Красавица приблизилась к победителю и, подобно ему, сказала стихами:
Кто проиграл, того постигла кара.
Ждала ли я подобного удара?
Но если странник выиграл у нерп,
То примешь от меня еще два дара!
И странник принял от пери два дара, два поцелуя, а возвратил ей десять: ведь он поставил на кон свое сердце! А пери, сотворенная из золота, впервые коснувшись губами губ человека, на глазах у всех стала истинной дочерью человеческой. И ее уста, испившие из источника любви, произнесли такие слова:
— Я сразу узнала тебя, возлюбленный мой. Это я послала за тобой Хадичу. Но разве могла я первой открыть тебе сердце?
Вот и проиграла я тебе самое себя, и сладок мне мой проигрыш. Отныне, Царь-Зла то кузнец, мои сорок служанок, мой дворец и я сама твои навеки.
Тиллякыз и Царь-Златокузнец уединились в одном из верхних покоев, и жених сказал невесте:
— К чему мне дворцы, к чему мнe слуги, только ты нужна мне во всем мире, и нужна не здесь, в государстве мрака, а на зеленой, светлой земле. Как же нам вырваться на свободу? Как увезти тебя и пери Юнус? Как избавить от неволи тысячи несчастных узников-умельцев? Дивы не дадут нам убежать по дороге, ведущей к призрачной Горе Весны. Да еще грозит Белый Див отдать нас на съедение красноглазому Кызылу. Как нам быть, сердце моего сердца? Помоги советом, ибо тебе должны быть известны все тайны Города Тьмы.
Тиллякыз приникла головой к плечу Царя-Златокузнеца, заглянула счастливыми глазами в его глаза и промолвила:
— Мне, не владеющей даром превращения, не было дано покидать Город Тьмы. Потому-то я и не прилетела к тебе. Скучая и томясь, я исходила наш город. Открылось мне, что там, где сад Белого Дива сходится с гранитной городской стеной, есть незримые потайные ворота. Приказал их прорубить Белый Див, чтобы он мог убежать, если другие дивы поднимутся против него, человекоподобные дивы, жаждущие власти. А тех дивов, что прорубили колдовские ворота в гранитной стене, царь тьмы приказал убить, и теперь, кроме меня, никто не знает его тайны. Да и мне она известна не до конца. В одну из ночей, скучая, парила я над городом и ненароком подглядела, как пришли дивы с чародейными топорами к гранитной стене. Замысел-то их я разгадала, но сразу они меня прогнали, чтобы я не раскрыла их тайну, а сами еще не знали той тайны, что Белый Див их приказал убить. Если ты проникнешь в тайну незримых ворот, то мы обретем свободу.
После долгой и радостной беседы со своей возлюбленной Царь-Злато кузнец отправился к друзьям.
Странники зажили так. С утра до заката они среди узников-умельцев. Режут баранов, едят, пыот чай, помогают камнерезам и ювелирам в их чудном, но подневольном труде. А вечером, до поздней ночи, гуляют по городу Царь-Нищий, Царь-Златокузнец и Джавхар; лишь Гор-оглы в одиночестве томится и пылает в отведенном для них жилье. Сначала звали его друзья с собой, а потом рукой махнули: мол, сиди дома, и без тебя обойдемся. Хадича, с зубами белыми, как рис, бегала взад-вперед от пери Юнус к Гор-оглы, от Гор-оглы к пери Юнус, передавая записки со словами, от которых, казалось, могла бы воспламениться бумага. Пока не был изготовлен золотой лев с живой душой, с живым рыканием, нельзя было Гор-оглы появляться во дворце пери Юнус, и сидел он один, изнемогая по вечерам, горя в невидимом огне, и, перечитывая записки царевны, черпал источник жизни в их дыхании.
А странники еженощно ощупывали руками, выстукивали посохами гранитную стену в том месте, где к пей примыкал сад Белого Дива: они искали потайные ворота. Долгое время поиски оставались тщетными, пока не решили странники: «Будь что будет!» — и с помощью посохов поднялись по стене вверх, туда, где стена подпирала жемчужное небо.
Царь-Нищий ударил посохом, прислушался и сказал:
— Здесь! Незримые ворота выдали себя не чертой, а звуком.
И добавил, когда странники спустились на землю:
— Не знаю, как открыть колдовские ворота, но знаю: то, что под силу Белому Диву, под силу и другим существам. Если пери Юнус, как рассказывает Гор-оглы, открыла без ключа запертую конюшню ширванского шаха, то, может быть, и в тайну ворот Белого Дива проникнут ее волшебные руки. А пока, Джавхар, чтоб не видели дивы-надсмотрщики, сооруди вместе с друзьями лестницу: по ней и взберутся узники, когда придет время бежать через колдовские ворота.
Настал тридцать девятый день с той поры, как прибыли странники в Город Тьмы. Утром этого дня Гор-оглы, потеряв терпение, крикнул с гневом и досадой:
— Ленивцы вы, бездельники! Один баран у нас остался, одна горсточка чаю для заварки, один день до конечного срока, а льва нет. Что мы скажем завтра Белому Диву?
Царь-Злато кузнец рассмеялся:
— Не горячись, Гор-оглы. Только караванщик понимает речь верблюда, только мастер знает, когда ему начинать. Поставь, сынок, на огонь котел, растапливай золото. А тебе, Джавхар, скажу: прилежный молоток вобьет гвоздь и в камень. Примись за работу, из рубинов сделай львиные глаза, из прочих драгоценных камней, по своему вкусу, — хорошую гриву. Арба сломается — дрова будут, баран сжалится — мясо будет. Примись и ты за работу, Царь-Нищий: зарежь последнего барана, свари мясо.
