— Задавай! — чуть улыбнулся он.
Ой, прямо сейчас надо, да?
Светик тем временем, составив миски горкой, тоже уселся снова за стол. Так что внимательные взгляды всех мужчин до единого сейчас были обращены к Алевтине. Ну… ну и хорошо.
— Загадки любые, — быстро проговорила она. — Хоть прямо сейчас выдуманные! — Савелий невозмутимо кивнул, и Алька набрала в легкие побольше воздуха. — Шли два отца и два сына. Нашли три яблока. Поделили поровну, каждому по целому яблоку досталось. Как так?
— Дед, отец и сын, — без раздумий усмехнулся Савелий, и Алька нахмурилась.
Эх… слишком легко! Зря загадку потратила. Ну ничего, сейчас что-нибудь посложнее вспомним… А если так?
— Растут в поле четыре дуба, — затараторила она быстро-быстро. — На каждом по три больших ветки. На каждой большой ветке — по три маленьких веточки. На каждой веточке — по яблоку. Сколько всего яблок?
Савелий только ухмыльнулся.
— Не растут яблоки на дубах-то.
Если бы царевна стояла, наверняка бы притопнула от досады. У нее-то когда-то куда больше времени ушло, чтобы подвох найти. Кажется, это Наина их ей задавала когда-то. Вроде бы из какого-то решебника — не такого скучного, как прочие.
А что если и Савелий тот решебник читал? Странно, да и откуда бы? Но обидно! А впрочем… Сама ведь сказала — хоть нынче выдуманные!
— Подрались как-то в харчевне сын отца посла и отец сына посла. А посла-то в той харчевне и не было. Кто подрался-то?
На сей раз Савелий думал чуть дольше — целых несколько мгновений, пока прочие богатыри озадаченно переглядывались. Светик и Олешек даже загибали пальцы. Разве что Ратмир хмыкнул как-то неопределенно, да Анжей чему-то заухмылялся. Алька уже торжествующе улыбалась.
Ну а почему бы и нет? Вот она, к примеру, будет воином. А…
— Стало быть, посол-то — баба, — спокойно сообщил наконец Савелий. — То есть женщина. А подрались ее муж с братом.
Да что же это такое! Алька со злостью рыкнула. И чего он такой умный в воинах делает? Тьфу на него!
Ну да ладно. Первый блин — он и должен же быть комом, верно? А может, еще и не комом вовсе. Может, царевна сейчас тоже все разгадает. Да наверняка!
— Я только одну загадку тебе задам, — неторопливо начал мужчина. — Вот мы все, богатыри, перед тобой. Всех ты уже сколько-нибудь, да знаешь. Семеро нас в отряде. Есть среди нас один принц, один бастард и один раб. Один крестьянин, один купец, один боярский сын. Три иноземца. Один трус. Один вор и один убийца. Из них один без вины виноватый, да себя виноватящий. Другой — вины за собой не чует. Двое, кого любовь погубила: одного — своя, другого — чужая. Вот и назови, кто из нас кто.
Царевна только рот открыла — и закрыла тотчас. Вор… убийца?! Принц?! Да как они в отряде-то оказались?! Как вообще такое может быть?! Тут же пришло в голову и еще кое-что.
— Да ты десятка полтора человек назвал! — возмутилась она. — Быть не может…
— Перед тобой мы все, — пожав плечами, прервал ее Савелий. — Все названные.
Стало быть, кто-то может быть и вором, и убийцей разом?! Почему же он не в тюрьме али на плахе, а здесь? Да что же это такое!
Хотя нет, раз только один из них виноватый…
А трусу что среди героев делать?
А принц? Ох…
Вдруг припомнились скучные уроки, с которых она все норовила сбежать. Настоящая жизнь за стенами терема всегда интереснее, чем все рассказы учителя!
А ведь что-то он говорил такое, кажется… будто бы есть такая страна, где все наследные принцы непременно несколько лет отслужить простыми воинами должны. И обязательно в чужой земле, где никто их не знает и шапку перед ними не ломит.
Вот только какая же это страна была? Не вспомнить… Кто ж знал тогда, что тот урок бы внимательно слушать!
Ох… надо собраться. И думать!
Правда, прежде чем думать, Алька заставила Савелия повторить свою загадку два раза, а потом и записать — за бумагой, пером и чернилами сбегал Светик. Затем, отобрав листок, Алевтина отдельно выписала в столбик имена богатырей. Михайла, Савелий, Анжей, Ратмир, Акмаль, Олешек, Святослав. Кто же вы?
Итак… иноземцы. Трое. Надо же, целых трое на один отряд! Стало быть, Акмаль и Анжей — имена у них чужие, непривычные. И еще кто-то. Ратмир? В Тридевятом такая чернявая масть редко встречается.
Ясно, что принц — иноземный, в Тридевятом нет таких. Кто из троих может быть иноземным принцем? Девушка обвела взглядом богатырей.
Даже сомнений никаких — Акмаль, конечно! Принцы — они всегда прекрасные. Во всех сказках так сказано. Вон, Елисей тому подтверждение. А уж красивее Акмаля она и не встречала еще никого.
Алька приободрилась. Кто еще? Раб… тоже иноземец должен быть. Потому что в Тридевятом нет рабов. Да и в большинстве стран нет — ни в одной из тех, что вступили когда-то в межгосударственный договор.
