– Почитать на ночь хочу, – сообщила ей Алька. – Скажи-ка, есть ведь у вас тут библиотека?
– А как же! – закивала девица.
– Вот и хорошо. Найди-ка ты мне книгу сказок. То есть нет… Легенды древнего мира – так она называется. Кликни кого знающего – пусть разыщет.
Горничная неуверенно кивнула, поклонилась и убежала, а Алька отвернулась к окну – ждать.
Ждать пришлось довольно долго – уж и не чаяла, что горничная вернется. Однако в конце концов та наконец появилась – и под мышкой сжимала толстую книгу в красном потрепанном переплете. Алька невольно улыбнулась – книга была в точности такая, как у нее когда-то… то есть у Наины.
С книгой Алька и присела на кровать, отослав горничную. И, быстро перебирая страницы, принялась искать ту самую сказку, что вспомнилась отчего-то, пока колдунья историю свою сказывала.
Помнится, когда-то она заснула, не дослушав, чем закончилась сказка. А теперь вдруг очень важно стало это выяснить.
“Когда любовь победит смерть, и две чистые души найдут себя, отразившись друг в друге… И сомкнулась на руке старшей колдуньи цепь – знак ее несвободы. С тех пор не знала она ни покоя, ни воли, став покорною рабой королевского рода на веки вечные. Ибо нет на земле той силы, что способна победить саму смерть…”
“Еще как есть! – хмыкнула про себя Алька. – Называется Ратмирово универсальное противоядие. И семь богатырей специального назначения…”
А страшненькая сказка-то вышла!
Так вот, получается, что ищет старая ведьма… и что-то подсказывала царевне, что – не там ищет.
Глава тринадцатая, в которой встречаются две царевны
Первый голубь прилетел на рассвете.
Наина проснулась от того, что ее трясли за плечо. Такого она, пожалуй, за всю свою бытность правительницей припомнить не могла. В детстве разве что мать могла так будить… или подружки – в академии.
– Государыня… простите великодушно! Не велите казнить!
Горничная Прашка выглядела растрепанной, но была, кажется, полна решимости разбудить-таки свою госпожу.
– Что… что случилось?! – государыня регент с трудом подняла голову от подушки. – Пожар? Как ты смела…
– Не велите казнить! – Прашка упала на колени подле ложа. – Писарь ваш, Гришка, требует…
– Требует?!
– Простите… говорит, вы меня сами повесить велите, коли не разбужу. Вести от границы дурные!
– Так что ты медлишь! – слова горничной подействовали не хуже, чем ушат холодной воды: Наина буквально взвилась с постели. – Живо неси платье… да что ж ты копаешься – любое!
Гришка при ее появлении и вовсе слов тратить не стал. Бухнулся сразу на колени – и протянул письмо.
Впрочем, не письмо – записку скорее. Кто корябал ее неровным почерком – сам староста Елькинский, кто-то из его детей под диктовку? Неважно.
Черные воины с застывшими лицами пришли в село ночью. Значит, заслон приграничный больше не существует, значит, смели его без остатка. А село, конечно, заняли без боя. Просто пришли и объявили: отныне эта деревня принадлежит к землям Тридесятого королевства.
А лица у тех воинов – будто мертвые. Вроде и дышат, и еды себе затребовали. А все одно – ровно неживые.
…Как хорошо, что распоряжение Наина отдала раньше. Точно чуяла. Большинство селян ушли вместе со скарбом и даже домашней живностью. Увы, не все… У кого корова тельная – куда ее уводить? У кого и вовсе жена на сносях – али только разродилась. У кого больной в доме – и везти нельзя, и бросить невозможно. Кто-то просто не захотел оставлять дом, родные стены, огород и поля.
И как только голубя отправить удалось? Будто видела государыня регент, как крадется ночью из села босоногий мальчишка с письмом за пазухой и умной почтовой птицей, зажатой под мышкой. Удалось ли ему бежать?
Голубь из Велеснева прилетел следом.
Из Осинок и Замшанского вестей не было. А только велесневцы писали, будто видели огни со стороны соседнего села…
А потом прибыла еще одна птица из Елькина – да только уж не старостой отправленная.
Свиток государыня регент разворачивала дрожащей рукой. Ультиматум короля Демара был на гербовой бумаге писан, красивым витиеватым почерком с вензелями. Для потомков, видать.
“…в целях свержения узурпаторши, освобождения плененной законной наследницы, а также заключения счастливого союза влюбленных и двух государств…”
Наина моргнула. Слова, будто тяжелые камни, ложились на сердце, но никак не хотели достигать разума. Невозможно было это постичь.
Пришлось присесть за свой стол, потереть виски и перечитать все с самого начала. В бумаге говорилось… да, в общем-то, все то, чего и следовало ожидать. Ведь Демару нужно как-то объяснить свои действия и для других стран.
