— Не пейте водки, которую будут вам раздавать, так как в ней подмешаны смертоносные соки. Кто из вас дотронется до вина, тот умрет; ему угрожает та же самая судьба, жертвой которой сделался царь Федор Алексеевич. Все бояре суть отравители; я призываю вас на помощь против их козней, другого нет средства к спасению, как только решиться на более смелое, чем их, предприятие: отомстить за убийство государя и за покушение на вашу собственную жизнь.
Один из телохранителей будто бы не внял этому предупреждению и, «выпивши отравленное вино, весь распух и скончался», после чего стрельцы уверились в правоте Софьи. «Тогда они стали ругать бояр, делать воззвания к духу усопшего царя, проклинать отравителей, наводить ужас на всю чернь и поднимать ее на вельмож». Далее австрийский дипломат описывает ход стрелецкого восстания с множеством вопиющих ошибок и неточностей, доказывающих, что он имел весьма смутные представления о событиях семнадцатилетней давности и пользовался совершенно ненадежными источниками информации — по-видимому, главным образом рассказами сторонников Петра I, старавшихся как можно сильнее очернить Софью.
Из русских современников только Матвеев касается вопроса об участии царевны в заговоре, отводя ей руководящую роль в подготовке антинарышкинского переворота и утверждая, что она содержала «в кабинете своем» «самый великий и зело глубокий» секрет и «оное секретное действие чрез дивные и вельми хитрые от двора ее, царевнина, политические маневры и интриги или пронырства и чрез злокозненных ее фаворитов или временщиков тайнодействие происходило». Однако при этом мемуарист не приводит никаких конкретных фактов, пишет лишь о том, что постельница Софьи вдова Федора Семенова дочь Родимица ходила по стрелецким полкам «с многочисленною суммою денег» и с обещаниями прибавки жалованья и повышений в чинах. Однако можно поставить под сомнение даже факт такого малозначительного участия царевны в майских событиях, предшествовавших стрелецкому бунту. По свидетельству Сильвестра Медведева, Федора Семенова дочь являлась постельницей не Софьи, а ее сестры Марфы. 25 мая она была по непонятной причине арестована стрелецким караулом у Николаевских ворот Кремля. Из данного факта можно сделать вывод, что постельница не была известна в стрелецких полках, иначе ее как эмиссара царевны Софьи никто не осмелился бы тронуть.
Правда, Матвеев сообщает еще и о том, что Федора Родимица в награду за подкуп стрельцов и агитацию в полках была летом 1682 года выдана замуж за бесспорного участника заговора, подполковника Ивана Григорьевича Озерова «со многим богатством сверху». Однако и этот факт не позволяет утверждать ничего определенного о позиции Софьи в момент подготовки переворота. Можно лишь подчеркнуть, что даже самая активная деятельность одной постельницы (если таковая действительно имела место) не могла оказать существенного влияния на 19 стрелецких полков общей численностью свыше четырнадцати тысяч человек. Скорее всего, Федора была вознаграждена выгодным браком с новгородским дворянином и получила большое приданое от царевны Софьи за другой поступок, относящийся к 25 мая (об этом будет рассказано ниже).
Мнения историков о причастности Софьи Алексеевны к заговору и бунту мая 1682 года разделились. Подавляющее большинство авторов уверены в ее виновности. Достаточно назвать имена таких светил науки, как М. В. Ломоносов, Н. Г. Устрялов, М. П. Погодин, С. М. Соловьев, В. О. Ключевский, М. М. Богоявленский, наш современник Н. И. Павленко. Автор последней крупной работы о политических событиях 1682 года М. М. Галанов на основании новых источников высказал твердую убежденность в виновности Софьи по всем статьям сурового приговора, вынесенного ей большинством историков. Главный пункт обвинения заключается в том, что царевна добилась власти путем чудовищного по масштабам кровопролития. Не довольствуясь этим давно оглашенным вердиктом, исследователь добавил еще несколько более мелких обвинительных статей. Защитники же Софьи на этом «судебном процессе» не столь многочисленны: Н. Я. Аристов, И. И. Буганов и А. П. Богданов. В недавнее время солидарность с наиболее аргументированной точкой зрения В. И. Буганова выразил М. Ю. Зенченко.
Историки готовы спорить снова и снова; между тем истина, как часто бывает, находится посередине. При выяснении картины событий можно, как бы это ни казалось странным, совместить рациональные зерна обеих противоположных концепций.