Работа закипела. В одном котле плавилось золото, в другом варилось мясо. Искусные руки Царя-Златокузнеца создали из золота облик и стан льва. Еще лев не был готов, еще не вставили ему глаза, еще не приделали гриву, а он уже двигался, вставая па дыбы. А когда диким огнем засверкали его рубиновые глаза, когда украсился он царственной гривой из гранатовых камней и сапфиров, когда вдохнул Царь-Златокузнец в его пасть свое дыхание, — золотой лев зарычал, взвился до потолка; заарканив, с трудом удержали его люди.
Удивительный был сотворен лев. Посмотришь на него спереди — увидишь грозное обличье шаха зверей, а поглядишь с разных сторон — и покажется: то он похож на горлинку, то на соловья, то на попугая, то на сорокопута. Воистину волшебником в своем искусстве был Царь-Златокузнец!
Работники повели льва на златокованой цени во дворец пери Юнус. А царевна, волнуясь и трепеща, смотрела с крыши дворца на улицу. Увидев трех друзей, она сбежала вниз и, не стыдясь девушек-служанок, бросилась в объятия Гор-оглы. Царь-Нищий отвернулся, а Царь-Златокузнец напомнил влюбленным, забывшим об осторожности:
— И я, скажу без обмана, — подданный в державе любви, но всему есть свое время. Время тебе, царевна, сесть на золотого льва, время тебе, Гор-оглы, отвязать Гырата от коновязи, время нам отправиться к Белому Диву.
Пока Гор-оглы готовил Гырата в дорогу, служанки-пери стали осматривать золотого льва. Восхищаясь, толкая друг друга, они восклицали:
— Это горлинка!
Да нет же — попугай!
Клянусь вам, подруги, — соловей!
— Какой же это соловей? Сорокопут, сорокопут!
А лев, сработанный умельцами, рычал живым рычанием, его живая душа требовала воли.
Села Юнус па многоликого льва, сел Гор-оглы на Гырата, взмахнули странники посохами и помчались по воздуху к царю государства мрака. Дивы, задрав на улицах головы, смотрели снизу вверх, смотрели и глазам не верили.
Царь-Нищий сказал на лету царевне:
— Сегодня в полночь убежим. И ты, и Тиллякыз ждите нас у того места, где сад Белого Дива примыкает к гранитной стене.
Белый Див восседал на престоле из слоновой кости, у подножия престола — дивы-сановники: лекари, краснобаи, стражи, судьи, палачи, соглядатаи. При виде льва все, и в их числе Белый Див, повскакали с мест, принялись, причмокивая, гладить золотую шкуру диковинного зверя, громко восторгаясь, разглядывая множество его обличий. Им, самим принявшим чужой облик, облик человека, был по душе многоликий лев. С трудом придя в себя от изумления, Белый Див подумал: «Не то что люди — пери и дивы никогда не видывали подобного чуда. Эти умельцы превзошли своих собратьев. Такие искусники — цари в своем ремесле, они украшение царских дворцов, они придают новый блеск державной власти. Слишком жирной будет еда для красноглазого Кызыла. Не оставить ли мне этих чудодеев у себя?»
Глава придворных поднял жезл: то был призыв к тишине.
Белый Див заговорил:
— Хороша ваша работа, странники. Вы исполнили ее в назначенный срок, исполним и мы свое обещание. Извещенный нами, уже приближается к городу почтенный див Кызыл. Но мы еще подумаем, как поступить с вами. Ступайте к себе, завтра мы решим вашу участь. Ступайте, ибо сейчас начнется во дворце пир в честь пери Юнус, нашей невесты, а вам не пристало присутствовать на чистосердечном веселье благородных дивов.
Странники удалились, а в царском дворце начались приготовления к празднеству. Белый Див соизволил самолично прокатиться но саду на золотом льве, и придворные вслух восхищались гордой посадкой седого царя чудовищ. Радостно смеясь, обольщая вечно юной прелестью все живое и мертвое, явились во дворец Полого Дива месяцеликие гостьи: Кария, Тиллякыз и другие знатные пери. Им тоже понравилось катание верхом на золотом льне, их беззаботный смех переливался нежней, чем четверостишия, звонко падл тине из уст агатовых соловьев.
Настал вечер, искусственный вечер, зажглись рубиновые звезды и луна, сработанная из алмазов и бриллиантов. Дивы, побежденные хмелем, валялись на дорожках царского сада, кто храпел, кто мычал в пьяном сне. А в лощине на краю Города Тьмы собрались, по знаку Джавхара, десять сотен узников-умельцев. Они двинулись, держа в руках лестницу, к гранитной стене. Их ждали уже Гор-оглы верхом на Гырате и странники с посохами. Вдалеке двенадцать раз прокричали стражи-дивы: «Полночь, полночь!» Повеяло прохладным дуновением — прилетели две пери, Юнус и Тиллякыз.
— Царевна, мы потрудились, а теперь твой черед, — обратился к пери Юнус Царь-Нищий. — Над нами сокрыты в стене потайные ворота. Открой их.
Юнус поднялась к рукотворному небу, провела нежными, как лепесток лотоса, руками но гранитной стене, и при алмазном свечении луны проступили в стене, высоко над землей Города Тьмы, широкие железные ворота. Они проступили совсем четко, но не поддались волшебным рукам пери Юнус, не раскрылись. Тогда царевна сказала: