— Лучших людей хотят взять у нас и казнить смертью! По дорогам стоят государские полки, они наших братьев перехватают и в поход к государям не допустят!
Царь Алексей Михайлович, царица Мария Ильинична, патриарх Никон. Фрагмент иконы «Кийский крест с предстоящими». И Салтанов. 1662 г.
В Грановитой палате Московского Кремля проходили самые важные государственные мероприятия
Мария Ильинична с сыновьями Алексеем и Федором. Фрагмент иконы С. Ушакова «Насаждение древа государства Российского». 1668 г.
Пир в Грановитой палате. Миниатюра 1672–1673 гг.
Согласно «черной иконе» святой мученицы Софьи, рост царевны Софьи при рождении составлял 45 сантиметров. 1657 г.
Алексей Михайлович перед второй женитьбой. Неизвестный западноевропейский художник. Не позднее 1679 г.
Мачеха Софьи Наталья Кирилловна. М. Чоглоков. Не ранее 1676 г.
Палаты царицы Натальи Кирилловны в Кремле. Реконструкция А. Векслера, И. Ильенко. Рисунок К. Лопяло
Теремной дворец Московского Кремля. Фото 1880-х гг.
Вход в домовую церковь Спаса Нерукотворного. Фото конца XIX в.
Царская молельня в Теремном дворце. Фото конца XIX в.
Одна из опочивален Теремного дворца. Фото конца XIX в.
Дворец царя Алексея Михайловича в Коломенском. Гравюра Ф. Гильфердинга. 1780 г.
Покои царевны Софьи. Реконструкция. Музей-заповедник «Коломенское»
Брат Софьи царь Федор Алексеевич. И. Салтанов (И. Безмин?). 1686 г.
Боярин Артамон Сергеевич Матвеев. И. Фолвейкс. Конец XVII в.
Князь Иван Андреевич Хованский. Гравюра 1659 г.
Стрелецкий бунт 1682 года. Немецкая гравюра
Бояре Михаил Долгорукий и Артамон Матвеев убеждают ворвавшихся в Кремль стрельцов разойтись. Справа в тереме — царевна Софья. Миниатюра из рукописи П. Крекшина «История Петра I». Середина XVIII в.
Расправа стрельцов над сторонниками Петра Алексеевича. Миниатюра из рукописи П. Крекшина
Стрельцы, получив от царевны Софьи жалованные грамоты и деньги, под звуки музыки и звон колоколов торжественно идут по Кремлю. Миниатюра из рукописи П. Крекшина
Двойной трон царей Ивана и Петра Алексеевичей. Софья руководила действиями братьев, давая наставления через задрапированное оконце в спинке
Аллегория Российского государства: София Премудрость Божья распростерла крылья над Христом, благословляющим царей Ивана и Петра. Гравюра И. Щирского из книги Л. Барановича «Благодать и истина». 1683 г.
Софья Алексеевна в европейском платье. Гравюра Боннара. 1685 г.
Тем не менее царское распоряжение нужно было выполнять. 24 сентября стрельцы обратились к патриарху Иоакиму с просьбой послать вместе с выборными архиерея, и тот приказал отправиться с ними суздальскому и юрьевскому митрополиту Иллариону.
— Идите с миром, — напутствовал стрельцов патриарх, — и не бойтесь, не слушайтесь наветов: государи вашему покорению желательны, а гнева на вас явити не изволят.
К вечеру 25 сентября стрелецкая делегация численностью около четырехсот человек во главе с полковником стольником Михаилом Ознобишиным и митрополитом Илларионом выехала из Москвы. Ее путешествие до Троицы ярко описано очевидцем Сильвестром Медведевым, вероятно, входившим в свиту митрополита. В пяти верстах от города выборные остановились на ночь возле моста через Яузу. Мало кто спал — все пребывали в страхе, что их «в том месте» посланные из похода «ратные люди порубят». Стрельцы даже выслали вперед разведывательный отряд, впрочем, не обнаруживший никаких государевых служилых людей; но несмотря на это, страх не проходил. С наступлением утра многие хотели вернуться в Москву, и митрополиту с полковником Ознобишиным стоило большого труда уговорить их продолжить поход к монастырю в надежде на царскую милость и заступничество патриарха.
Стрельцы отправились в дальнейший путь, но вскоре среди них распространился новый тревожный слух:
— В той дороге на Мытищах, от Москвы пятнадцать верст, стоит с войском боярин Шеин и тамо, похватав нас, казнит!