Собственно, о рабстве Алька слышала только в сказках о далеком Двунаседьмом султанате. Правда, еще ходили слухи, будто и Елисеев отец, король Тридесятого, жителей завоеванных стран в рабство обращал, но уж в это Алевтина не верила. Да и Елисей ей рассказывал, как все на самом деле было.
Выходит, султанат. Но тогда… тогда снова Акмаль получается! Больше никто на сказочного жителя султаната не походил — ни внешностью, ни именем. Как же так?
А может, Акмаль, наоборот, бастард? И бывший раб заодно. А принц тогда кто? Может, Анжей? Он, конечно, не настолько прекрасный, но мало ли. Вдруг неудачный вышел!
Убийца… вряд ли богатырь стал бы так звать того, кто убил врага в бою — это воинская служба. Значит, убил он кого-то подло, не в битве и не в поединке. Здесь уж точно никаких сомнений!
А боярский сын — наверняка главный, кому же еще быть!
А Олешек кто?
В конце концов, десяток раз переписав имена на листке и зачеркивая одно за другим, Алька подняла голову.
— Убийца, — решительно объявила она, — Ратмир. И вины за собой не чует! И… и трус он! Вор… — здесь было сложнее, но кому быть вором еще? — Вор Савелий. Без вины виноватый. Иноземцы — Анжей, Акмаль и Ратмир. Анжей — принц, Акмаль — бастард и бывший раб. Боярский сын — Михайла. Купец — Олешек. Крестьянин — Светик. А любовь погубила… Акмаля и Анжея.
В последнем она уверена не была, но именно для принца и бастарда легче всего воображались ей несчастные истории любви. Например, раба хозяйская жена полюбила, а его за то велели казнить! Непременно надо будет потом выспросить. Наверняка история ужасно романтичная!
— Четыре имени ты верно назвала, — чуть улыбнулся Савелий. — А двенадцать раз пальцем в небо попала.
— Так нечестно! — взвыла царевна, вскакивая с места и разрывая листок со своими записями. — В твоей загадке слишком много ответов!
— Так ведь и правил не было! — ласково и радостно улыбнулся Савелий.
Вот… жук хитромудрый!
Интересно — а кто же все-таки?..
— Верные-то ответы скажи, — буркнула она, снова падая на лавку.
— Непременно! — с чувством покивал Савелий. — Непременно догадаешься со временем! Мы-то верим в тебя!
Альке только и оставалось, что снова зарычать бессильно. Эдак вовсе в зверя рыкающего превратиться недолго.
Хотя от любопытства она все равно теперь раньше лопнет!
Правительница Наина с любопытством смотрела в зеркальце.
— Ну вот, а ты говорила — расточительно, мол, разорение одно… А вон вишь как полезно! И никакой разведки не надо!
То, что в стекле отражалось вовсе не Наинино лицо, ничуть не мешало зеркалу говорить ее же голосом.
Правительница лишь передернула плечами.
Это отражение посоветовало ей еще три года назад велеть на каждом верстовом столбе по дорогам Тридевятого по крохотному зеркальцу пристроить. На каждый столб Наина, конечно, не согласилась. А вот на дорожных указателях, да еще над въездами в города, зеркальца в конце концов появились. Крохотные — сразу и заметишь. Зато правительница теперь могла наблюдать за тем, что творится в любой части страны. Главное — знать, куда именно смотреть и кого искать.
— Смотри, смотри, подъезжает уже! — отражение понизило голос до таинственного шепота и хихикнуло. — Ишь, старается! Славный какой… Крутанем еще разок? Направо али налево?
— Направо он вроде бы ездил уже… — задумалась старшая царевна. — Что у нас там, Мокрогрязево? Точно ездил!
— Тогда давай налево — в Древнев! — тотчас отозвалось отражение, и картинка в зеркале поехала в сторону.
— Хм… — Наина потерла подбородок. — В Древневе он, по-моему, уже два раза был — один раз еще с прошлого поворота туда заезжал.
— Думаешь, заметит?
— А вдруг!
— Ну… можно в болото еще отправить, там точно не был!
Картинка снова сместилась.
— Нет уж! — тут Наина была тверда. — В Древнев так в Древнев. Не надо нам болота. Утопнет еще.
Зеркало снова хихикнуло.
— Думаешь, современная поэзия понесет невосполнимую утрату?
— Думаю, — с чувством ответила старшая царевна, — Алька тогда точно восстание поднимет.
— Так мы тихонечко!
— Никакого болота, я сказала!
Указатель с надписью “К Городу-у-Моря” несколько раз крутнулся вокруг своей оси.
Королевич Елисей, вдохновенно разглядывавший облака над головой, повернул голову на скрип — однако указатель, к коему он как раз подъезжал, уже замер, указывая на дорогу, уходящую вправо.
Королевич посмотрел на указатель, затем направо, и вздохнул.
— И что за дороги такие нелепые в этом царстве! — с досадой проговорил он, обращаясь, похоже, к своему коню — больше попросту не к кому было, а негодование слишком бурлило в груди, чтобы держать в себе такую тяжесть. — Петляют и петляют. То вправо, то влево. Города все какие-то одинаковые. Горожане да селяне странные — всякий раз в разные стороны показывают! И главное, на одно лицо все. Куда ни приедь. Дикие люди! Правильно отец говорит, управление тут нужно мудрое. Чтобы, значит, дороги вот прямые. Селян, опять же, географии обучить. А также поэзии и куртуазному обращению! А то ведь и поговорить не с кем. Дожил — с конем разговариваю… потому что умнее тут никого не встретишь, в этом их Тридевятом!