Он завоевывал земли и раньше. Но всегда у него находились какие-то объяснения, почему он делает это будто бы по праву. И прочие страны… предпочитали не вмешиваться. Вот разве что Дваждыпятое княжество король присоединил вполне законно – женившись на наследной княжне. А что о той княжне мало кто слышал после того, как наследника родила – так то дело житейское, мало ли…
В целом же уже по тексту ультиматума становилось ясно, что составляли его вовсе не для правительницы– “узурпаторши”. Впрочем, и адресован-то он был не ей, а боярскому совету Тридевятого. Неужто впрямь Демар ожидал, что бояре от нее скроют? Наверняка в точности такие же свитки получили правители всех стран союзного договора. И оставалось лишь надеяться и верить, что поверят они скорее здравому смыслу и слову Наины Гавриловны, что столько лет вела с ними дела, чем…
…Например, тому, что наследника Тридесятого королевства Елисея давным-давно захватили в плен, где, возможно, и замучили до смерти…
…Или что законная наследница престола Тридевятого Алевтина Игнатьевна уж год как томится в неволе…
…Или тому, что и народ Тридевятого страдает под гнетом гнусной узурпаторши…
Во всем этом было ровно столько правды, чтобы заставить хоть на миг усомниться и того, кто все как есть знает. Вывернутой наизнанку, поданной так, что и вовсе король Демар благодетелем Тридевятого оказывался.
Вспомнились и слухи, о каких давно докладывали – будто бы правительница в обход законной наследницы, неизвестно куда усланной, власть решила насовсем присвоить. Наина поначалу грешным делом думала, будто те слухи Алька и распускает, больно уж похоже было…
Требования Демара были просты и очевидны: Наина должна сдаться в плен – “для справедливого суда и последующей казни”. Алевтину тоже следует выдать – “для воссоединения влюбленных и законного воцарения”. Если же этого не произойдет… Войско Демара уже теперь в Тридевятом – и готово двинуться дальше. Сроку Демар дал – одну седмицу.
Интересно было, что во второй части ультиматума – там, где речь шла о будущей свадьбы Алевтины, имя Елисея уже и не упоминалось. Не сам ли Демар решил жениться на наследной царевне? А Елисея, сына своего, уже и вовсе, выходит, со счета списал…
Наина с трудом отняла ладони от висков.
– Гришка! Вели воевод созывать! Мы выступаем к границе…
*
Алька неверяще смотрела на хмурого Михайлу.
– …В приграничных селах лагерем встали…
– Как – захвачены? Все четыре села?! Но… но как же…
Руки царевны беспомощно опустились. Богатыри стояли рядом – у всех до единого брови нахмурены, губы плотно сжаты. Только раненый Акмаль с рукой на перевязи сидел на лавке. Михайла говорил короткими, будто обрубленным фразами, и никто не решался его прерывать. Да вот царевна смолчать никак не могла – уж больно невероятным казалось услышанное.
…А вот для мужчин вокруг, кажется, все было не так уж и неожиданно.
Велела уводить людей еще третьего дня как? Но откуда Наине знать было?..
Да что же это делается?!
…Третьего дня они в Елькине ночевали. Тогда еще голубь от правительницы не прилетел – должно, добрался с утра, как богатыри уже в путь отправились.
А Алька еще удивлялась, как в Камнев прибыли, что за толпа у городских ворот – да все с телегами, скарбом, скотом домашним…
Стало быть, в тех домах, где вот совсем недавно привечали добрые люди царевну с богатырями, встречали хлебом-солью, баньку топили, блинами кормили – там настоящая беда теперь. В тех самых домах хозяйничают теперь чужие воины.
Как-то там Викей со своим семейством? А длиннокосые старостины дочки из Замшанского? А бойкая рыжая Леська, ее братишка и родители? Все ли успели уйти, добрались ли добром? И наглый толстый кот – забрали ли его?
– Нам велено оставаться в Камневе до прибытия основных войск и получения распоряжений.
– Но как же?! Мы не пойдем освобождать села?! Мы ведь… богатыри! Мы людей защищать должны!
Светик выглядел не менее возмущенным, чем Алька, но вот возражать, в отличие от нее, не стал.
Михайла только вздохнул, окинув царевну нечитаемым взглядом.
А вот Савелий, положив одну руку на плечо Альке, а другую – Светику, все ж пояснил.
– Говорят, один богатырь из особого отряда нескольких десятков обычных воинов стоит. А только нас – пятеро богатырей да два ученика. А там – войско, что уже смело без следа заслон приграничный. И воинов в нем – сотни. Никому пользы не будет от того, что мы без славы и смысла поляжем под Елькиным. Супротив войска – войско ставить надобно. Стало быть, не зря Наина Гавриловна рекрутов собирала, как ни роптали по селам… видать, знала али чуяла что. Вот как выйдет в поле войско против войска – там и мы с ним будем. А пока главное людей за городскими стенами укрыть.
– И что же нам теперь – просто ждать? – Алька опустила плечи.
– Ждать, милая. Ждать.
*
Ждать оказалось самым мучительным занятием на свете. И поначалу Алька не знала, куда себя деть. Бродила по палатам в доме градоначальника – отчего-то почти пустым сейчас, даже слуги куда-то подевались все. И богатырей что-то не видно.
В конце концов удалось изловить девицу, что приставили в горничные к царевне – да отчего-то на второй день она будто пропала.