Нет никаких сомнений, что Софья боролась за права устраненного от престола брата Ивана, поскольку от этого зависела ее собственная судьба. Ей не приходилось ждать ничего хорошего от царствования юного Петра под эгидой Нарышкиных. Судя по всему, она знала об организованной Милославским и Хованским агитации среди стрельцов в пользу царевича Ивана и одобряла ее, однако понятия не имела о составленном ими проскрипционном списке и планировавшихся массовых убийствах, на которые никогда не дала бы согласия. Во время мятежа Софья до конца пыталась спасти жизнь Ивана Нарышкина, несмотря на то, что он был ее политическим противником. Она сумела уберечь от смерти Кирилла Полуектовича Нарышкина, убедив стрельцов ограничиться его пострижением в монастырь. Наконец, по просьбе Софьи мятежники дали согласие на захоронение останков жертв. Что же касается итогов переворота, то Софья обрела не столько власть, которая еще в течение полугода оставалась почти эфемерной, сколько тяжелую обязанность спасать царскую семью, Москву и всю Россию.
Загадки установления регентства
Общеизвестно, что 29 мая 1682 года царевна Софья была провозглашена регентшей при несовершеннолетних братьях — царях Иване и Петре Алексеевичах. Этот факт признается неоспоримым такими крупными историками, как Н. Г. Устрялов, С. М. Соловьев, И. Е. Забелин, М. М. Богословский и С. К. Богоявленский.{73}Все указанные авторы ссылаются на акт «О совокупном восшествии на Всероссийский престол государей царей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича и о вручении, за малолетством их, управления государственными делами сестре их, царевне Софии Алексеевне. — С присоединением краткого титула, каковый должно употреблять в государственных актах». Акт датируется 26 мая, а «краткий титул» (образец указа от имени Софьи и ее братьев) — 29 мая 1682 года. С последней датой и принято связывать официальное установление регентства. Впервые акт был опубликован в 1828 году в Собрании государственных грамот и договоров, хранящихся в архиве Коллегии иностранных дел, а двумя годами позже — в Полном собрании законов Российской империи.{74}
В первой части этого законодательного акта сообщается, что патриарх Иоаким и «весь Освященный Собор, и сибирские и касимовские царевичи, и бояре, и окольничие, и думные люди и стольники, и стряпчие, и дворяне московские, и жильцы, и дворяне из городов и всяких чинов служилые люди, и гости и гостиныя и суконныя сотен торговые люди и чернослободцы били челом государям царевичам» Ивану и Петру Алексеевичам, «чтоб они государи изволили… самодержавный скипетр и державу восприяти, кто из них государей изволит». Понятно, что обращение Земского собора к царевичам должно было состояться 27 апреля 1682 года, в день смерти их брата Федора; однако начальные абзацы документа с сообщением о его кончине отсутствуют.
Царевич Иван заявил о своем отказе от престола в пользу младшего брата Петра, «потому что у него государя здравствует мать его благоверная государыня царица и великая княгиня Наталия Кирилловна». Как видим, проблема преемственности самодержавной власти была напрямую связана с возможностью установления регентства матери младшего царевича. Таким образом, Петр был провозглашен царем. Но 26 мая тот же Земский собор обратился к царевичу Ивану Алексеевичу с просьбой утвердиться на российском престоле совместно с братом «для всенародного умирения», поскольку из-за устранения старшего царевича от престолонаследия «чинится Российского Царствия в народех ныне распря». «По тому челобитью» Иван и Петр «на… престоле учинилися и самодержавный скипетр и державу восприяли… обще».
«И советовав они великие государи с матерью своею, с великою государынею царицею и великою княгинею Наталиею Кирилловною, и с своими государскими тетками, и сестрами с благородными государынями царевнами, а также о Святем Дусе со отцем своим и богомольцем с великим господином, святейшим Иоакимом, патриархом Московским и всея Руссии, и со всем Освященным собором, и говоря со своими государскими бояры и с окольничим и с думными людьми, и по челобитью их и всего Московского государства всяких чинов всенародного множества людей, изволили великого своего и преславного Российского царствия всяких государственных дел правление вручить сестре своей, благородной государыне, царевне и великой княжне Софии Алексеевне, со многим прошением, для того что они, великие государи, в юных летех, а в великом их государствии долженствует ко всякому устроению многое правление».
Царевна «по многом отрицании», то есть после неоднократного отказа от предложенной чести, «к прошению братии своей, великих государей… склоняяся, и на челобитье бояр, и окольничих, и думных и всего Московского государства всяких чинов всенародного множества людей милостивно призирая, и желая Российское царствие в державе братии своей великих государей соблюдаемо быти во всяком богоугодном устроении, правление восприяти изволила».
Далее в акте сообщается, как Софья решила организовать свою регентскую власть:
«…Указала она, великая государыня благородная царевна, бояром и окольничим и думным людем видать всегда свои государские пресветлые очи, и о всяких государственных делех докладывать себе государыни, и за теми делами изволила она государыня сидеть з бояры в полате».
«Для совершенного в государственном правлении утверждения» Софья приняла тройную формулу царских указов, в которых ее имя значилось наряду с именами царствующих братьев: