал, что служил господам. Не обзаведясь детьми, супругой, не имея даже дальней родни, он отчаянно попросился остаться при дворце, соглашаясь даже мыть чаны из-под армейских каш.
— Гарри, — со слабой улыбкой промолвила его госпожа, сверкая бледнотой худых щек. — Гарри, я так рада тебя видеть.
— А я-то как рад, госпожа.
Ворон спросил совета у супруги, что делать со старым Гарри, и единожды допустил его ко встрече с ней, где и принял решение. Теперь убеленный сединами слуга сторожил покои царицы, молясь о ее выздоровлении.
— Молодец, пташка. Еще шажок, — послышалось из темноты коридора, и сердце Гарри замерло от радости. — Давай, дорогуша. Ты уже давно поправилась, только притворяешься!
— Может, проверим? — не скрывая насмешки и крепко держась за своего мужа, царица тихонько вышла на свет, сверкая озерами синих глаз. — Я всажу тебе нож в грудь, и мы посмотрим, за какое время ты оправишься.
— Притворщица.
— Ворчун.
Продолжая беззлобно препираться, царь с царицей остановились у окна, не замечая наблюдающего за ними старика, который прятал скупые слезы в уголках глаз.
Все закончилось.
И страшная война, и зверства. Беспросветная мгла наконец развеялась над землями Аоро! Теперь все будет иначе, совсем по-другому… Это точно. Старый Гарри был совершенно уверен в том, что хрупкая царица обязательно справится со своим мужем, успокоит загнанное животное у того в голове, и укажет путь от необратимой черты.
Так всегда бывает в самых добрых сказках. Гарри верил в них всей своей душой, видя, как необыкновенно солнечный день очерчивает два силуэта, стоящих у распахнутого окна.
Там мужчина нежно целовал свою любовь, поддерживая пальцами острый подбородок. Там девушка отвечала со всей преданностью и нежностью, способной растопить вековые льды. Там, прямо перед глазами Гарри, ворковали Ворон и Ворона — так, словно искали друг друга сотни лет и наконец нашли.
— Я люблю тебя, Альба, но не думай, что я позволю отдать под посевы земли Гройстера.
— Позволишь, потому что не хуже меня знаешь — это необходимость.
Громко цыкнув, Ворон уперся своим лбом в женский, и осторожно обнял нежные плечи, мягко покачиваясь.
— Я хочу, чтобы ты меня попросила. Хорошо попросила, и тогда я дам свое разрешение.
— Я попросила? О том, чтобы вы приняли самое разумное решение из имеющихся, мой господин? — девушка нисколько не разозлилась, а лишь продолжала мило улыбаться, едва соприкасаясь с мужскими губами. — Я думаю, это вам стоит умолять меня, или я…
— Что? — насторожился Ворон.
— Не рожу вам сына. Или дочь. Я еще не решила, насколько бездетным стоит вас оставить.
— Альба, — рыкнул мужчина. — Играешь с огнем.
— Мне нравится, — мурча, прошептала озорница в ответ, и сильнее прижалась к мужской груди.
Сердце старого Гарри забилось еще чаще, и не сдержав доброй улыбки, он приложил ладонь к груди, соглашаясь с голосом разума.
Все обязательно будет хорошо. Ведь это же сказка.
Конец
Больше книг на сайте - Knigoed.net