Но когда добрались до Мытищ, никакого войска там не оказалось. Тогда стрельцы начали говорить, «что, конечно, войско стоит в селе Пушкине», что также не подтвердилось. Тем не менее паника продолжала нарастать и достигла апогея по прибытии стрелецкой делегации в Воздвиженские. Стрельцы толпами бродили по селу, вздыхали, плакали, вспоминали казненного здесь «батюшку» князя Ивана Андреевича и пугали друг друга, что их самих непременно ожидает та же участь. Некоторые, не выдержав, сбежали из Воздвиженского в Москву, где начали рассказывать, что «их товарищев всех переказнили». Этот рассказ Сильвестра Медведева подтверждается царской грамотой из Троице-Сергиева монастыря московским властям, в которой говорится, что несколько стрелецких выборных «с дороги сбежали к Москве и на Москве надворные пехоты всеми полками возмутили и учинили всполохи большие, вместя воровские смутные слова, чего не бывало». Руководитель московской администрации боярин Головин получил указание уговаривать московских стрельцов, чтобы они «тех беглецов воровским смутным словам не верили»; самих сбежавших стрелецких делегатов предписано было «изымать», то есть ловить и арестовывать.{168}
Потребовались новые убеждения митрополита Иллариона, чтобы заставить выборных продолжить путь. Но прежде стрельцы послали к Троице двух человек с отпиской патриарха государям. Перед сельцом Рахмановом стрелецкую делегацию встретил высланный Софьей стольник Иван Иванович Нормацкий:
— Ничего не бойтесь и надейтесь на царскую милость. Я нарочно с таким словом к вам прислан.
Вслед за тем, уже с наступлением ночи, вернулись и два стрельца из Троицкого монастыря, которые уверили товарищей, что никакой засады на дороге нет «и без указа великих государей тому их напрасному побиению быти невозможно», а их повинную готовы принять радостно, «по притче блудного сына».
Ранним утром 27 сентября стрелецкая делегация добралась до Троицы. Прибывших встретила царевна Софья в окружении бояр и ближних людей. После молитв, прославляющих память преподобных Сергия Чудотворца и ученика его Никона, правительница обратилась к стрельцам с продуманной речью, полной справедливых упреков:
— Люди Божии! Как вы не убоялись Бога?! Как восстали на величайших благочестивых самодержцев и на весь царского нашего величества сигклит, на бояр, и на ближних людей, и на всех людей во всём Московском государстве вознеистовились?! Воистину забыли вашу нам веру и целование креста святаго, что будете верно во всём нам служить! Забыли вы милости к вам и жалованье деда нашего царя Михаила Федоровича, и отца нашего царя Алексея Михайловича, и брата нашего царя Федора Алексеевича. Забыли и милость, и государское жалованье ныне благочестивых царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцев! Почто приходили по своим волям зло творить? Чего ради, вознеистовившись, хотели за нами войною воровски на погубление идти? Чего ради без царского величества указов ружье всякое из казны, пороховое зелье, и свинец, и всякие военные припасы разобрали и людям иным раздавали, и пушки развозили на бой, и ходите всюду на Москве в царствующем нашем граде с ружьем и с копьями, и караулы поставили многие, и круги злосоветные ваши завели по-казацки, чего и в древние лета в царствующем граде не бывало?! Или вы нашим царством хотите завладеть?! Видите, до чего вы ныне своевольством своим дошли! Видите, какое множество воинства нашего собралось охранять нашу державу от вашего злодейства и непокорства! Как вы, в таком еще юном возрасте видя благочестивых царей, воздвигли смущение, и мятеж, и противление, и всему государству убыток, и обиду, и скорбь всему воинству соделали?! Вы не пропускаете в царствующий наш град всяких людей с челобитьями нам, за что недостойны были бы даже видеть царские величества, а не то что ждать милости к вам. Если вы называетесь слугами царского пресветлого величества, то где есть ныне служба ваша и послушание?
Стрельцы со слезами повторяли:
— Виноваты! Согрешили! Бога и ваше величество прогневили!
Выборные от стрелецких полков подали Софье датированную 25 сентября «сказку» от имени стрельцов, солдат, пушкарей, гранатчиков и других служивых людей: все они обещали государям «служить и работать» безо всяких «шатостей», утверждали, что у них на царей и бояр «никакого злоумышления нет и впредь не будет», что оружие и боеприпасы, самовольно взятые из казенных арсеналов, «ныне в полках в целости». В «сказке» особо подчеркивалась готовность стрелецких полков отправиться на службу в Киев, как было предписано царскими указами еще две недели назад.
После оглашения «сказки» — акта капитуляции московских повстанцев — Софья вновь обратилась к стрелецким выборным:
— Добро вы ныне сделали, что покорно пришли и спасли души ваши от гнева Божия и от меча лютого. Ведайте, что царские величества благочестивы и человеколюбивы, они не желают крови, не гневливы, хотят мира и готовы прощать виновных, которые вину приносят. Но есть у вас, как слышим, еще в полках ваших ныне на Москве злонравные люди, призывающие к мятежу. Вы теперь при виде милости к вам царских величеств будете надежны от таких подстрекательств. Возвратясь к Москве, утвердите в полках вашу братию от всякого зла, прекратите стрельбу из ружей, а взятое из царской казны оружие, пушки, порох и свинец верните на прежнее место. Затем, не допуская более никакого бесчинства, затейных слов и сумнительств, вы должны снова явиться сюда к царским величествам с повинной и с усердным покорением. И тогда примете оставление ваших вин и совершенное прощение. А если же этого вскоре не сделаете, плохо вам будет, ибо великие государи пойдут на вас силою многою неисчислимого воинства.